Началась суровая зима, а я не имею необходимых теплых вещей, белья, валенок. То, что было — съедено и частично разворовано. Знаю, что ты ничем не можешь мне помочь, но пишу о своей нужде для того, чтобы ты знала горькую правду, и, если только найдешь хоть малейшую возможность, помогла бы мне. Нужно эту зиму пережить: может быть, в течение ближайших месяцев разгромят немецкую банду, откроются лучшие перспективы. Но как прожить эту зиму? Буду держаться изо всех сил и возможностей; постараюсь не поддаваться даже еще большим невзгодам, но и сейчас мне очень тяжело. Пусть тебя, моя любимая, это мое состояние только вооружит волей к жизни, настойчивостью в сохранении себя и семьи. Единственное мое желание — это, чтоб вы, мои единственные, были бы живы и здоровы. Когда я узнал, что Марик с мамой вырвались из Анапы, избежали угрозы фашистского плена, встретились с тобой, — я ожил, это влило в меня бодрость и придало новый жизненный импульс. Сейчас мне трудно, очень трудно, я удерживаю в себе все лучшие надежды, цепляюсь за уверенность в благополучном исходе. Через 4 дня исполнится 5 лет… злосчастные для нас годы, что мы с тобой, родная, пережили за это время! Осталось значительно меньше, на худший конец еще 3 года, а надо думать, что кончится война, и я скорей вернусь к тебе.
Моя хорошая, любимая женка! Не тревожься сильно обо мне. Если будешь иметь возможность чуть-чуть помочь мне — помоги, а если нет, то пусть тебя это не удручает. Самое важное для меня — это сознание того, что вы живы и здоровы, что и у меня есть для кого жить и стараться выжить обязательно. Я надеюсь на материальную помощь от сестер, я должен просить о ней и принять ее. Так обстоит дело у меня, моя Лидука! Может быть и не следовало писать об этом, но кому же мне рассказать о своей жестокой беде, кто еще должен знать о ней? Ведь мы с тобой так хотим дожить до нашей встречи, чтоб вместе обнять нашего сыника, воспитать его.
Клянусь, что постараюсь не сдаваться, постараюсь остаться живым. Крепко, крепко обнимаю и целую тебя, сына и маму.
Твой Сема.
Передай мой горячий привет всем родным. Пиши, что с ними со всеми.
Конец 42-го года…
Окровавленная страна занята тем же, чем этот исхудалый, затихший на час после рабочего дня человек в соленой от пота гимнастерке — выживанием. «Нужно эту зиму пережить»…
Отступать некуда, позади пять лет…
Он сидит на своей койке около тумбочки, перед ним листок бумаги, наполовину уже испещренный чернилами (бывает, и карандашом, когда чернила кончаются), и пишет любовное письмо. Своим ровным, почти каллиграфическим почерком он кладет буквы в слова чуть наискосок, чуть вправо — в них клятвенное «постараюсь на сдаваться» и очередное проявление всепоглощающей страсти. Он, видите ли, «ожил». И теперь…
«Постараюсь остаться живым».
г. Канск, 6/XII — 1942 г.
Дорогая моя, любимая женушка, милая Александра Даниловна, родной мой сынка Марик!
Шлю вам мой большой сердечный привет!
Дальнейшее мое этапирование отменено, я остался в Канске, там, где был первоначально, и адрес мой теперь тот же, что был до XII —41 года.
Переведен я в одну из основных производственных бригад в бригаду № 5, работающую на 1-м шпалозаводе. Это стахановская бригада, держащая первое место среди четырех шпалозаводов, имеющихся у нас. Работаю я в станкосмене, на конвейере, у оторцовочного станка (циркулярная пила), торную шпалы и брус. Работа физически напряженная и тяжелая. Стараюсь изо всех моих последних сил, вчера, например, выполнил норму на 166 %, ибо знаю, что каждая шпала — это удар по фашистскому врагу. Перешел на жилье в хороший барак, у нас чисто, светло, каждый имеет свое место. Плохо у меня обстоит только с питанием. Очень нуждаюсь в помощи.
Дорогая моя Лидука! Если только будет у тебя малейшая возможность прислать мне посылочку, то вышли ее. Некоторые ребята получают посылки багажом, отправляемые большой пассажирской скоростью по жел. дороге. Узнай на вокзале, как можно отправить багаж на ст. Канск, Красноярской ж.д. Если удастся отправить, сообщи № квитанции по телеграфу, а самую квитанцию ценным пакетом вышли мне. Багаж будет выкуплен и вручен мне. Больше всего мне нужны: немного жиров, сахару, сухарей, пара белья, одеяло, простыня, носки, портянки, брюки, гимнастерка. Повторяю, без помощи мне продержаться нельзя будет, слабею с каждым днем все больше и больше, а жить хочется и нужно обязательно сохранить силы, чтоб выйти отсюда полноценным человеком и работником.
Обратись, дорогая, к родичам, проси хоть чем-нибудь помочь мне — мы все возместим с большой благодарностью.
Родные мои! Не меньше, чем в материальной, я нуждаюсь сейчас в моральной поддержке. Пиши мне как можно чаще. Как здоровье твое, Мароника и мамы? Берегите себя, родные!
Крепко обнимаю и целую. В. Сема.
Привет всем родным.
Надо признать, до сих пор работа счетовода-бухгалтера в зоне была для отца удачей. Он все же сидел за столом в сравнительном тепле.
