Я намного похудела. И опять остригла косы, говорят, что так выгляжу моложе.
Мама немного поправилась. Вообщем с улучшением питания по сравнению с прошлыми годами, — мы будем приходить в старую свою норму: я похудею, а мама поправится.
Как выглядишь ты? Почему не напишешь?
Возможно это письмо, как раз придет ко дню твоего рождения. Поэтому спешу поздравить и тебя, а пожелать тебе ты знаешь уже, что я хочу. Пусть только все это исполнится. В прошлом году мы в день твоего рождения праздновали, мама пекла кулебяку. Каждый год мы в своей семье помним этот день и особенно думаем о тебе.
Семик, у нас большое горе. Мы похоронили тетю Тасю. Она болела грудной жабой и умерла в больнице. О тебе она часто вспоминала и любила, а Марика всегда сравнивала с тобой, он очень похож на тебя.
Пиши нам тоже чаще. Марик самостоятельно прочел твое письмо, улыбка сразу расплылась на его лице, глазки счастливо засияли. Он ждет с нетерпением конца войны, устроил карту с флажками и следит за всеми событиями. Каждый день радуемся победам. Вчера я проводила подписку на заем, я подписалась на 1500 руб.
Целуем и обнимаем тебя крепко, помни о нас, а в моей любви и постоянстве не сомневайся.
Твоя Лика.
Мой дорогой сын! Спешу сообщить тебе, что я жив и здоров, много работаю, по-стахановски, для того, чтобы добиться скорейшей Победы над злыми разбойниками-фашистами. После окончания воины я должен буду приехать домой, к тебе и к мамочке. Тогда уж мы порадуемся и повеселимся вдоволь, а я от Вас никуда больше не уеду, и мы будем всегда вместе.
У меня есть к тебе, мой Марик, такая просьба: слушайся во всем мамулю и бабушку, старайся не волновать их. Будь дисциплинированным, как боец в Красной Армии. Пиши мне чаще и напоминай об этом мамусе.
Будь здоров, мой сынка!
Крепко целую тебя и мамочку,
твой ПАПА.
Отец. Война закончилась. Все возликовали, но это была минутная радость. У вас хоть салюты были.
Мама. Я махнула 9 мая водки — сто грамм. Впервые за восемь лет.
Отец. Размахалась. Нам сделали поблажку — 9-го мы все филонили — и те, кто был на общих работах, и те, кто шуровал на отдельных должностях. Пришел на ужин в столовую сам начальник лагеря и сказал речь: «Ну что, товарищи враги, поздравляю вас с нашей победой. Может, она кому-то как ком в горле, но мы вас предупреждаем — теперь, когда фашистский зверь разбит наголову в своем фашистском логове, у нас, у товарища Сталина будут руки посвободней, и вам, товарищи враги, теперь еще больше несдобровать». Он вот так и говорил, я запомнил: «Товарищи враги!»
Я. Чушь какая-то.
Отец. Не чушь. Мы-то сразу поняли правильно: сейчас, после победы, закрутят сильнее гайки, и будет нам полнейший пи… конец, в общем. Так и случилось. Но речь свою гражданин начальник закончил празднично: «Теперь раздать всем хлеба по двухсотке и киселя наварить столько, чтоб уелись, суки!.. А от меня лично — вот вам, товарищи враги, коробка сахара!»
Я. Это он добрый, что ли, такой?
Отец. Ага, добрый. Не одну тысячу людей сгубил. Но сейчас был добрый. Нас после ужина с киселем разогнали по баракам, а начальство в нашей столовой осталось, они там пили всю ночь. Праздник все же всенародный. Потому в середине ночи меня вызвали… Разбудили и вызвали.
Я. Зачем?
Отец. Чтоб я им пел.
Я. И ты пошел?
Отец. А куда же деться?
Я. И что же ты им пел, папа?
Отец. У меня репертуар огромный был. Четыре песни, и все любимые. «Песня о Москве» — раз, «С берез неслышен, невесом» — два, «На солнечной поляночке» — три и «Песня о Сталине».
Пауза.
Я. Ты пел «Песню о Сталине»?
Отец. Пел.
Я. Как ты мог?
Отец. Мог.
Я. Позорник.
Отец. Как ты сказал?
Я. Я сказал: «Позорник».
Отец дает в челюсть сыну. Я полетел к стене и упал.
Отец. Не смей так со мной разговаривать. Я — твой отец, понял?
Я(встав). Позорник.
Отец (еще раз замахивается, но не бьет на этот раз). Понял. Ты МОЙ сын.
Я. Петь перед палачами — это как называется?
Отец. Нет. Ты сын своей мамы.
Я (свирепо). Маму не трожь!
Мама (с гордостью). Мой… твой… Теперь, Сема, ты видишь — это НАШ сын. Наш.
Заиграла музыка. И чей-то голос — не голос отца запел «Артиллеристы, Сталин дал приказ…»
Я. А у нас эту песню пели не так. (И запел как.)
Американцы, Сталин дал приказ
Чтоб всю тушонку вывезли для нас,
Чтоб сотни тысяч матерей
Стояли в очередь за ней…
И чтоб хватило всем! Скорей! Скорей!
Решеты, 20.V.1945 г.
