У него было такое чувство, будто он обманул товарища.
— А ты уверен, что керосина в фонаре не осталось? — спросила мама.
Они уже закончили пить чай, за окнами темнело.
— Не осталось ни капельки, — жалобно ответил Муми-тролль.
— Наверное, он течет, — сказал папа. — Видно, проржавел. Не может быть, чтобы мы сожгли столько керосина.
Мама вздохнула.
— Придется обходиться светом от огня в плите. У нас осталось всего три свечи, и мы зажжем их на праздничном торте в день рождения.
Она подкинула дров в плиту и оставила дверцу открытой. Дрова весело горели, потрескивая, семья, подтащив ящики к плите, уселась полукругом у огня. Время от времени через дымоход долетал вой шторма, звучавший как мрачная и одинокая музыка.
— Я думаю о том, — сказала мама, — что творится за окнами…
— Это я могу сказать тебе, — ответил папа. — Остров ложится спать. Я обещал тебе, что он ляжет спать и заснет примерно тогда же, когда и мы.
Мама тихонько засмеялась, а потом задумчиво сказала:
— Знаете, вот мы живем здесь, а меня не покидает чувство, что мы на увеселительной прогулке. Я хочу сказать: все непривычно. Будто у нас каждый день — воскресенье. А у вас нет такого ощущения?
Остальные молчали.
— Понимаете, нельзя же без конца гулять, — неуверенно продолжала мама. — Прогулка должна когда-то окончиться. Я боюсь, что вдруг почувствую, будто снова наступил понедельник. И мне вряд ли покажется это правильным…
Она замолчала и неуверенно посмотрела на папу.
— Ну конечно, все это так. Разве плохо, когда каждый день — воскресенье? Вот это-то мы и потеряли.
— О чем ты говоришь? — спросила малышка Мю.
Муми-тролль вытянул лапы. По всему телу у него пробежали мурашки. Он мог думать только о Морре.
— Я, пожалуй, ненадолго выйду, — сказал он.
Все посмотрели на него.
— Да, хочу подышать свежим воздухом, — нетерпеливо добавил он. — Надоело сидеть здесь и заниматься болтовней, хочу поразмяться.
— Послушай-ка, — начал папа, но мама перебила его.
— Иди, иди, — сказала она.
— Что это с ним? — удивленно спросил папа, когда Муми-тролль ушел.
— У него лапы занемели, — ответила мама. — Он и сам не знает. Ты думаешь, он все еще маленький.
— Так он и есть маленький, — удивился папа. — Разумеется, маленький.
Мама засмеялась и пошевелила кочергой дрова. Сидеть при этом огне было гораздо приятнее, чем при свечах.
Морра сидела и ждала на песчаном берегу. Муми-тролль пошел ей навстречу без фонаря. Он остановился возле лодки и поглядел на нее. Он ничего не мог сделать.
Одинокое сердце острова билось глубоко в земле, ночь была полна превращений и перемен. Он слышал камни и деревья, слышал, как они с шепотом и стонами двигались вверх по склону, и тоже ничем не мог помочь.
И вдруг Морра запела. Она затянула свою веселую песню, раскачиваясь взад-вперед. Юбки ее развевались, она кружилась, топая по песку, изо всех сил стараясь показать, что она рада его приходу.
Муми-тролль шагнул вперед. Он был ужасно удивлен. Сомневаться не приходилось — Морра была рада видеть его. Ей было наплевать на штормовой фонарь. Она радовалась, что Муми-тролль пришел встретиться с ней.
Она танцевала, а он стоял как вкопанный. Потом она побрела прочь вдоль берега. Когда она исчезла, он опустился на песок и потрогал его. Песок был такой же, как всегда, не заледенел и не съежился. Он прислушался, но услышал лишь шум прибоя, казалось, остров заснул, внезапно погрузился в глубокий сон.
Муми-тролль пошел домой. Все уже легли спать, в плите догорали угольки. Он залез в постель и свернулся клубком, готовясь заснуть.
— Что она сказала? — шепотом спросила Мю.
— Она была рада, — прошептал Муми-тролль в ответ. — Она даже не заметила, что я пришел без фонаря.
Утром в день рождения Рыбака небо было по-прежнему чистое, а зюйд-вест нисколько не утих.
— Проснись! — сказал папа. — Все опять хорошо.
Мама высунула мордочку из-под одеяла.
— Я знаю, — ответила она.
— И ничего ты не знаешь! — с гордостью воскликнул папа. — Остров успокоился, он избавился от страха! Кусты отправились по домам, и деревья поспешают за ними изо всех сил. Что ты на это скажешь?
— Подумать только! Это прекрасно, — сказала мама и села в постели. — Знаешь, было бы ужасно неудобно праздновать день рождения, когда деревья наступают на ноги. И подумай только, сколько мусора они бы сюда притащили… — Она подумала немного и добавила: — Интересно, они торопятся возвратиться на старые места или ищут новые? Как только они определятся, я положу им понемножку водорослей к корням.
— До чего же с вами скучно! — жалобно воскликнула малышка Мю. Она стояла у окна с разочарованным видом. — Все опять будет как всегда… А я была так уверена, что остров потонет или уплывет, а может, даже улетит! А тут… никаких настоящих перемен!..
Она с упреком поглядела на Муми-тролля, а он засмеялся.
— Ну и ну, — сказал он. — Не каждый может заставить весь лес вернуться на свои места!
