Володя рассказывал мне о том, что его брат был у тебя, остался очень доволен тобой и твоим гостеприимством.
Соломон Григорьевич (он тоже освободился и работает в Решетах) передавал мне, что ты была у его матери в Москве и жаловалась на то, что не получаешь моих писем.
Вот видишь, я имею приветы от тебя через третьих лиц. Но и за это спасибо!
Хотел я сфотографироваться, но нет проявителя. Поэтому и не посылаю тебе своей карточки. Но жду твоих фотографий с Мариком и мамой.
Отправила ли ты сынку на дачу? Куда и каковы там условия?
Как здоровье сына? Все ли теперь благополучно с ним?
Как здоровье мамы, все ли в порядке с ее делами?
Как идет твоя работа, что с твоим здоровьем?
Лика, моя любимая! Я хочу верить в то, что у тебя все хорошо и что твое молчание не является признаком плохого.
Герман Наумович передает тебе живой привет от меня.
Прошу тебя свести его к моим родным, — им это доставит большую радость.
Почему и Марик мне ничего не ответил на мои письма и телеграмму?
Крепко целую тебя и сына, Сема.
Горячий привет маме, Самуилу с семьей, всем родным.
22.1.1946 г., Решеты
Дорогая моя Лидука! Вот и опустело все вокруг, — нет тебя, милой моей, желанной, любимой… И опять тоска, печаль, грусть, безысходная… Вдалбливаю в себя надежду на то, что скоро кончится мое несчастье, что и я буду свободным, что и мы с тобою еще поживем вместе. С особенной силой мне захотелось сейчас быть с тобой, с сыном, в нашей семье. Затянувшиеся было старые раны, вновь открылись, кровоточат, причиняют неимоверную боль. Сердце разрывается, мысли только о тебе, моей милой!
Ты спрашивала: «Все ли у нас по-прежнему?» Нет, вовсе не по-прежнему… Я ведь в тебя вновь влюбился и, пожалуй, люблю тебя, мою Лику, в тысячу раз сильнее прежнего!
Не нахожу себе места: как ты доедешь до дому, все ли будет благополучно?
Не задерживай сообщения о себе, телеграфируй, как договаривались.
Вчера мы с Сашей посидели вечерком, все вспоминали, желали тебе счастливого пути, раздавили ту половину, что сохранялась с 1943 г. у тебя: за твое здоровье!
Привет тебе от Саши, от всех друзей.
Крепко, крепко целую тебя,
твой Сема.
Привет Маме, Маронику, Самуилу, всем родным.
Дорогой мой сыночек Марик!
Посылаю тебе с мамуськой горячий привет. Ее приезд очень обрадовал меня, она рассказала мне о тебе все подробности.
Любимый мой мальчик! Я очень доволен твоими успехами в учебе и в музыке. Но запомни, мой сын, что знания и успехи достигаются только трудом, упорными занятиями. Само ничего не приходит, всего нужно добиваться.
Вот видишь, мой сынок, я пишу грамотно, и это только потому, что я всегда учился, много читал еще в детстве, старался побольше узнать, был послушным мальчиком, не шалил слишком много, всегда отлично выполнял заданные мне уроки, слушался и никогда не огорчал своих родителей и учителей.
Советский человек должен быть дисциплинированным, честным, культурным, хорошим во всех отношениях. Только таким ты и должен быть.
Ведь я скоро приеду, посмотрю сам: какой ты есть, мой сын!
Ты плохо кушаешь, а ведь стыдно тебе, большому мальчику, кушать с ложечки, подаваемой бабушкой. Я горю со стыда за тебя, сыночек! Надо бросить эти капризы, нехорошо так, очень нехорошо… Мальчик не должен слишком разбираться в пище, он должен есть все, чем побольше, и конечно, сам, без помощи бабушки или мамочки, — тогда можно надеяться, что он будет настоящим мужчиной.
Я хочу, чтоб ты перестал волновать мамочку и бабушку своими чрезмерными шалостями, — ты должен обещать мне это!
Ты должен понять, что мамочке с бабушкой сейчас тяжело, — я не могу приехать домой, — ты должен поэтому помогать им, облегчать их жизнь, радовать их своим примерным поведением и успехами в занятиях.
Я крепко надеюсь на тебя, мой сын, считаю, что ты не подведешь меня. Ты должен взять себе за правило: быть внимательным на уроках в классе и у учительницы, слушать, выполнять и запоминать все, что говорит и показывает учитель, и, безусловно, приготавливать все заданные тебе уроки, и, конечно, слушаться мамулю и бабушку, поменьше шалить и побольше самостоятельно кушать.
Тогда уж я тебя похвалю от всей души и буду доволен тобою, моим любимым сыном!
Пиши мне обо всем: о своих товарищах, об играх, об учебе, об успехах, об отметках, о книгах, прочитанных тобой, о мамочке, бабушке, о вашей жизни.
Целую тебя крепко, твой
ПАПА.
23/1 — 46 г.
Дорогой Семик!
Вот я снова дома. Все минувшее, как сон… прошло, и не верится, что встреча наша была самой настоящей, близкой. Все так быстро прошло и кончилось… опять я вернулась к прежней своей действительности. Сердце мое полно и радости и некоторой удовлетворенности после нашей встречи, но необходимость и дальнейшей разлуки откладывает такую печать, что трудно себе представить.
