забыл про Морру.
Он сказал:
— Жаль, что нечем тебя угостить.
— Это мы успеем и завтра, — сказала мама. — Можно устроить здесь праздник и пригласить остальных, если хочешь. Спасибо, что показал мне свою полянку. А теперь пойдём обратно к маяку.
Проводив маму домой, Муми-тролль погасил фонарь, чтобы немного побыть в одиночестве. Ветер усилился. Муми-тролль прошёл через остров. Темнота, шум моря и мамины слова укрывали его, точно капюшоном.
Скала здесь спускалась к чёрному озеру, из-под обрыва доносился плеск. Муми-тролль слышал его, но не остановился, а зашагал дальше, лёгкий, как воздушный шарик. Спать совсем не хотелось.
И тут он увидел Морру. Морра появилась на острове, побродила вокруг маяка, обнюхала следы на вереске, близоруко поозиралась по сторонам и побрела в сторону мхов.
«Меня ищет, — подумал Муми-тролль. — Но придётся ей потерпеть. На неё уходит слишком много керосина».
Он снисходительно, без всяких угрызений совести понаблюдал за Морриными шатаниями по острову.
— Потанцует завтра, — сказал себе Муми-тролль. — Не сейчас. Сегодня у меня семейный вечер.
Он повернулся ко всем спиной и кружным путём пошёл к полянке.
Муми-тролль проснулся на заре, охваченный ужасом. Спальный мешок казался путами, Муми-тролль чуть не задохнулся во влажном жаре и не мог шевельнуть лапой, точно кто-то держал его. Всё было не так, его окружал странный коричневый сумрак, пахло как будто глубоко под землёй.
Наконец он расстегнул молнию. Перед носом кружились еловые иголки, вся земля стала иной, он был один, покинутый всеми. Коричневые корни ползли, цеплялись и тянулись повсюду, наступая даже на спальник. Сейчас деревья стояли неподвижно, но в темноте лес вырвал из земли корни и прошёл прямо по Муми-троллю, как по какому-то камню. Спичечный коробок лежал на прежнем месте, рядом с ним стояла бутылка черничного сока. А полянки больше не было. Все входы затянулись, вокруг был только первобытный убегающий лес, и Муми-тролль пополз по нему, волоча за собой спальник — это был хороший спальник, подарок на день рождения.
Вдруг он увидел фонарь. Фонарь висел на ветке, как и раньше, просто дерево снялось с места.
Муми-тролль сел на хвост и во всё горло заорал:
— Мю!
Она тут же отозвалась. Последовала долгая череда позывных. Голос у Мю был как маленькая звонкая труба. Или как буй с колоколом. Муми-тролль понял, куда ползти, и пополз.
Он выполз на свет, и на него тут же налетела буря. Муми-тролль приподнялся на дрожащих лапах и с огромным облегчением увидел малышку Мю. В этот момент она показалась ему даже красивой.
Маленькие кустики, у которых корни уходили не так глубоко, как у деревьев, добежали уже до вереска и застыли там растрёпанной толпой. Мох втянулся в землю, образовав глубокую зелёную лощину.
— Куда это они? — крикнул Муми-тролль. — Почему они выдёргиваются из земли? Я ничего не понимаю!
— Им страшно. — Мю посмотрела на него в упор. — Им так страшно, что все иголки встали дыбом, гораздо страшнее, чем тебе! Если бы я не знала точно, что этого не может быть, я бы сказала, что некая всем нам знакомая Морра притащилась прямо сюда, а?
У Муми-тролля в животе стало холодно и пусто, и он плюхнулся прямо на вереск. Вереск, слава богу, цвёл по-прежнему. Он, очевидно, решил не переезжать.
— Морра, — задумчиво продолжала Мю. — Большая холодная Морра шляется поблизости и усаживается то там, то тут… Ты знаешь, что остаётся там, где она посидит?
Конечно, Муми-тролль знал. Там больше ничего не вырастет. Никогда. Ни травинки.
— Что ты так на меня смотришь? — крикнул Муми-тролль.
— Я на тебя смотрю? — невинно переспросила Мю. — Разве? Наверное, я смотрела на кого-то за твоей спиной…
Муми-тролль подскочил и обернулся.
— Ха-ха, поверил! — радостно завопила Мю. — Чего ты боишься? Разве не здорово, если весь пейзаж выдерется из земли и убежит? Это же потрясающе интересно!
Муми-тролль считал, что это вовсе не здорово. Лес направлялся к маяку. Он двигался через весь остров к подножию маяка. И каждую ночь будет подходить ближе, пока первая ползучая ёлка не уткнётся своей лапой в дверь, требуя, чтобы её впустили.
— А мы не откроем, — сказал он внезапно и посмотрел Мю прямо в глаза. Глаза у неё были весёлые, хитрые, они знали про все тайны Муми-тролля.
И от этого почему-то стало легче.
Сразу после утреннего кофе папа пошёл на одинокий выступ и погрузился в раздумья.
