Дети засмеялись, и старик вместе с ними, потому что бабушка показалась ему очень смешной. Но мама смеялась громче всех. От смеха она даже села на пол, и, когда папа вернулся с чердака, она всё ещё сидела на полу и смеялась так, что у неё по щекам текли слезы.
— Чему ты смеёшься? — спросил папа.
— Я смеюсь над бабушкой, — сказала мама. — Но я сейчас уже перестану. Подожди немножко.
— Ну, большое спасибо вам за приём, — сказала вдруг старушка, — значит, завтра мы ждём вас всех к себе.
— Мы обязательно приедем к вам, — сказал папа. Он даже не спросил ни у кого ни слова, просто поблагодарил от имени всех.
Папа отвёз гостей, а когда наконец вернулся домой, он сиял, как солнце. Он схватил маму и закружился с ней по комнате.
Затем он поднимал и кружил по воздуху по очереди всех детей и наконец закружился по кухне вместе с бабушкой.
— Ай-яй-яй! Вот это великолепно! — ликовал папа.
Ну, вы уже догадались, чему он так радовался?
СКЛАДЧИНА
Один только папа знал, где живут старики. И сколько мама ни выспрашивала, чтобы узнать, куда они поедут, папа так ничего и не сказал. Он только покачивал головой и подмигивал с таинственным видом.
— Ну ладно, завтра мы всё сами увидим, — сказала мама. — Только я не понимаю, что с тобой происходит в последнее время.
— Ничего, поймёшь! — сказал папа и поднял маму к самому потолку.
Мама кричала, папа смеялся, а детям даже очень нравилось, что их папа стал таким странным.
В воскресенье утром папа велел им одеться потеплее, потому что ехать зимой в кузове очень холодно. Вообще-то он устроил над кузовом крышу из брезента, но от холода крыша почти не спасала.
— А Самоварная Труба тоже поедет с нами? — спросила мама.
— Конечно, поедет, — сказал папа. — Ей там очень понравится.
У бабушки не было с собой тёплых вещей, поэтому папа завернул её в толстое шерстяное одеяло и посадил в кузов. На этот раз с папой пришлось сесть Малышке Мортену и Самоварной Трубе. Остальные залезли к бабушке в кузов. Они хлопали друг друга по спине и громко пели, чтобы согреться. Им не было видно дороги, они только замечали, что иногда их слишком сильно подбрасывает.
— Не очень-то эта дорога похожа на городскую, — сказала мама после нескольких основательных подскоков.
— Ну-ка, я посмотрю. — Мадс нашёл небольшую дырочку в брезенте и начал рассматривать дорогу. — Я вижу ёлку! — закричал он. — А вот ещё и ещё! Да здесь целый лес! Какая прелесть!
Наконец грузовик остановился. Папа поднял брезент с кузова, дети попрыгали на землю и начали осматриваться. Перед ними стоял маленький домик, в котором жили вчерашние старичок и старушка.
— Они здесь живут? Как здесь красиво! — воскликнула мама.
Здесь и правда было очень красиво. На крыше дома и на сарае лежал толстый слой чистого снега. Берёзы сверкали инеем. Казалось, что они особенно принарядились к приезду папы, мамы и восьми детей.
— Вот мы и приехали, — сказал папа и похлопал берёзку по стволу.
Папа постучал в дверь, и все терпеливо ждали, пока им откроют, все, кроме Самоварной Трубы, которая носилась взад и вперёд, рылась в снегу и прыгала во все стороны.
Это, конечно, не то, что гулять по улицам на поводке с серьёзным видом.
Дверь открыла старушка. Сегодня на ней был белый нарядный передник и белый платочек на голове. У неё был такой же праздничный вид, как у берёз. Перед дверью лежали свежие еловые ветки.
— Как у вас здесь хорошо! — сразу сказала ей мама.
— Добро пожаловать! Добро пожаловать! — приветствовала их старушка. — У меня готово для взрослых кофе, а для детей молоко. И печенье для всех.
Когда все поели, старушка захотела, чтобы они осмотрели их дом. И теперь папа оказался таким же любопытным, какой была накануне старушка. Он заглядывал во все уголки.
После осмотра дома дети захотели пойти погулять. Столько снегу сразу в городе не увидишь — надо было воспользоваться случаем.
Они выбежали на улицу и принялись катать большой снежный ком. Время прошло незаметно. Когда папа, мама и бабушка вышли из дома, они увидели большого красивого снеговика. Он стоял, высоко подняв руки, и когда дети уезжали домой, им казалось, что снеговик машет им вслед.
По дороге домой все притихли. Каждый думал о своём. Мама задумчиво сказала:
— Какой смысл мечтать о том, что всё равно невозможно.
А когда они вошли в свою квартиру, они сказали те же слова, что и папа, вернувшись в первый раз из домика в лесу:
— Ну и теснота же у нас и какой беспорядок!
У всех было плохое настроение. У всех, кроме папы. Он был таким же странным, как и все эти дни. Он насвистывал и смеялся, что-то бормотал вполголоса, ходил, приложив палец к носу, и о чём-то думал.
На другой день его почти не было дома. Когда мама спросила, где он пропадает, он ответил:
— Бегаю по всяким конторам. Радуйся, что тебе не приходится заниматься тем же самым.
Но вот почему он бегает по всяким конторам, он так и не сказал.
Как-то вечером папа спросил, все ли дети дома.