В поезде, еще когда я ехала домой, я чувствовала, что потеряла опять тебя, все дорогое мне. Что же это? Когда же настоящая радость вернется к нам?..
Ты уже знаешь, что я сумела 20-го числа выехать. В Решетах мне помогли сесть в тамбур поезда женщины, где я останавливалась. Доехала до Еланской стоя, конечно замерзла жутко, так как продувало со всех сторон.
В Еланской не стала искать адресата, где мне советовали остановиться, т. к. было поздно — 10 ч. вечера. Решила переждать ночь на станции. Кстати, проходил поезд на Москву и я решила понаблюдать посадку и выявить возможности получения билета. Поезд пришел в 11.40 веч., касса не продала ни одного билета, очередь безнадежно выстаивает по несколько суток. Я решила попытаться подействовать на проводников. И, к моему счастью, мне это удалось. Заплатила большие деньги и получила возможность ехать даже в плацкартном вагоне. Все детали пути — невозможно описать, — они полны страха, омерзения и всяких неприятностей. Но все уже позади — я дома и так быстро. Наверное все у вас там удивляются этому. Но ты знаешь, я так привыкла энергично действовать именно тогда, когда я остаюсь совершенно в одиночестве, что я лично считаю, что это даже нормально. Никакими услугами мне не пришлось воспользоваться и я этим особенно довольна. Домой приехала в 12 ч. ночи 26-го, т. е. в субботу. Явилась ночью так внезапно, что все наше «семейство» повскакивало и просидели всю ночь без сна. Я за дорогу так устала, но рассказать все до деталей, — было самым горячим желанием. Марик спал в кроватке, но, наверное, почувствовал мой приезд и проснулся тоже.
Радости было много. На утро я сходила в баню, позавтракали и тут же пришли Паша и Роза. Надо было им снова все рассказать. Встретилась я с ними просто и дружелюбно. Оказывается в мое отсутствие они тоже заходили к нам.
Когда пришло твое письмо вскоре после моего отъезда, — они приходили его читать, затем интересовались телеграммами. Все было бы хорошо, но вся радость моей поездки омрачилась сильным ухудшением здоровья Марика. Я тебе говорила, что просвечивание показало затемнение правого легкого, сделали еще и еще. Затем сделали «пирке» — результат был положительный. Вчера я была с ним на приеме у врача в тубдиспансере, где его поставили на учет. Врач успокаивает, что еще не опасно, возможно, что все рассосется. Из-за этого я не нахожу себе покоя, что делать?
В питании Марику — нет ограничений, все время в мое отсутствие мама доставала рыбии жир. Вчера Паша еще тоже принесла ему бутылочку рыбьего жира.
Врач говорит, что надо много гулять на воздухе, хорошие квартирные условия и проч. А у нас скоро будет жуткая сырость. Душа рвется. Надо менять срочно комнату, надо думать уже о даче, надо впрягаться в работу, чтобы погасить все долги и накопить к лету денег для дачи. Столько самых необходимых дел.
Хочу показать Марика хорошему профессору, но пока еще не знаю кому.
На работу еще не ходила — думаю мне продлили отпуск, хочется еще пару дней отдохнуть после дороги, но еще не знаю удастся ли. Вчера была Нинза, сидели до 2-х ч. ночи — опять рассказывала обо всем происшедшем.
Ну вот — пока все.
Целую тебя крепко, крепко — твоя Лика.
В Кирове купила себе хорошие валеночки и Марику теплые тапки.
Большой привет Саше, Францу, Володе и Герм. Наум.
29.1.1946 г.
Дорогая моя Лидука! Сегодня получены твои телеграммы о благополучном приезде домой. Какая радость, какой праздник у меня!
Все это время мысли только с тобой, моя родная, только о тебе… Погода отражала мое настроение… Со дня твоего отъезда и до 27-го числа дул сильный ветер, пуржило, заносило снегом; вечером 27-го ветер стих, наступила ясная морозная погода, — хорошо… Хорошо и у меня сейчас на душе! За тебя я спокоен, ты моя единственная, любимая женушка! Жду твоих подробных писем о переезде, о приезде домой.
Как Марик, мама, все родные? Как твое здоровье, Лика?
У меня все по-старому: и работа та же, и здоровье то же. Сейчас, вечером, собираемся отметить твой приезд в Москву. Все тосты за тебя, хорошую, любимую.
Самый горячий привет от Саши, от всех друзей.
Крепонъко тебя целую
— Сема.
Привет всем, всем родным. Жду писем.
Решеты, 10.11.1946 г.
Ликин, моя милая! Сперва мне принесли открытки, что ты писала Герм. Наумовичу из Москвы, потом Володе — с дороги, а вчера уж я получил твое письмо от 29.1. Радость моя велика по поводу твоего приезда домой, твоей встречи с родными. Читая и перечитывая твое письмо, мне казалось, что я вновь с тобой, моей милой, любимой, сижу с тобой, разговариваю, держу твои ласковые руки в своих руках, гляжу в твои прекрасные умные глаза и мне вновь так хорошо, тепло, уютно от этой твоей близости…