Тетрадь была почти вся исписана мыслями о море. Папа написал название новой главы: «Ночные метаморфозы» и подчеркнул его. Он долго смотрел на пустой лист, пока ветер пытался вырвать тетрадь из его лап. Потом вздохнул и отлистал обратно на свою любимую пятую страницу. Там он сделал вывод о том, что чёрное озеро соединяется с морем головокружительно глубоким туннелем (см. картинку), и именно этим путём сокровища, ящик с виски и скелет уплыли, как это ни прискорбно, обратно в море. В устье туннеля (точка А) задержался только ржавый бидон. Если предположить, что некто, назовем его Икс, находясь на дне в точке Б, выплёвывает воду изо рта или всасывает её в себя, то тогда вода в озере будет подниматься и опускаться, и от этого покажется, что море дышит. Кто же этот Икс? Вероятно, морское чудовище. Но это доподлинно неизвестно. Это относилось к главе «Предположения», которая шла следом.
В главе «Факты» папа утверждал, что вода чем глубже, тем холоднее. Это он знал наверняка — достаточно было сунуть лапу в воду. Но факт гениальным способом подтверждался с помощью бутылки. Когда бутылку вынимали из глубины, давление воды впечатывало пробку в горлышко. Далее, вода характеризуется тяжестью и солёностью. Тяжесть возрастает на глубине, а солёность — на поверхности. Доказательство: неглубокие ямки с солёной водой. Они очень-очень солёные. А давление ощущается во время ныряния.
Водоросли прибивает не с наветренной, а с подветренной стороны. Если от подножия маяка бросить в бушующее море обломок доски, он не прибьётся к берегу, а поплывёт вокруг острова на некотором расстоянии от него. Если приложить к горизонту дощечку, станет заметно, что горизонт изгибается. Вода поднимается в плохую погоду, но иногда и наоборот. Каждая седьмая волна длиннее прочих, но иногда самая большая волна приходит девятой по счёту или вовсе не соблюдая очерёдности.
Куда исчезают широкие дорожки из белой пены и как появляются? По какой причине? Папа пытался выяснить причину этого и других явлений, но это было очень трудно. Он утомился, растерял научный настрой и записал: «На остров не ведёт ни один мост, на берегу нет заборов; с него не убежать, однако же невозможно и стать пленником. Это означает, что ощущение, которое здесь испытываешь…» Нет. Папа густо зачеркнул эту мысль и перешёл к короткой главе «Факты».
И тут она нахлынула снова, эта головокружительная мысль о том, что у моря вообще нет правил. Папа торопливо отбросил её. Ему хотелось понять. Дойти до самой сути моря, чтобы ухватиться за эту суть и сохранить уважение к себе.
Пока папа сидел в раздумьях, мама всё глубже погружалась в свой настенный сад. Она обнаружила множество мест, которые необходимо было перерисовать. Понемногу она осмелела и уже не пряталась за ствол, услышав скрип ступенек. Заметив, что в саду она становится не больше кофейника, мама нарисовала много маленьких мам по всему саду, на случай, если кто-то заметит её. Если просто стоять тихонько, остальные не догадаются, какая из мам настоящая.
— Болезненный эгоцентризм, — заметила Мю, глядя на стену. — Почему ты рисуешь только себя? А мы?
— Вы же на острове, — сказала мама.
Она спросила Муми-тролля про праздник на его полянке, но Муми-тролль пробурчал что-то и выскользнул на улицу.
«Это всё из-за лошадок, — подумала мама. — Как летит время…» И нарисовала ещё одну маленькую, довольную жизнью маму под сиреневым кустом.
Муми-тролль медленно спустился по лестнице и вышел на скалу. Не было больше ни полянки, ни морских лошадок.
Он постоял, глядя на мамин садик у подножия скалы. Все кусты шиповника засохли от слишком хорошей жизни, не чувствуя больше знакомого и надёжного сопротивления песка и камней. Теперь мама обнесла оградой серединку цветочной клумбы — видимо, там росло что-то очень ценное. Значит, она предприняла ещё одну попытку — интересно, с чем на этот раз.
Из-за скалы выскочила Мю.
— Привет, — сказала она. — Угадаешь, что там растёт? С трёх попыток.
— Говори уже, — кивнул Муми-тролль.
— Яблоко, — торжественно провозгласила Мю. — Мама посадила яблоко. Его прибило к берегу. Мама говорит, что из семечка может вырасти дерево.
— Яблоко, — с изумлением повторил Муми-тролль. — Но оно же будет расти тыщу лет!
— Можешь даже не сомневаться, — и Мю поскакала дальше.
Муми-тролль стоял и смотрел на изящную ограду, похожую немножко на перила их веранды в Муми-долине. И вдруг тихонько и с удовольствием засмеялся. В целом мире нет никого упрямее его мамы. Может, из этого яблока и правда вырастет яблоня? Мама это заслужила. И кстати, хижина ведь ещё лучше, чем полянка. Пожалуй, он построит себе хижину. А окна выложит красивыми круглыми камушками.
Только вечером мама с папой заметили, что лес сделал решительный шаг по направлению к маяку. Больше всех спешили заросли ольхи. Они проползли уже половину острова, только та ольха, шею которой стягивал фалинь «Приключения», осталась на месте и так силилась вырваться, что аж дрожала. Голые осинки, которые не могли больше прошелестеть о своих страхах, пугливой стайкой сбились на вереске.
Деревья напоминали насекомых, они на ощупь хватались длинными корнями за камни, вцеплялись в вереск, чтобы устоять против юго-западного ветра.
— Что они делают? — прошептала мама и посмотрела на папу. — Зачем это они?
Папа прикусил трубку, отчаянно ища объяснения. Казалось невозможным просто сказать: «Я не знаю». Он уже устал ничего не понимать.