Для верности он устроил перекличку по именам, а дети, мама и бабушка ему отвечали.
— Садитесь, — сказал папа. — Нам надо поговорить об одном очень важном деле. Помните ли вы маленький домик в лесу?
Все с удивлением посмотрели на папу. Ну как он может задавать такие странные вопросы? Да ведь они ни о чём другом и не думали всё это время.
— Хороший дом, — сказал папа.
— Может быть, мы скоро опять поедем к ним в гости? — спросил Мадс.
— Может быть, и поедем, — сказал папа с лукавым видом. — Я думаю, что мы там будем жить. Но это зависит от одной вещи. Чтобы купить этот дом, нам надо достать пять тысяч крон. Сам дом уже старый и стоит немного, но вот участок очень хороший, да вы сами видели. Мы можем купить его, потому что старики страшно хотят переехать в город. Они могут жить здесь, в нашей квартире.
— А мы будем жить в том домике, в самом лесу? — спросил Мадс.
— Ты хочешь сказать, что именно мы будем жить в том доме? — спросила Марта. — А разве у нас есть пять тысяч крон? А что будет, если мы не достанем столько денег?
— Во-первых, успокойтесь, — сказал папа. — У нас с мамой есть у каждого по две тысячи в банке. И понемногу денег у каждого из вас. Мы положили их в банк на ваши имена, когда вы были маленькими. Если вы хотите купить дом, давайте устроим складчину, мы возьмём ваши деньги, а потом постепенно снова накопим.
— Конечно! Конечно! — сказали дети. — А где наши сберегательные книжки?
— Вот они, — сказала мама, порывшись в верхнем ящике комода.
— Смотрите, у меня есть триста крон! — сказала Марен гордо.
— А у меня двести! — обрадовался Мартин. — Даже двести пять.
— А у меня сто пятнадцать! — сказала Марта.
— Вы старшие, так что у вас денег больше, — объявил им папа. — Ну-ка посмотрим… Всего у вас шестьсот двадцать крон.
— И у меня восемьдесят, — сказал Мадс.
— Значит, семьсот, — сказал папа.
— У Моны, Милли, Мины и Мортена — по пятьдесят крон, — сказала мама.
— Уже девятьсот, — обрадовался папа. — У нас есть почти все деньги, мать.
— У меня есть две кроны, кроме денег на обратную дорогу, — сказала бабушка.
— Я думаю, тебе теперь не понадобятся деньги на обратную дорогу, — заметила мама. — Теперь тебе лучше жить с нами. Места у нас хватит, и ты сможешь вязать всем тёплые носки.
— Ты правда так думаешь? — спросила бабушка. — А ты что скажешь, отец?
— Я согласен с мамой. А так как я рву носки больше всех, тебе придётся и работать больше всего на меня.
— Я сейчас же пойду и дам телеграмму, — серьёзно сказала бабушка.
И она пошла отправлять телеграмму, а в телеграмме было сказано: "Пришлите мои вещи, потому что я не вернусь обратно. Спасибо за всё. Всем привет. Бабушка".
И она вернулась домой. Если бы вы знали, как она радовалась, что будет жить вместе с папой, мамой и детьми! Проходя мимо грузовика, она похлопала его по заднему колесу и сказала:
— Ну, скоро ты повезёшь нас всех на новое место. Ты доволен?
Грузовик ничего не ответил, но ему хоть стало ясно, почему папа в последние дни так часто навещал домик в лесу. Конечно, теперь всё переменится, но ведь люди-то останутся прежними, и, значит, всё будет в порядке.
Так думал грузовик.
Когда бабушка вернулась домой, там шла оживлённая беседа.
— Скоро мы переедем? Завтра? — спросила Мона.
— Нет, — ответил папа. — Через две недели, старикам надо дать время собраться, я обещал помочь им с переездом. Я повезу туда наши вещи, а вернусь с их вещами.
— Только не бери сразу много, — предупредил его Мадс. — Помни о грузовике. Он тоже может надорваться. Тогда тебе же будет плохо.
— Я уже всё обдумал, Мадс. Лучше я сделаю лишний рейс, так что не бойся за грузовик.
— Просто не знаю, как я проживу эти четырнадцать дней, — заметила Мона.
— Они быстро пройдут. У нас так много дел, — утешил её папа.
На другой день за обедом Мадс сказал:
— Если бы вы видели, как удивились учительница и все мальчики в классе, когда я рассказал им, что мы купили дом.
— И у меня тоже, — сказал Мартин. — Они решили, что это шутка.
— А это правда, — сказала Марта.
— Меня одно тревожит, — заметил папа. — Вам теперь придётся далеко ходить в школу. Правда, зимой вы сможете ходить на лыжах, да и летом прогуляться через лес не так уж плохо.
— Ведь мы будем ходить все вместе, нам будет весело, — сказала Марта.
Все были очень рады и не могли говорить ни о чём, кроме переезда.
Но Нижняя Хюльда и Хенрик вовсе не радовались. Хюльда так жалела, что они переедут, так жалела!
— Без вас снова будет тихо, — вздыхала она, — так тихо, что мне опять придётся спать после обеда.
— Зато ты сможешь приходить к нам в гости, — утешала её мама. — Летом вы будете приезжать к нам как на дачу и жить у нас, сколько вам захочется, а зимой будете гулять на лыжах в лесу и потом у нас обедать.