Но чем дальше мы шли, тем быстрее нас покидали силы, тем больше вязли во вражеской обороне. Руки уже не так быстро поднимали оружие, стали чаще проигрывать в стычках. А тут еще и колдуны переключились на нас, и поднималась вдалеке извивающаяся тень какого-то громадного ящера.
Стало понятно – здесь мы все и поляжем.
Я помню, как посмотрел в сторону вражеского шатра, надеясь увидеть там штандарты нашей гвардии. Надеясь увидеть, что наша бесславная атака принесла свои плоды, отвлекла вражеские силы от королевских рыцарей.
Золотые всадники, будто нагулявшись, скакали обратно в ставку. За ними волочился трофей – знамя одного из генералов Дахурда, но и только.
Должно быть, это снова был какой-то спор, или кто-то решил развлечься. Ни о каком ударе по шатру Дахурда речи не шло.
– Зыря! Что там? – крикнул знаменосцу Руни.
Но Зыря лишь мотнул головой – в опустившихся сумерках он попросту не видел сигнальщиков на холме.
– Что будем делать, капитан? – сквозь грохот и лязг прокричал Пикси.
– Выполнять приказ, – ответил Мертвец.
И мы выполняли.
Первыми побежали ополченцы, за ними – наемники и остатки пикинеров. Монахи сражались до конца, но силы были не равны. Отчаянно билась кавалерия, но с каждой минутой их оставалось всё меньше и меньше.
И вот, кажется, мы остались одни.
– Назад! – вдруг раздался знакомый звонкий голос. – Вернитесь на позиции! Немедленно всем назад!
К нам во всю прыть неслась Фиалка, отчаянно размахивая платком. С непокрытой головой и развивающимися волосами, она выглядела взволнованной и даже испуганной, ее лошадь чудом не спотыкалась о мертвых и раненых.
– Панцири! Мои панцири, назад! Возвращайтесь в лагерь!
– Госпожа, – перед ней появился Мертвец, заляпанный чужой кровью. – У нас приказ генерала.
– А теперь я приказываю прекратить атаку и вернуться назад! – вскричала Фиалка. – Немедленно!
Капитана не нужно просить дважды:
– Тяжелая пехота! – рявкнул он. – Назад! Держать строй, чертовы куклы!
Мы начали пятится, закрываясь щитами от остервенелых ударов. Враг попытался зацепиться, добить, но тут дрогнула земля и между нами разверзлась зубастая пропасть, в которую посыпались «пепельные». Преследование сорвалось, мы без потер добрались до лагеря.
Здесь нас встретил изможденный Афанас с раскрытой книгой заклинаний в руках. Его престарелую ширму – лорда Балфа, видно не было, а значит парень сильно рисковал, колдуя на людях. Завидев нас, Афанас слабо улыбнулся, закрыл книгу и, где стоял, сел на камень, уронив голову на грудь.
Мы и сами не чувствовали ни рук ни ног. Своим появлением Фиалка нас спасла, это понимал каждый. Но не было сил для благодарностей – выбравшись с поля боя, мы тут же повалились на землю. Лежали долго, не в силах стащить доспехи. Смотрели в ночное небо и друг за другом проваливались в тяжелый, нервный сон.
27е число, день Святого Дорофея Пересмешника. Утро
– Вам предписание от герцога Леопольда! – пискнул придворный франт в надушенном сюртуке и сунул мне капитанский жетон. – До особого распоряжения производитесь в чин капитана и принимаете командование отрядом на себя!
Я небрежным движение грязных, покрытых мозолями пальцев оторвал от его сюртука белый ажурный воротник и вытер свое лицо. Он нервно моргнул, сжал и без того тонкие губы в бесцветную ниточку, хлопнул каблуками и очень быстро удалился.
Наверное, вам показалось, что я что-то упустил в своем повествовании? Так и есть, поскольку я до сих пор пребываю в неких раздумьях по поводу произошедшего. Но не стану томить, расскажу по порядку.
Ближе к полуночи, несмотря на сильную усталость, мы все собрались с силами, добрались до лагеря, разоблачились и легли таки спать по-человечески.
Утром нас ждал наваристый куриный бульон, густое пшеничное пиво и кровяные сосиски – все из походного обоза Фиалки. Такой завтрак пусть не залечил раны, но зато чудесным образом поднял боевой дух. Мы сдвинули кружки за своего магнуса, хрипло прокричали ей благодарность.
А потом появился этот посыльный, выглядящий так, словно снизошел со своего небесного насеста до нашей грешной юдоли. Я сразу понял, что вести он несет недобрые.
– Кто есть шевалье Дрю Ормандо из Маэвенто? – без всякого приветствия спросил он, брезгливо оглядывая наш лагерь.
– Это я, – ответил я.
– Имею указание сообщить, что графиня Дампьер отстранена от командования, взята под стражу и ожидает трибунала, – бесцветным тоном пробубнил посыльный.
Поднявшийся гвалт возмущение, казалось, долетел до самого королевского шатра.
– Что он говорит? – понеслось отовсюду. – Что за чушь? Как отстранена? За что?
– Почему отстранили магнуса? – спросил я, стараясь сохранять спокойствие.
Посыльный, сделал шажок назад, словно нащупывая путь к отступлению.
– Приказ герцога! – выпалил он фразу, которая должна была все нам объяснить. – Вы обязаны подчиниться!
