– Ой, да пусть Фиалка не расстраивается из-за награды! – в сердцах воскликнул Руни. – Подумаешь, кружку серебряную не дали! Главное, что всё получилось! И что она – молодец!
– Да, – поддакнул Пикси. – Что те награды? Так, безделушки, ерунда. Кому они вообще нужны, эти награды?
– Вы только ей об этом не ляпните, – прохрипел Мертвец, поднимаясь. – Приводите себя в порядок и идем со мной.
– Куда? – спросил Руни.
– Туда, – капитан кивнул в сторону шатра Фиалки. – Или что, думаете, я к вам лясы пришел точить?
После чего добавил с угрозой:
– И про наш разговор никому, ясно? Запорю.
Тот же день. Почти обед
То было самое необычное награждение на моей памяти. Наша четверка еле втиснулась в шатер к Фиалке, выстроилась поперек, неуклюже повалив ажурный пуф с атласной подушкой. Графиня, раскрасневшаяся от волнения, стояла перед нами, задрав голову, силясь хотя бы макушкой дотянуться до уровня наших широких плеч.
Начала речь официально, тщательно подбирая слова, будто волнующийся студиоз. Потом дала волю чувствам, заулыбалась, заговорила от души, тепло и проникновенно. Сказала, что командование поручило наградить нас памятными подарками, что она с удовольствием и сделает. Вручила каждому по рубиновому камню в форме гранатового зернышка в медной оправе тонкой работы. Сказала, что можем носить на перевязи как символ личной доблести и верности делу.
Мы стояли совсем растаявшие и смущенные. Я вдруг поймал себя на том, что тоже улыбаюсь. И мужики скалятся от уха до уха, будто им каждому по имению подарили. Ведь нам привычнее, когда хвалят по-казенному, строго, под бой щитов и шелест флагов. Но как же внезапно приятно выслушивать благодарность лично! Сразу как-то превозносишься, появляется желание соответствовать и брать новые вершины.
Рубиновый камешек лежал в моей ладони совсем крохотный, явно снятый с какой-нибудь драгоценной подвески, что, порой, хранятся в небольших девичьих ларцах. Сущая безделушка, ерунда, как ранее заметил Пикси. Но разве в размере и достоинстве ценность награды? Любой солдат скажет, что нет.
А еще я увидел, что Мертвец не совсем прав – Фиалка тоже не осталась обделенной. Судя по ее лицу, по горящим глазам, судя по словам, что она говорила, графиня таки получила свою награду. Мы подарили ей победу – победу над врагом, над генералом Бебе с его насмешливой свитой, над братом с его высокомерием.
Победу над самой собой, над своими страхами и сомнениями.
Награда эта невесомая, нематериальная, но кто скажет, что она ничего не стоит? Что она пустяк, безделушка?
Под конец Фиалка подарила нам бутылку плотного, словно кровь, млахийского бордового, и мы разошлись по шатрам довольные собой и жизнью в целом. И вот сейчас, выводя эти строки, я поймал себя на мысли, что после встречи осталось приятное послевкусие и желание и впредь дарить победы своему командиру.
Прекрасный настрой для солдата, не правда ли?
25е число, праздник Святого Милорада Древолаза. Вечер
Захват замка открыл нам дорогу вглубь провинции. Как только к нам подошли отряды генерала Грогеля – легкая пехота южан с тонкими пиками, три огромные бомбарды и десяток всадников на ящерах – мы снялись с места и продолжили движение к побережью. Говорили, что против нас выступила самая большая армия Царства Дахурда, и сражение предстояло грандиозное.
Ну а пока что наше большое, но от того неповоротливо войско растянулось по лесным и проселочным дорогам Канагара, а начавшийся сезон дождей тормозил и без того неспешное передвижение. В хорошие дни квартировались в мелких деревнях и селах, в плохие – под плащами в чистом поле. То и дело приходилось вытаскивать из грязи обозы с амуницией и провиантом, искать разбредшихся и заблудившихся коней и мулов. Пару раз отбивали неумелые нападения местных лиходеев, вдруг возомнивших себя бессмертными. Но настоящую проблему доставляли летучие отряды «пепельных». Они, словно гиены, нападали исподтишка, атаковали фуражиров, отставших солдат, сжигали деревни на нашем пути, травили колодцы, и вообще всячески усложняли нам жизнь. Наша кавалерия пыталась за ними гоняться, но «пепельные» трусливо сбегали, не вступая в бой, и уже издалека обстреливали из луков и кричали обидное.
А как то раз, когда разгоряченные азартом рыцари вновь бросились в бесполезную погоню, вражеские разведчики заманили их в засаду.
Мы как раз пытались достать из канавы телегу бомбардиров, спотыкаясь о раскатившиеся по траве ядра. Из кустов вылетел побитый и помятый оруженосец с окровавленной головой, закричал, что благородные господа рыцари имели честь влипнуть в неприятности, и что если им не помочь, то наша армия станет беднее на несколько красивых мужчин.
Внимательный читатель конечно же помнит в каких сложных отношениях мы, обычные солдаты, пребываем с благородными кавалеристами. И наверное кто иной позлорадствовал бы на нашем месте. Однако, мы – профессионалы, мы умеем различать личное и общее. И вот сейчас в беду попали не напыщенные, хвастливые и намопаженные господа, а наши боевые товарищи, не раз поднимающие за нас свои мечи.