Теперь — на холоде, в бригаде, на конвейере, у циркулярной пилы.
Он, обвиненный в срыве «стахановского движения», сам нынче «стахановец» — «торчую шпалы и брус».
Мама (бормочет себе под нос).…Немного жиров… Это две пачки масла… нет, пачку… иначе перевес… сахару… сухарей… пачка и еще пачка… значит, уже три пачки… пара белья… купила… одеяло… простыня… нашла… носки… есть!..портянки… где ж я ему возьму портянки?.. Мама, разрежь эту тряпку Семе на портянки… Да не жалей, разрежь… Брюки дал Самуил… свои, старые, ношеные, но еще ничего… гимнастерка… Опять?., я же ему две гимнастерки уже посылала… Хорошо, достану третью… Мама, ты разрезала?.. Нет?.. Режь, я сказала… Режь! (Укладывает посылку в ящик. Пробует тяжесть.) Нет, перевес… Сухари придется вынуть. Мама, запомни: мы вынули сухари!.. Будут ему сухари, но в следующий раз!
Отец. А если… следующего раза не будет?!.
Канск, 21/XII — 1942 г.
Здравствуй, моя любимая женушка! Послать телеграмму нельзя, но мне разрешено отправить письмо с просьбой о посылке. Дело такое, что я сейчас особенно остро нуждаюсь в помощи, как никогда раньше. Если только будет малейшая возможность, пришли мне из продуктов: немного жиров, сахару и сухарей, а из вещей: пару белья, простыню, теплые рукавицы, мыло, зубной порошок, нитки черные, носки теплые и летние, брюки, гимнастерку, рабочие сапоги или ботинки № 42. В первую очередь, конечно нуждаюсь в продуктах. Обратись, пожалуйста, к родственникам, — из мест, в которых они живут, отправка посылок разрешается. Можно отправить и багажом по жел. дороге в мои адрес. Квитанцию отправить мне ценным пакетом, а здесь по моей доверенности, наше почтово-посылочное бюро выкупит багаж на станции. Говорю, моя родная, прямо и откровенно, что без помощи извне я не сумею продержаться в нынешних условиях. Только поэтому я и обращаюсь к тебе, хотя знаю, что и тебе с сыном и мамой живется тяжело. Из того, что я прошу, пошли самый минимум, который доступен тебе по средствам. Но, прошу тебя, моя Лика, прими меры, чтобы посылочку отправить мне как можно скорее. За последнее время я начал, как здесь говорят, «доходить»: физически ослабел и настолько отчаялся, что начал терять последние остатки моральных сил. Последнее пугает меня больше всего, — поддержи, родная моя, своим теплым, дружеским любовным словом. Вот уж три месяца, как я не имею от тебя никаких известии, волнениям моим нет конца, только и думаю: где они, что они, как они? «Они» — это вы, мои единственные! Сколько радости у меня было, когда я получил твои телеграммы и письма о том, что мама с Мариком выбрались из Анапы, приехали в Куйбышев и что ты поехала к ним (твою открытку из Куйбышева я получил). А что дальше? Удалось ли тебе привезти их к себе в Москву? Где и как вы сейчас живете? Ведь мама была тяжело больна, — тебе об этом Нинза сообщала, — как ее ноги? Поправился ли наш Марик? Как твое здоровье, моя любимая? Что это за болезнь с температурой тела в 40° без диагноза, как сейчас ты себя чувствуешь! Берегите себя, родные мои! Вы должны и обязаны жить, должны быть здоровыми и неуязвимыми для несчастии и бед. Пусть маме с Мариком пришлось очень тяжело, но они выбрались из ада, они избежали угрозы фашистского плена, они остались целы от ужасных, разбойничьих бомбежек гитлеровцев. Значит, судьба не всегда против нас, она охраняет моих дорогих, самых близких мне людей. Передай маме мои горячие пожелания скорее оправиться после пережитых ужасов, а также мою сыновнюю благодарность за ее героизм и спасение нашего сынульки.
Когда я вернусь к вам, я отвечу ей самой большой преданностью и любовью.
Дорогая женушка, обрати пристальное внимание на состояние нервной системы нашего мальчика. Он слишком много перенес для своих лет и слишком много понимает. Нужно оградить его от недетских впечатлений, создать условия для нормального воспитания сообразно его возрасту. Напиши мне подробнее о вашей жизни, я постараюсь помочь тебе своими советами. Я остался в Канске, там, где был в прошлом году. Работаю в одной из лучших бригад на шпалозаводе станочником по оторцовке шпал и бруса. Работа для меня очень тяжелая, тем более, что я ослаб здоровьем и силы тают с каждым днем. Но я стараюсь работать до последнего, не отставать. Не буду работать — погибну. Дело только за вашей помощью, которую я надеюсь скоро получить. В адрес заключенных отправка посылок разрешается, нужно в адрес писать: «Заключенному». До вчерашнего дня у нас стояли хорошие теплые дни, а сегодня крепкий сибирский мороз. Хочу обязательно пережить и эту зиму, а она будет наиболее тяжелой…
Мой адрес: г. Канск, Красноярского края, п/я 235/8.
Горячо и крепко обнимаю и целую тебя, сынку и маму.
Ваш. Сема.
Привет всем родным. Как Самуил, Нюня, что пишет Нюма? Что слышно о Ник. Арутюнове, Шуре Тиматкове, Коле Губанове? Сообщи адре