С Мариком сходи к хорошему профессору насчет того, что ты рассказывала. Надо это обязательно выяснить сейчас же.
Мне ничего 3–4 месяца не присылай (кроме того, что я просил), ты меня обеспечила полностью всем необходимым, — буду жить без всякой нужды.
О результатах позвони из Решет в диспетчерскую — обязательно, обязательно!
Желаю тебе счастья, сил, здоровья, успехов.
Крепко и горячо целую тебя,
твой Сема.
Ликин, милая моя!
Утром, в 6 часов, приходи на эл/станцию, спроси Скрипника или Марильцева. Они тебя поместят.
А я, выйдя на работу, приду. Пока темно, 30–40 минут мы поговорим. Все будет в абсолютном порядке, не беспокойся.
Одень полушубок и шапку.
С ребятами на эл/станции полная договоренность, — никаких сомнений не должно быть. Мы должны с тобой попрощаться.
Счастлив, что устраивается с билетом в Тинской. А как будет с посадкой в Решетах и в Тинской? Это нужно обеспечить.
Милая, любимая!
Крепонько целукаю тебя,
твой Семука.
Семик, я никуда не пойду. Считаю, что рисковать этим не стоит. Н. отказал, но успокоил, что твое освобождение — дело самого ближайшего времени.
Уеду так, т. к. прощаюсь с тобой заочно. Желаю здоровья и ближайшей встречи уже со всеми родными и сынкой.
От Паши телеграмма — «адрес Семы прежний, дома все благополучно».
Сейчас же сядь и напиши все, что я просила:
1) заявление в 2-х экз., 2) письмо Самуилу, — поблагодари его за доброе отношение ко мне и помощь, 3) напиши общее письмецо Нинзе, Басе, Володе и Тане (Шуриковой жене) — поблагодари за посылку и проч.
Вот все. Я из-за этого приехала. А завтра, когда я буду итти к поезду — смотри на меня — помашем друг другу издали рукой.
Если можно, то передай с кем-нибудь какую-нибудь безделушку, какой-нибудь личный предмет для сынки, просто какую-нибудь мелочь.
Еду не в Тинскую, а в Еланскую — там, если удастся, то в Красноярск — там я смогу получить билет. Ты об этом не волнуйся. Думаю, что доберусь во-время, а если опоздаю, то тоже не беда. Я оставила заявление у Мифы, чтобы мне продлили отпуск за свой счет. Это будет все сделано. Деньги у меня есть. Я уже загнала платок, так что ничего не страшно. Будь спокоен. Я доеду благополучно.
Семик, любишь ли ты меня столько, как я? Все ли у нас по-прежнему? Что ты чувствуешь, радость ли только от моего приезда или еще что?
Только не волнуйся, что я не пойду туда. Это твердо и не сердись.
Целую тебя крепко, крепко. Будь здоров. Помни мой наказ — будь выдержанным, поменьше запальчивости и гонора в отношениях ко всем абсолютно людям.
Эта черта неизгладимая в твоем характере — сильно огорчает и беспокоит меня за наше будущее.
Будь здоров и хоть немножко счастлив!
Твоя любимая Лика.
Ликин, жизнь моя, любовь моя, жена моя!
Ты уезжаешь, и я желаю тебе, моя родная, здоровья, бодрости, счастья, многих лет хорошей жизни. Я молю судьбу, чтоб она тебя оберегала от всего плохого, я благословляю тебя, моя Лидука, я стою перед тобою на коленях, провожаю, — сердце мое рвется на части.
Мы скоро будем вместе, Лика, так что не будем унывать. Я люблю тебя, Лика, больше самой жизни, ты, моя родная, моя единственная!
Тебе я посвящу всю свою жизнь, мы будем жить и жить. Твой образ вечно во мне, ты — единственное божество, которому я молюсь и пред которым преклоняюсь.
Лидик, никаких сомнений у тебя не должно быть. Я чист перед тобою за все эти годы, что были вместе, и что провели в разлуке. Ибо ни одна женщина никогда не выдерживает сравнения в моем представлении с тобой, моей любимой женушкой! Твой светлый образ поддерживал меня в самые трагические минуты моей жизни, он будет сопутствовать мне до последних моих минут.
Но я хочу еще пожить с тобою, я хочу еще испытать счастье, которым ты только одна можешь наполнить мое существование!
Счастливый путь, моя Лидука, моя крошка, моя любовь!
Отовсюду посылай мне письма и телеграммы — на имя Володи, — я их сразу буду получать. Коньяк мы разопьем, когда получу от тебя весточку из Москвы.
Заявление я не успел написать, я это сделаю в ближайшие дни и найду возможность переслать тебе. Хотя я не придаю этому серьезного значения, — вопрос будет решаться здесь и только отсюда. Все будет в порядке, не позже мая-июня я должен быть на воле.
Жди меня, Лидука, жди!
Я постараюсь вознаградить тебя за все пережитые муки, за все причиненное горе. Солнце будет нам сиять, Лидука, и мы крепонько погреемся под его живительными лучами.
За меня не беспокойся, я буду держать себя в полном порядке, и твой наказ будет выполнен. Счастливого пути, моя милая!