Здравствуй, дорогая Лидука! Пишу тебе первое послевоенное письмо. Горячо поздравляю с Победой над врагом, с окончанием войны, с наступлением мирной жизни. Долгожданный день окончательного разгрома гитлеровских разбойничьих банд настал, — стало свободнее дышать на Земле, скоро заживем по-старому: свободно, радостно и счастливо. И мне осталось 6 ½ месяцев, или 196 дней, и я буду свободен!
Теперь я уже могу сказать уверенно, что скоро мы с тобой увидимся наконец, опять будем вместе. Но как тяжко дожидаться окончания срока…
Томительно и тягостно плетутся дни, забываешься только в работе, она спасает. Работаю сейчас много, физически устаю до крайности, и очень этим доволен. Но настроение у меня плохое. Совершенно не получаю писем ни от тебя, ни от сестер. Правда, последнее письмо от Паши было от 23. III, в котором она писала, что мама была очень больна воспалением легких, но выздоравливает. Я все же очень беспокоюсь. Прошу тебя, Лидука, сообщить мне о здоровьи мамы. Да и от тебя уже сколько времени нет ничего. Так хорошо наладившаяся связь между нами опять почему-то порвалась. Ни писем, ни бандеролей, ничего… Л я ведь отправил тебе несколько писем за последнее время.
Как прошла у вас зима? Каковы успехи Марика в учебе, здоровье ваше? Как организуешь летний отдых? Лидик, очень прошу тебя писать мне часто на протяжении этих оставшихся 6-ти месяцев.
Кроме того, посылай мне почаще бандероли с газетами, журналами и книгами, как можно чаще, — это окажет мне материальную помощь. Как будто сейчас разрешена отправка посылок из Москвы. Если это так, то вышли мне чего-нибудь. Я очень нуждаюсь, кроме продуктов и табака, в одежде, белье и обуви, у меня ничего нет, и не в чем будет выйти отсюда.
Переведи мне денег 1–1½. тысячи рублей, если есть у тебя на сберкнижке. И, главное, готовь почву к твоему приезду сюда к 3.ХII, чтоб встретить меня. Жду твоих писем и всего, что прошу.
Крепко целую, твой Сема. Пришли мне еще фотографии твои, сына и мамы.
26. V — 45 Г.
Здравствуй, дорогой Сема! Пишу тебе уже в мирное время…
Война кончилась. Радостно, что кончилось кровопролитие, люди теперь заживут счастливо и спокойно. Признаюсь, с этим событием я ждала и твоего возвращения в семью, но пока перемен нет. Время идет. Настанет ли день радости и в нашей семье? Я много сейчас думаю об этом, мечтаю даже. Марик ночью, как только услышали мы, что окончилась война, — сразу же заявил: «теперь скоро приедет и мой папа». Ждем мы тебя, дорогой! Я не знаю как будет, но, конечно, лучше было бы, если бы ты приехал к нам. Здесь дом и все было бы лучше. Если ехать мне к тебе, это связано с большими трудностями. Марик будет учиться, надо его отрывать от школы, я работаю, надо просить отпуск, а это все теперь так трудно. Обо всем этом ты сразу же мне напишешь, как будет обстановка. Во всяком случае, если тебе никак не удается приехать к нам, то я приложу все силы, чтобы организовать поездку к тебе. Как только говорить Марику? Он уже все понимает. Школу он закончил хорошо, годовые отметки — все круглые пятерки, кроме физкультуры, по которой выведена 4. Учительница им очень довольна, на родительском собрании хвалила. Получила я его ведомость успеваемости за весь год — на руки, — ждет тебя, чтобы показать.
В музыкальной школе тоже сдал экзамены за год на 5. Сын у нас хороший, способный, но и баловник и непоседа. Приходится часто из-за этого воевать с ним. За хорошую учебу угостила я его мороженым, а вечером и дядя Самуил тоже угостил всех нас, тоже мороженым.
Настоящий подарок, я сказала, привезет тебе папа. Сейчас опять заболела мама, чувствует она себя последнее время опять плохо. Питание к весне у нас ухудшилось. Начали мы копать опять огород на старом месте. Если будет теплое лето, то мама и Марик будут там жить, т. к. Марику надо хорошо отдохнуть за лето. Приезжай — картошки будет вдоволь своей. Сейчас еще Марик ходит к частной преподавательнице по музыке. Стоит это мне 500 руб. в месяц. Заработок у меня в среднем 1300 руб. — живем очень скромно. Все расходы идут на Марика, а мы кое-как, приходится во многом себе отказывать. Тебе деньги вышлю, как только надо будет. Пока передала через С.М. для тебя в посылку — пару простых рабочих ботинок (ношенные), — я купила их еще в 43 г., когда Волока возил тебе посылку. И еще передала для тебя новую серую верхнюю рубашку. Получил ли ты ранее посланную мною, пару теплого белья. Что есть у меня, нужное теперь — я посылаю. Костюм твой и пальто целы, но посылать эти вещи я не буду, если поеду — повезу или же приедешь — возьмешь. Сейчас это тебе не надо, а послать, чтобы пропало — жалко, я берегла все это так долго не для того, чтобы пропадало. Приедешь — все у тебя будет. При первой возможности — пошлю тебе посылку — просить меня об этом не надо. Получила от тебя последнее письмо от 3/V. Раньше я тебе еще писала, что погиб у нас еще и Николай Туб. О Шуре Т. и Никол. Ар. — ничего не слышно. Погиб еще и дядя Саша анапский. Вообщем вся родня почти.