Мертвец оставил людей оборонять обоз, остальным приказал выдвигаться на помощь. Нам вооружиться, что в лопухи плюнуть, и уже через пару минут бронированное стадо пехотинцев ломилось через подлесок к месту боя.
Что могу сказать – обложили наших рыцарей, конечно, грамотно. Не знаю, кто командует «пепельными», но его явно следует если не бояться, то уважать уж точно. Тут сыграло все – и рельеф местности, и запрятанные в кустах колья, и канава, и рукотворный бурелом. А также притаившиеся за деревьями солдаты с арбалетами и тяжелыми дубинами.
Видно, что готовились давно, со знанием дела. От немедленной гибели кавалерию спасли лишь доспехи, да обученные кони, которые не растерялись, а принялись топтать врагов.
Но силы были не равны, и к тому моменту, как мы подоспели, половина рыцарского отряда уже была мертва или серьезно ранена.
Драться в лесу – та еще забава, но нам не привыкать. Налетели с фланга, отогнали, прикрыли щитами. Можно сказать, практически из глотки добычу вырвали. Тут «пепельные» опомнились, переключились на нас. И было бы нам жарко, если бы они, опьяненные кровью, в прямой бой не полезли. Наверное, думали, что мы только в строю сражаться умеем, да и в броне своей медленные и неповоротливые.
Видимо, раньше они не встречались с панцирями. И мы преподали им хороший урок. Люблю смотреть, как на самодовольных рожах противника начинает проступать поначалу недоумение, а потом страх.
Драка вышла хорошая, рубили с плеча. Все же отступили, уж больно много их, но очень достойно – спасли практически всех, кого можно было спасти, и серьезно потрепали врага.
Запомнилось – мы пятимся, стрелы свистят, «пепельные» копьями тычут. Я обо что-то спотыкаюсь, смотрю – рыцарь лежит лошадью придавленный. Шлем слетел, лицо совсем молодое, усы даже не усы, а так, пушок соломенного цвета. Глаза сумасшедшие, в кулаке обломок меча сжимает. Я его за шиворот схватил, за собой тащу, говорю: «Брось железку, только мешает». А он мне: «Не смейте родовой меч железкой называть! Потребую сатисфакции!». Смешные они, рыцари. Тут за жизнь бороться надо, а они о такой ерунде беспокоятся.
На полпути к тракту нас встретила процессия кавалеристов во главе со своим магнусом. Скакали кучно, все в железе, размахивали оружием. Оказывается, тоже ехали выручать своих. Расстроились, что не успели. Граф Август Дампьер даже разорился на скупую благодарность, но чрезмерно злоупотреблять с похвалой не стал. Подхватили раненых, подбодрили живых – и только пыль оставили, умчались в разбитый пажами лагерь.
Побрели и мы раны зализывать. Встретили Фиалку в сопровождении Мертвеца. Графиня нас выслушала, нахмурилась и куда-то поскакала мрачнее тучи. А нас ждали застрявшие бомбарды, промокший ужин и раздраженный интендант Каркар, не досчитавшийся телеги с сапогами и теперь видевший потенциальных воров во всех, кто когда-либо родился на свет.
27е число, день Кривой звезды. Ночь
Сегодня ночью по мою душу пришли. Я спал под деревом, уютно устроившись промеж корней, когда караульный осторожно разбудил меня, опасаясь хорошей затрещины, сказал, что ко мне пришли и требуют.
– Требуют? – удивился я.
И пошел посмотреть кто настолько не дружит с головой, чтобы столь самонадеянно заявиться посередь ночи в расположение тяжелой пехоты.
То были рыцари, человек десять, без своих привычных плюмажей и плащей. Стояли широко, словно для картины позировали.
– Подойдите ближе, благородный Дрю Ормандо, – пробасил один из них. – Не бойтесь.
Это они что же, поквитаться пришли? Нашли время.
Я вздохнул, привычно выбирая взглядом кого вышибить первым. Спросил не слишком приветливо:
– Чего надо?
Несмотря на блеклый свет факелов, я смог разглядеть среди пришедших несколько физиономий, которые уже как-то охаживал своими кулаками.
– Благородный Дрю Ормандо, – выступил вперед рыцарь с перевязанной головой. – Верно ли нам считать, что вы с некоторых пор рыцарь маркиза Дитрихштейна?
Я усмехнулся. Как же они предсказуемы!
– Верно! – с вызовом ответил я. – Господа, можно как-то ближе к делу, нам утром в поход.
– Благородный Дрю Ормандо! – торжественно проговорил первый рыцарь. – Вы сегодня совершили поступок, достойный героической новеллы! Благодаря вам многие наши браться завтра вновь сядут в седла, вновь понесут волю и гнев Короля нашего врагам нашим!
Он сделал вперед шаг, будто гордая цапля, сказал:
– Примите нашу благодарность, благородный Дрю Ормандо!
И бросил к моим ногам перчатку.
Вызов на дуэль.
Ну, всё верно, я им теперь, по их мнению, ровня, так что можно, наконец, выбить из меня дурь на их условиях.
Но не успел я что-либо ответить, как подошел второй рыцарь и повторил жест первого. Потом подошел следующий. И следующий.
Они делали это с такой важностью и значимостью, что я невольно приосанился, наблюдая, как растет гора перчаток на земле.