Целую тебя, родную, прижимаю к своему больному сердцу,
твой и только твой Семука.
Семик, родной мой!
Я вижу тебя из окна. Какое зло… нельзя даже подойти и посмотреть поближе.
Уезжаю от тебя в бодром и хорошем настроении.
Надеюсь, что мы еще будем вместе. Надо теперь, чтобы ты приехал к нам, хотя бы в отпуск, как делают это другие. Очень жаль, что не написал заявления. Если удастся — пришли свой портрет потом. Почему ты не передал ничего для сына? Оторви хотя бы пуговичку или что-нибудь.
Обо мне не волнуйся. Я доеду благополучно.
Будь только здоров и старайся не натворить глупостей в последнее время.
Сына буду растить по-прежнему в надежде на скорую встречу с тобой.
Целую и горячо обнимаю тебя дорогого и единственного моего близкого друга,
твоя любящая Лика.
Дорогая Александра Даниловна!
Трудно Вам рассказать о моих переживаниях в связи с приездом Лики. Для меня это явилось величайшим событием — праздником в моей жизни. И я Вам скажу по секрету, что я вторично влюбился в свою Лидуку, в мою единственную, хорошую женушку. Я горжусь ею, я полон счастья.
Спасибо Вам, родная, за такую дочку, за мою женку. Такие женщины, как наша Лика, редки, они — наша краса, наш цвет!..
И еще сердечное спасибо Вам, наша дорогая мать, за спасение нашего Марика. Низко кланяюсь Вам и никогда не забуду Вашего великого материнского подвига.
Берегите себя, родная, — Вы так нужны Лике и Марику, нашей семье. Лечитесь, обращайте больше внимания на свое здоровье.
И, кроме того, очень прошу Вас быть осторожнее на своей работе, ведь у Вас больная нога, как бы не было чего…
Дорогая Александра Даниловна!
Судьба моя заставляет еще какое-то время быть нам в разлуке. Но ничего, и это пройдет, мы будем все же вместе, мы еще поживем хорошо, и Вы отдохнете от всех своих мучений и трудов. Я научился понимать и ценить жизнь, ошибок прошлого я уж не повторю.
Пишите мне, родная, простите меня, Вашего несчастливого сына,
Крепко обнимаю Вас и целую,
Сема.
Привет горячий всем родным нашим: Нинзе и Васе, Волоке, Майке, Морозам с детьми.
Решеты, 14. VI — 1946 г.
Любимая моя женушка! Каждое письмо свое мне приходится начинать словами крайнего беспокойства и горечи по поводу твоего упорного молчания…
За 5 месяцев я получил всего лишь 2 письма от тебя, — последнее из них было от 26.11. Таким образом, почти уже 4 месяца я ничего не имею от тебя… Что же, в конце-концов, случилось? Какая черная кошка вновь пробежала между нами? Горе мое велико, — ты не имеешь никакого представления о моих тяжелых переживаниях. Что я могу думать, что предполагать? Мама и Паша сообщают мне о том, что ты, якобы, говорила, что часто пишешь мне. Они удивляются, почему я не получаю твоих писем, успокаивают, заверяя, что ты и Марик живы и здоровы и что все у тебя благополучно.
Так ли это? Но чем же тогда объяснить неполучение писем? Ведь когда их пишут и посылают, то и получают их.
Твой приезд был таким ярким, счастливым событием в моей жизни! Я снова почувствовал тогда жизнь, я поверил в свое будущее, ибо я видел тебя и сына рядом с собою. А теперь эта связь с жизнью порывается, я остаюсь вновь все более и более одиноким, покинутым, забытым… Можешь ли ты быть откровенна со мною? А я прошу об этом тебя! Может быть ты обиделась на меня за немного резкий тон моих писем? Но он явился естественным ответом на холодно-надменный тон твоего письма от 26.11, поразившего меня в самое сердце. В своих первых письмах я искренно рассказал тебе о чувствах и мыслях моих, вызванных свиданием с тобою. И сейчас я живу твоим ярким, дорогим мне образом, я полон к тебе глубокой благодарности и любви!
За что же ты так мучаешь меня? Для чего присыпать открывшиеся раны солью? Мне ведь и так не сладко живется…
Да что и говорить тебе? Ведь ты сама все видела, но может быть не совсем ясно поняла?
Оставим говорить об этом. Я жду от тебя подробного письма. Я надеюсь, что ты осталась и будешь мне верна, как и прежде. Я уверен в том, что не для того ты ездила ко мне, чтоб порвать наши отношения, чтоб отказаться от нашего будущего, которое все же наступит и в нашей жизни.
Я надеюсь на освобождение в течение ближайших месяцев. Некоторые уже ушли (Франц работает в Канске, а другие даже поехали домой). Не надо терять надежды, Лика! Есть все основания считать, что и я скоро освобожусь.
Я работаю на прежнем месте, по-старому. Работа идет хорошо, я заведую производством и одновременно являюсь теперь бригадиром. В материальном отношении первые 4 месяца после твоего отъезда я прожил без нужды, питался хорошо, избаловал даже себя в этом отношении, о чем я сейчас крепко жалею…