В конце концов он проговорил:
— Это то, что происходит по ночам… Ночные изменения, понимаешь ли…
Мама не отводила от него глаз.
— Следует предположить… — нервно продолжал папа. — Некие тайные изменения, и именно во тьме… И если мы тоже будем бегать на улицу по ночам и увеличивать её, я хочу сказать, эту неразбериху, она разрастётся настолько, что не прекратится и к утру…
— Но, дорогой мой… — с тревогой проговорила мама.
Папа покраснел.
После долгой неловкой паузы Муми-тролль пробормотал:
— Им страшно.
— Ты так думаешь? — с благодарностью подхватил папа. — По крайней мере, это что-то…
Папа оглядел изрытую землю. Все деревья до единого старались убежать подальше от моря.
— Теперь я понимаю! — воскликнул папа. — Они боятся моря. Море напугало их. Прошлой ночью я чувствовал, что снаружи что-то происходит…
Он принялся листать свою тетрадь.
— Здесь была одна мысль, я записал её сегодня утром… Погодите-ка. Я ведь додумал её до конца…
— Как по-твоему, это надолго? — спросила мама.
Но папа уже отошёл к маяку, уткнув нос в свои записи. Он споткнулся за куст и пропал в ёлках.
— Мама, — сказал Муми-тролль. — Ты только не волнуйся. Деревья побегают немножко, потом закопаются в землю на новом месте и снова будут расти.
— Ты думаешь? — слабым голосом спросила мама.
— Может, они даже прирастут снова вокруг твоего сада, — не сдавался Муми-тролль. — Получится хорошенькая полянка. Такие бело-зелёные березки…
Мама покачала головой и пошла к маяку.
— Ты такой милый, — сказала она. — Но мне кажется ненормальным, что природа так себя ведёт. Дома никогда такого не было.
Она решила зайти на минутку в свой сад, чтобы успокоиться.
Муми-тролль высвободил ольху, к которой было привязано «Приключение». Юго-западный ветер под ясным прозрачным осенним небом усилился, рифы у западного мыса белели острее, чем раньше. Муми-тролль прошёл через остров и улёгся на вереск, ему было спокойно и почти весело. Наконец-то и остальные заметили Изменения — какое облегчение!
Последний осенний шмель с ласковым жужжанием кружил над цветами вереска. Вереск ничего не боялся, рос себе, где и раньше. Что, если построить хижину прямо здесь? Маленький домик, а перед дверью положить плоские камушки…
Муми-тролль проснулся оттого, что солнце заслонила большая тень. Рядом стоял папа, и вид у него был встревоженный.
— Ну, как размышляется? — спросил Муми-тролль.
— Никак, — признался папа и сел на вереск. — Эти бегающие деревья испортили всю картину. Я стал понимать море ещё меньше, чем раньше.
Он снял шляпу смотрителя маяка, стиснул её в лапах, смял и снова разгладил.
— Видишь ли, — сказал он. — В первую очередь необходимо разобраться в тайных морских законах. Чтобы полюбить море, я должен его понимать. Я не смогу хорошо чувствовать себя на острове, пока не полюблю море.
— Это как с живыми существами, — Муми-тролль заинтересованно присел. — С любовью, я хочу сказать.
— Море всякий раз ведёт себя по-новому, — продолжал папа. — Как попало, без всякой логики. Прошлой ночью оно перебудило весь остров. Зачем? Что это было? Нет никакого порядка. Или есть, но я его не понимаю.
Он вопросительно посмотрел на Муми-тролля.
— Если бы он был, ты бы точно его понял, — сказал Муми-тролль. Он был очень доволен, что папа говорит с ним о важных, серьёзных вещах, и изо всех сил старался не упустить мысль.
— Ты думаешь? — уточнил папа. — То есть порядка и в самом деле нет?
— Наверняка нет, — подтвердил его сын, отчаянно надеясь, что это и есть правильный ответ.
Несколько чаек снялись с мыса и начали с криками кружить над островом. Биение волн отдавалось в земле, точно дыхание.
— Тогда получается, что море — живое, — заключил папа. — Оно способно мыслить. Оно ведёт себя как хочет… Просто невозможно поверить… Но раз лес боится моря, это верный признак того, что оно живое.
Муми-тролль кивнул с пересохшим от волнения горлом.
— Значит, чудовище, которое заставляет чёрное озеро дышать, — это и есть море. И оно же дёргало лотлинь. Теперь всё ясно… Оно разрушило волнорез, чтобы меня позлить, напихало травы в мои сети и пыталось унести лодку…
Папа встал и уставился в землю, сморщив морду, и вдруг морщины разгладились, и он проговорил с неимоверным облегчением:
— Значит, мне не надо ничего понимать! Просто у моря дурной характер…
Муми-тролль понял, что папа говорит сам с собой, и ничего не ответил. Папа пошёл к маяку, тетрадь в коленкоровой обложке осталась на вереске.
Птиц стало больше — целое облако, и они кричали как сумасшедшие. Муми-тролль никогда раньше не видел столько птиц. Там были и маленькие птички — они безостановочно вспархивали и пикировали вниз; с рифов прилетали всё новые стаи. Муми-тролль смотрел на них и понимал, что и они бегут от холода Морры. Но он ничего не мог поделать. Да и какая разница? Зато папа стал говорить с ним по-новому, и Муми-тролль был ужасно горд.