— Вот-вот! — подхватил папа с восторгом. — Не каждый способен на это. А еще важнее уметь молчать об этом после!
— Я смотрю, у некоторых отличное настроение, — сказала малышка Мю. — Лучше бы позаботились притащить ящик виски.
Папа и Муми-тролль бросились к окну. Ящик по-прежнему стоял на мысу. Но мыс сдвинулся довольно далеко в море.
— Я не буду пить кофе, — торопливо сказав папа и надел шляпу. — Я должен спуститься и поглядеть на уровень воды.
— Будь добр, поищи заодно и Рыбака, — сказала мама. — Нужно заблаговременно пригласить его.
— Да, найди его обязательно! — крикнула вдогонку папе малышка Мю. — А то вдруг он занят сегодня вечером!
Но Рыбак исчез. Быть может, он спрятался в чащобе. Сидел себе тихонько и думал про свой день рождения.
Торт был готов. Он стоял на столе, украшенный тремя свечами. Они повесили под потолком гирлянды из кистей рябины и веток можжевельника, а малышка Мю принесла большой растрепанный букет красного шиповника.
— Что это ты так притих? — спросила она Муми-тролля.
— Да я просто думаю… — ответил он, выкладывая маленькие белые камушки вокруг торта.
— Что ты сделал, чтобы согреть ее? — с любопытством спросила Мю. — Я была на берегу поздно ночью. Песок был не холодный.
— Сам не знаю, — ответил Муми-тролль и покраснел. — Не говори об этом никому.
— Ха! Что я, сплетница, что ли! — возмутилась малышка Мю. — Мне вовсе нет дела до чужих секретов, зачем мне болтать о них! Между прочим, рано или поздно они сами себя выдадут. На этом острове много тайн, не сомневайся! И я их все знаю!
Она ехидно засмеялась и убежала.
Папа, отдуваясь, поднялся по лестнице с охапкой дров.
— Твоя мама не умеет обращаться с топором, — сказал он. — А пилит хорошо. Я, пожалуй, расширю дровяную площадку, чтобы мы могли работать одновременно.
Он швырнул дрова на пол перед плитой и спросил:
— Как ты думаешь, может, мне подарить Рыбаку мою старую черную шляпу? Я, пожалуй, не буду больше носить цилиндр.
— Подари, — согласился Муми-тролль. — Ведь у тебя есть та, что тебе оставил Смотритель маяка.
Папа кивнул и пошел в фонарную башню, чтобы поискать оберточную бумагу. Он поднял пустой ящик с газового баллона и застыл. Он увидел на стене стихотворение, которого раньше не замечал. Похожие на паучки буквы с большими промежутками — знакомый почерк Смотрителя маяка — красовались на стене. Папа прочитал:
Сегодня третье октября,
день моего рожденья.
Но не придут мои друзья
ко мне на угощенье.
Один зюйд-вест меня поздравил
и снова дождик лить заставил.
«Так ведь это сегодня, — удивился папа. — Стало быть, у Смотрителя маяка сегодня тоже день рожденья… Странно, однако!»
Он взял бумагу и спустился по железной лестнице.
Семья обсуждала, как заманить Рыбака на маяк.
— Он ни за что не придет, — сообщила малышка Мю. — Он боится маяка. Он обходит его стороной.
— А не можем мы его чем-нибудь заманить? Сделать что-нибудь приятное? Может, спеть для него что-нибудь?
— Ха! Этого только не хватало! Тогда уж он точно удерет, — заявила малышка Мю.
Мама поднялась и решительно зашагала к двери.
— Нет, знаете что, — сказала она, — я пойду и приглашу этого несчастного отшельника на старинный торжественный манер. Пусть малышка Мю вытащит его из чащобы!
Когда они пришли, Рыбак сидел у опушки чащобы. В волосы он воткнул анютины глазки. Он сразу же поднялся и с надеждой посмотрел на них.
— Имею честь поздравить, — сказала мама и сделала книксен.
Рыбак с серьезным видом наклонил голову.
— Вы первые пришли меня поздравить. Весьма польщен.
— Мы устроили для вас небольшой праздник на маяке.
— На маяке? — спросил Рыбак, лицо у него вытянулось. — Туда идти я не хочу.
— Послушайте меня, — спокойно сказала мама, — вам не придется даже смотреть на маяк. Зажмурьтесь хорошенько и дайте мне лапу. Мю, беги вперед и поставь кофейник на огонь. Да зажги свечи.
Рыбак зажмурился и подал руку. Мама взяла ее и осторожно пошла с Рыбаком по вересковой пустоши к маяку.
— Здесь нужно подняться по высокой лестнице, — сказала она.
— Я знаю, — ответил Рыбак.
Когда дверь заскрипела, он присел и не захотел идти дальше.
— Мы испекли торт и комнату украсили, — стала уговаривать его мама. — Подарки приготовили.
Она перевела его через порог, и они начали медленно подниматься по винтовой лестнице. Снаружи бушевал зюйд-вест, время от времени он с воем врывался в разбитое окно. Мама почувствовала, как дрожит лапа Рыбака, и сказала:
— Здесь не опасно. Пусть себе воет. Мы сейчас уже придем.
Она открыла дверь в комнату маяка и крикнула:
— Теперь можете открыть глаза!
Рыбак открыл глаза. Сумерки еще не спустились, но свечи уже были зажжены. Праздничный стол был очень нарядный: накрыт белой скатертью и украшен по краям зелеными веточками. Семья выстроилась вокруг стола и ждала.