Мы рявкнули в ответ, мы тоже гордились.
– Но я придумала, как сделать вас еще более смертоносными! – графиня подняла арбалет над головой, и даже в ее руках он не казался массивным. – Так вы сможете поражать врага даже на расстоянии!
Один из бородачей споро выставил на поле соломенную куклу, второй отбежал от нее шагов на пятьдесят, взвел длинным рычагом арбалет, прицелился и выстрелил. Короткий болт пролетел перед строем и воткнулся кукле в грудь.
Подобным нас удивить сложно, поэтому мы вновь перевели взгляды на Фиалку.
– Каждый из вас получит такое оружие, – продолжила графиня. – Славные мастера Смиты сердечно предложили помощь в обучении искусству стрельбы.
Бородачи поклонились.
Фиалка еще раз улыбнулась всем, кивнула Мертвецу.
– Отряд! – прохрипел капитан, повернувшись к нам. – В колонну по одному! Следовать на поле для проведения обучения! Кого увижу без арбалета – заставлю неделю таскать таран!
Таскать таран никто не хотел, да и занятие предстояло любопытное. Мы послушно выстроились в колонну, и друг за другом получили новые игрушки из рук мастеров Смитов.
Признаюсь честно – до этого дня я никогда из арбалета не стрелял. Из лука приходилось, а вот такую штуковину только держал. На вид нехитрая, даже какая-то детская. Болты короткие, словно жизнь наемника, планка спусковая на вид тоненькая совсем. И как-то я сразу скептически отнесся к затее нашего магнуса. Ну, ей богу, зачем нам, железным лбам, эти арбалеты? Когда нам с противником из-за щитов выстрелами обмениваться? Да и ручищи у нас такие, что враз эту конструкцию переломят. Тут не то, чтобы стрелять, а просто достать арбалет страшно, казенная вещь все-таки.
Подошел ко мне мастер, стружка в бороде. Без лишних слов показал куда ноги ставить, как арбалет держать, как тетиву натягивать. Указал пальцем куда стрелять, посоветовал целится в голову и ушел дальше.
Я остался один на один с новым оружием.
Вот то ли дело боевой молот или топор! Вот там вес, вот там сила! Глаза в глаза, всё по-честному. А эта крестовина с жилам – подлая вещица, любой доходяга с ее помощью целого рыцаря укокошить может. Разве ж такое справедливо?
Арбалетчиков не любили хуже прочих – но только вражеских. Свои – они опора и защита. Глупо было не признавать, как быстро они поменяли расклад сил на поле боя.
Подошел Мертвец.
– Задумался? – спросил он холодно.
– Есть такое, – признался я. – Скажи, Фиалка опять за свой счет нас балует?
Мертвец уклончиво повел плечом.
– Думаешь, стоит оно того? – качнул я арбалетом.
– Она думает, что вы этого стоите, – капитан смотрел мне в глаза. – Дикий, ты умный мужик. Только не говори, что не видишь в этом пользы?
Что я мог сказать? Что готов держаться за старые тактики, лишь бы не прослыть слабаком, что бьет издали? Что бурчу, как старый Ариф, не желая принимать новое только по той причине, что оно – новое?
В конце-концов, я ведь действительно не дурак, и понимаю, что Фиалка, в отличите от большинства других командиров, старается что-то делать, искать какие-то новые решения. И это приносит плоды!
Потому ответ мой был такой:
– Конечно вижу. Надо просто понять, с какой стороны к этой загогулине подходить.
– Ну вот тогда и не вороти морду. И остальным объясни что к чему.
Я кивнул.
Мертвец хлопнул меня по плечу и ушел.
Я взвел арбалет, поднял, прицелился. Нажал на планку.
Сухо щелкнуло, и болт скрылся в высокой траве сильно правее цели.
Я усмехнулся. Это был вызов, и я его принял.
А еще, мой дорогой читатель, мне действительно понравилось стрелять!
20е число, день Святого Тодора. День
Увы, не все воспринимают усилия Фиалки с благодарностью или хотя бы с пониманием. Тем неприятнее, что такие личности встречаются в моей любимой тяжелой пехоте.
Во время привала стал я свидетелем некрасивого, и даже показательного случая, мимо которого не смог пройти. Я куда-то направлялся мимо отдыхающих солдат, когда заметил группу новобранцев, завалившихся для отдыха на высокую обочину. Они оживленно болтали, а их походные мешки с привязанными снаружи элементами брони позабыто лежали у ног прямо на земле, частично съехав в грязь и лужи. Особенно в глаза бросился яркий цветок на наплечнике – символ нашего отряда, наполовину утопленный в черной жиже.
Должно быть я так резко сменил вектор движения, что привлек их внимание. Увидев, что я иду именно к ним, перестали разговаривать и поднялись. Поздоровались:
– Привет, Дикий.
– Это что за безобразие? – я с ходу указал на мешки.
Они переглянулись, один из них ответил:
– Наши вещи.
– Не ваши, – я поднял одну из сумок. – Это собственность отряда.
– Да ладно тебе, Дикий, – попытались они успокоить меня. – Броня уже не первой свежести, мятая и потертая. Чего жалеть? Быстрее сгниет – быстрее Фиалка новую купит.
Мне кажется, я сломал ему нос. Точно не скажу, но звук был характерный.