– Это я знаю, – с нажимом сказал я, глядя ему прямо в глаза. – За что отстранили Фиалку?
Не уверен, что этот хлыщ знал, кто такая Фиалка, но он понял, о ком идет речь.
– За саботаж, за трусость на поле боя и высокие потери среди вверенных ей солдат, – на одном дыхании ответил посыльный.
А потом передал мне капитанский жетон.
Когда он ушел, я все еще смотрел на полустертый диск в своей ладони.
Пикси спросил:
– А где, собственно, сам Мертвец?
Выяснилось, что капитан тоже под стражей – за публичное оскорбление генерала Бебракса и нанесение телесных повреждений гвардейцам.
– Да как же это так? – растерянно спросил Руни. – Как мы без Мертвеца? И без Фиалки?
Вопрос повис в воздухе. И все ждали ответа, ждали решения.
От меня.
Знаете, дорогой читатель, я никогда не стремился быть лидером мнений или рупором общественной воли, мне зачастую безразлично мнение масс. Я привык решать проблемы сам, никогда не искал поддержки или одобрения.
Но есть одна вещь, от которой нельзя оставаться в стороне, на которой держится весь фундамент моей любимой тяжелой пехоты.
Мы всегда стоим за своих.
Мы никогда не выносим сор из отряда, если понимаете о чем я, никогда по позволяем другим судить нас. Если кто-то из наших совершил проступок – мы сами разбирались с этим и, если нужно, наказывали виновного. Даже если случалось, что наш солдат попадал на трибунал, с ним всегда рядом был либо капитан, либо кто-то из опытных товарищей. Мы никого не оставляли в одиночестве, никого не бросали. Именно эта сплоченность делает нас той нерушимой силой, которая опрокидывает любого врага.
Ну, еще, конечно свирепость, кровожадность и крупное телосложение. Но в первую очередь всё же сплоченность.
Поэтому я оглядел собравшихся, повесил на шею капитанский жетон и дал команду «Сбор!».
Мы вооружились, надели броню, перевязи, регалии. Построились в походную колонну и двинулись к шатру герцога Леопольда. Шагали мы не очень быстро, не очень слаженно. Многие еще не отошли от вчерашнего боя, кто-то был контужен, кто-то хромал, некоторые придерживали наспех залатанные раны. У меня самого, кажется, было выбито плечо, а правая рука опухла и с трудом влезла в латную перчатку.
Тем не менее, мы двигались целеустремленно, и встречные торопливо уступали дорогу, пропуская нашу злую и шумную процессию.
Весть о нашем приближении достигла генералов раньше, чем мы успели дойти. Нам навстречу высыпала стража с вымпелами герцога на плащах, а также, невесть откуда взявшаяся королевская дворцовая гвардия с длинными и опасными бердышами.
Мы остановились. Я, как возглавляющий отряд, провозгласил:
– Отряд тяжелой королевской пехоты просит незамедлительной аудиенции у генерала фланга герцога Леопольда.
Пока я говорил, за стражей появились всадники в дорогой одежде, среди которых мелькала характерная фигура генерала Бебракса.
– Кто смеет требовать аудиенции с оружием в руках? – выкрикнул один из всадников, длинноносый повеса в изумрудном кафтане.
Я стащил шлем, оценивающе посмотрел на парня. Мимоходом поймал взгляд Бебе. Он был взбешен и… напуган?
– Нас призвал под свои знамена и вручил оружие король, – ответил я спокойно. – Без оружия мы только в могиле. А говорю от имени королевских панцирей я, шевалье Дрю Ормандо из Маэвенто, капитан отряда.
– Это бунт! – внезапно воскликнул Бебе. – Я сгною вас…
– Хороший ответ, шевалье Дрю Ормандо, – внезапно раздался тихий, но властный голос. – Я запомню его.
Всадники вдруг раздались в стороны и вперед выехал невысокий мужчина в лиловом. Каждому, кто хоть раз держал в руках золотую монету, знаком его профиль.
– Ваше величество! – воскликнул я, опускаясь на колено.
За мной дружно лязгнуло и покорно затихло.
Король выдержал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом, потом повелел нам подняться.
– Вы заинтриговали меня, шевалье, – сказал он. – Зачем вам аудиенция у командующего флангом?
– Мы пришли за справедливостью, ваше величество, – сказал я. – Мы уверены, что найдем ее здесь.
– Походы за справедливостью зачастую заканчиваются большой кровью, шевалье. Вы готовы рискнуть?
– Мы умирали и за меньшее, ваше величество.
– Что ж, – король улыбнулся, посмотрел на мужчину в изящной серебряной кирасе. – Герцог Леопольд, думаю, стоит выслушать голос прославленной тяжелой пехоты.
– Как будет угодно, мой господин, – отозвался герцог без особенного энтузиазма.
Потом обратился ко мне, глядя сверху вниз:
– Говорите, капитан.
Знаете, я совсем не оратор, но сейчас мне было говорить легко, потому что я говорил правду. Я рассказал про Фиалку, про то, как она превратилась из придворной неумехи в способного командира, как заботится об отряде, как вдохновляет солдат. Рассказал о нашем боевом пути под началом графини, о том, как часто именно благодаря ей мы выходили победителями их сражений. Рассказал о вчерашнем событии, о том, как она появилась на передовой, когда мы оказались невидимы для сигнальщиков штаба. Рассказал о том, как она всех спасла.