Остальные стояли у маяка и смотрели на птиц, в ужасе заполонивших небо. И вдруг птичий поток повернул к морю. Птицы пропали, они бросились прямо в море и исчезли в мгновение ока. Остались только волны.
Море грохотало, пена кружила над островом, как снег, возле мыса волны вздымались в воздух, как белые драконы с распахнутой пастью.
«Рыбак небось доволен», — подумал Муми-тролль.
И тут прямо на его глазах цементный домик рыбака опрокинулся. Следующей волной раздробило стены.
Рыбаку удалось открыть дверь, и он неуклюже побежал сквозь пену. Он подполз под лодку, стоявшую на скале килем вверх. Камень там был голый и гладкий, только железные скобы торчали, как несколько забытых зубов.
«Отсохни мой хвост, — подумал Муми-тролль. — Папа был прав — у моря и правда отвратительный характер!»
— Он промок до нитки! — воскликнула мама. — Он мог пораниться стеклом, когда разбилось окно… Мы должны ему помочь, у него ведь больше нет дома!
— Пойду посмотрю, как обстоят дела, — сказал папа. — Я намерен защищать свой остров!
— Но перемычка затоплена, это же опасно! — воскликнула мама. — А если тебя смоет волной…
Папа бросился за лотлинем, висевшим под лестницей. Настроение было превосходное, голова легче облака.
— Не бойся, — сказал он. — Пусть море вытворяет что хочет, мне наплевать. Я буду защищать всех, кто живёт на этом острове, всех до одного. Теперь я всё понял.
Папа побежал вниз по склону. Мю прыгала вокруг него, как блоха, и что-то кричала, но ветер подхватывал слова и уносил с собой. Муми-тролль всё ещё стоял в зарослях вереска и смотрел на мыс рыбака.
— Пойдём со мной, — сказал папа. — Пора тебе научиться драться.
Они сбежали вниз, на перемычке бушевали волны. Мю подскакивала на обеих лапах от восторга, пучок растрепался от ветра, волосы развевались над головой, как шипастый нимб.
Папа смотрел на недоброе море, которое наступало на остров всей своей мощью, пеной взмывало вверх и втягивалось обратно длинным головокружительным глотком. Но над перемычкой море катило волны свободнее. Значит, можно попробовать пройти там. Папа обвязался верёвкой и протянул другой её конец сыну.
— Держи так, чтоб даже Морре было неповадно, — сказал он. — Завяжи покрепче простой полуштык, двигайся за мной и натягивай верёвку. Мы обманем это море! Семь баллов по Бофорту, а? Семь баллов!
Папа переждал большую волну и пошёл по скользким камням к скале, стоявшей неподалеку от берега. Когда подкатила новая волна, папа уже миновал скалу. Верёвка между ним и Муми-троллем тёрлась о скалу, море сбивало с лап, вместе с пеной толкало вперёд. Но верёвка выдержала.
Когда волна откатила, они заскользили по камням дальше и повторили тот же трюк со следующей скалой.
«Я тебе покажу, — сурово думал папа, обращаясь к морю. — Всему есть предел. С нами ещё можешь выкидывать свои фортели, мы стерпим. Но нападать на рыбака, этого жалкого любителя водорослей, который только и знал, что любоваться тобой, — это уже чересчур!»
Папину злость поглотила подошедшая волна.
Он был совсем близко к цели. Верёвка давила на живот. Он ухватился за какой-то выступ, вцепился в скалу всеми четырьмя лапами. Зелёная мокрая тьма снова нахлынула сверху, верёвка ослабла.
Вынырнув на поверхность, папа торопливо побрёл к земле. Лапы дрожали. Он начал подтягивать к себе Муми-тролля, который беспомощно болтался где-то с подветренной стороны.
Они сидели рядом на мысу и мёрзли. Мю на другом берегу подскакивала, как мячик, и они догадались, что она выкрикивает им поздравления. Папа и Муми-тролль переглянулись и засмеялись. Они обманули море.
— Как у вас дела? — крикнул папа и сунул морду к рыбаку под лодку. Рыбак обратил к нему ясные синие глаза. Он был мокрый насквозь, но стеклом не порезался.
— Как насчёт капельки кофе? — крикнул папа, перекрикивая ветер.
— Даже не знаю… Последний раз я пил кофе так давно… — Голос рыбака был похож на приглушённый далёкий писк. Папе вдруг стало его ужасно жаль. Он ведь такой маленький. Он ни за что не сможет перебраться через опасное место.
Папа встал и посмотрел на Муми-тролля, пожал плечами и объяснил знаками, что ситуация такова, какова есть, и её не изменить. Муми-тролль кивнул.
Папа с Муми-троллем пошли к острию мыса, ветер прижимал уши к голове, от соли щипало глаза. Когда дальше было уже не пройти, они остановились и стали смотреть на величественные столбы пены, которые медленно, почти торжественно вставали перед ними с каждой волной и падали потом обратно в море.
— В любом случае море — достойный противник! — крикнул папа сквозь брызги.
Муми-тролль кивнул: он не расслышал слов, но уловил суть.
На волнах что-то плясало — оказалось, ящик. Он ударился об оконечность мыса и отскочил к подветренной стороне. Просто удивительно, как иногда понимаешь друг друга без слов. Обвязанный верёвкой Муми-тролль бросился в волну, а папа остался на берегу, обеими лапами де