Остальные даже не дернулись. Сжались кучкой, глаза выпучили. Каждый в плечах мне ровня, но репутация у меня такая, что они, кажется, даже не дышали.
Я вновь поднял мешок. Сказал:
– Повторю то, что до вас, видимо, не дошло. Все ваши вещи – это не ваши вещи, а собственность отряда. Порча имущества – это удар по боеспособности всего отряда. За подобную выходку Мертвец бы из вас уже ремни резал. Я добрее, поэтому пока просто предупреждаю.
Я вытер рукавом цветочек на наплечнике.
– Эта фиалка – герб нашего отряда. Его нам дала магнус, которая изо всех сил старается сделать отряд лучше. И если вы еще раз будете макать в грязь наш герб, или как-то плохо отзываться о магнусе, то я перестану быть добрым, позову капитана, и мы вместе слепим из вас такого гомункула, что в страшном сне не привидится.
Парни всё поняли как надо – похватали мешки, с сыновней заботой вытерли грязь.
Когда я уходил, один спросил робко:
– Господин Дикий, а что обозначает наш герб?
– Это символ верности и целомудрия, – ответил я с достоинством. – Так что соответствуйте.
И оставил их в глубоких раздумьях.
25е число, день Галлы Усидчивой. День
Руни оказался прав – сегодня мы действительно зашли в долину Анде-Сидор. Я бывал в этих краях и сразу узнал поля на волнистых холмах, ряды виноградников и маленькие озера, окаймленные светлыми ореховыми рощами. С северной стороны долину обнимали Талитинские горы, излюбленное место уединение мудрых, но раздражительных старцев, а также не очень мудрых, но не менее раздражительных разбойников. Говорили, что старцы пытались вывести разбойников при помощи огнедышащих ящеров, но, в итоге, теперь здесь можно встретить и тех, и других.
Впрочем, здесь могли обитать все разбойники и ящеры мира, но после того, что открылось нашему взору, они бы бежали без оглядки, поджав свои хвосты или что у них там есть.
О, да! Король действительно стянул сюда весь свет своего воинства! Даже мы с Арифом, ветераны множества компаний, впервые видели столько знамен разом. Казалось, здесь были все – «алые» полки князя Оустрила, «серебряная конница» Тэи, Сыны гранитных порогов, дальнобойные механики Щедрии, наездники на летающих кракенах, укротители троллей, погонщики боевых носорогов, а также тысячи обычных солдат, вроде нас.
– Чтоб мои глаза лопнули! – воскликнул Руни, всматриваясь куда-то вдаль. – Это же королевский шатер! А рядом – Большой Энди!
– Точно! – согласился Пикси. – Это что ж, сам король пожаловал?
– Ох, чую, мясорубка предстоит знатная, – пробурчал Ариф.
На далеком холме блестел золотом королевский шатер, возле которого разноцветными пятнами ютились палатки особенно приближенных военачальников. Пурпурными истуканами выделялась личная охрана короля, но даже эти рослые ребята терялись на фоне огромного, выше деревьев, белобрысого мужика в сияющих доспехах. Мужика звали Эндиманил, и он являлся земным воплощением Лучезарного Моргана, небесного покровителя королевской династии. Эндиманила призывали не часто, старались по пустякам не беспокоить, и одно его присутствие уже говорило о судьбоносной важности грядущего сражение.
Нас разместили по левому флангу, практически на самом краю. Для того, чтобы поставить лагерь, пришлось шагать добрые четверть часа, рассматривая уже прибывшие подразделения и приветствуя знакомых.
Встали мы на краю луга, аккурат между густым травяным морем и мирно шелестящим орешником. Принялись обустраиваться, послали людей за водой и дровами. Я, как правофланговый, прошелся по бойцам своей шеренги, заставил каждого проверить амуницию и оружие.
Прискакал хмурый Мертвец, слез с коня и жадно выпил целую кружку воды. На вопрос что случилось, прохрипел недовольно:
– Магнуса хотели от командования отстранить.
– Вот так новость! – удивленно воскликнул Руни. – За что?
– Бебе на генеральном совете сказал, что госпожа Дампьер команды свыше трактует фривольно, занимается самоуправством, глуха к критике старших командиров.
– Это чего он такое несет? – вновь воскликнул Руни. – Да только благодаря Фиалке у Бебе хоть какие-то победы в этой компании!
– В том-то и дело, – вставил я. – Боится, что она у него всю славу уведет.
– Там, поди, не только Пухлый Рыцарь боится, – предположил Пикси. – Там, поди, весь его штаб на дыбы встал. Вместе с братцем Августом.
– Да ну не могут быть они настолько глупыми! – удивился Руни. – Фиалка ж не для себя старается! Для общей победы!
– Наивная ты душа, – хмыкнул Ариф.
– И чем всё закончилось? – спросил я у Мертвеца. – Что король сказал?
– Короля не было, – ответил капитан. – Совет вел герцог Леопольд и другие командующие флангами. Герцог пожелал не менять командиров перед сражением, но указал сделать графине Дампьер последнее предупреждение.
– Нарушение которого Бебе охотно придумает в любое время, – закончил Ариф.
Мы понимающе вздохнули. Для нас самодурство и глупость командования не удивительны, простые солдаты к такому быстро привыкают. Но вот за Фиалку было по-настоящему обидно, происходящее с ней казалось верхом несправедливости.