Это будет постоянное волнение, я никогда не буду спокоен.
Значит, опять надо устраиваться где-то, вдали от семьи, возможно в Горьком.
А как же ты с Мариком?
Мне здесь очень тяжело одному. Работы очень много, нервной, напряженной работы. Бытовые условия стали совсем плохи. Карточки я сдаю в столовую, их хватает только на один обед. А ужин и завтрак я покупаю по коммерческим ценам. Чтоб чуть-чуть быть сытым я трачу в день 30 рублей. С 25/III я не имел ни копейки денег и еле дотянул до 2/IV — дня получки. Ем не вовремя, часто остаюсь без питания, когда опаздываю в столовую, задерживаюсь на работе.
Да, помимо всего прочего, одному, вообще, тошно, так тоскливо, Лидука…
Я ни с кем не встречаюсь, прихожу домой, все один да один. Изорвал костюм военный, надо было заштопать, хорошо здесь одна девушка, Лиля Шарабанова, я с ней подружился, один раз починила мне костюм, подкладку на пальто, сейчас вот еще надо, а неудобно ее просить об этом.
Надо принимать какие-то решения нам с тобою.
Меня мучает совесть, что не могу жить с вами, с тобой, воспитывать и обеспечивать сына. Формально числюсь мужем и отцом, только связываю тебя по рукам и ногам, а толку что от меня?
Из Москвы ты не хочешь выезжать, в глушь забираться. Марика нельзя отрывать от учебы по музыке. Чувствую, что ты не хочешь даже отпустить его на лето ко мне, писала уже, что и Нина Николаевна советует устраиваться на подмосковной даче, чтоб не прерывать музыки.
А мне как быть? Как быть нам с тобой? Опять врозь?
Если бы это продолжалось ½ года — год, а то ведь, бог знает, когда я смогу переехать в Москву?
Я буду вечной обузой для тебя, для сына, для всей семьи. Я так больше не могу, мысль об этом, такое состояние вечно гнетет меня, доводит до отчаяния.
Мне кажется, что тебе с сыном лучше будет без меня, если я освобожу тебя от себя!
Может быть, ты сумеешь устроить счастливую жизнь для себя с сыном.
Надо решать, Лика, надо решать. Или мы должны быть вместе, ты должна быть со мною, там, где буду я, или… надо расходиться, дать тебе возможность устраивать жизнь свою и сына.
Мою больную психику уже не переломишь, не излечишь.
Я не могу больше быть один, у меня не хватит на это сил. И тебе тяжело, я знаю.
Было бы хорошо, если бы ты сумела приехать ко мне хотя бы на несколько дней.
Здесь все обсудим и решим окончательно.
Возьми отпуск на несколько дней и приезжай.
Я буду тебя ждать с нетерпением.
Я здоров, правда — проболел несколько дней на ногах гриппом, похудел немного. Ну, да это ничего…
Не обижайся на меня, Лидука, прости меня! Целую тебя крепко и сына нашего.
Твой Сема. Привет маме и всем родным.
Если к тебе зайдет т. Перельман, попроси Володю помочь ему с билетом.
Еще раз целую, твой Сема.
1 ½ тысячи я получил и израсходовал на то, что писал уже тебе раньше.
9/VI — 47 Г.
Сегодня день твоего рождения.
В течение многих лет мы отмечали этот день в своей семье, как день желаний и надежд на хорошее будущее.
Теперь тоже хочу тебя поздравить и пожелать здоровья и счастья в жизни.
Твое молчание в течение целого месяца после отъезда — я расцениваю, как окончательный разрыв со мной. Говорить о чувстве или каком либо внимании ко мне, как к близкой и дорогой — не приходится. Ты это уже давно утратил.
Я не хочу тебя упрекать в том, что ты не интересуешься ни здоровьем, ни успехами в учебе сына, ни его летним отдыхом и проч.
Долг вежливости также не напомнил тебе поинтересоваться здоровьем моей матери, которая при тебе так тяжело была больна.
Поэтому и требовать элементарного внимания к семье — нельзя.
Ясно. Мы тебе — чужие.
Мои стремления к созданию нашей семьи в течение всех этих лет — не встретили требуемой поддержки. Некоторое сглаживание обиды, нанесенной тобой, незаслуженные оскорбления не получили должной твоей оценки.
Все это только от того, что ты стал другим, а может быть, ты и не был таким, каким я тебя всегда представляла.
Я тоже не та.
Пишу тебе теперь, не желая получить ответа. Говорить больше не о чем.
Единственное, в чем я хочу тебя заверить, это то, что пока я жива — Марик будет окружен повседневной заботой и любовью матери.
От тебя требую оформления развода и возможность материального обязательства перед сыном.
Буреполом, 4/VIII — 1947 г.
Здравствуй, дорогая Лика! Прошел уже опять почти месяц, как я уехал из Москвы, а вот только сейчас собрался написать тебе. Вернее, собирался я уже много раз, начинал, но… не мог писать…
Не потому, что не хотел. Наоборот, каждый день я мучаюсь тем, что нужно и должен написать тебе, а духу не хватает. Я так провинился перед тобой и перед Мариком!.. Не может быть мне прощенья, но я прошу его у тебя: прости, прости меня, дорогая Лидука!
Ради всего нашего прошлого, — вспомни, ведь мы с тобой жили дружно и хорошо, так любили друг друга и, несмотря на все постигшие несчастья, так надеялись на хорошее будущее и не оставляли друг друга.
Я много тебе наговорил неправильного, неверного, обидного. А еще больше натворил нехорошего. Мне больно говорить об этом. Все кончено с тем, что здесь случилось у меня. Прости, Лидука, прости меня! Я тебе нанес большую рану, огромную боль, но всей своей последующей жизнью я постараюсь исправить, я буду лелеять тебя, мою единственно любимую, мою дорогую!
В том, что ты позвала меня в день моего отъезда, в том как ты со мной говорила, в том, что ты передала со мной деньги для мамы, что разрешила, наконец, поцеловать твою руку на прошенье, и, уйдя от меня, несколько раз обернулась и посмотрела на меня, — во всем этом я увидел для себя луч надежды, надежды на прощение, на возможность восстановления нашей семьи.
И сейчас, как все эти дни и ночи, твой образ не уходит от меня. Я люблю тебя, Лика, люблю еще крепче, чем прежде! Больше, чем когда-либо, я оценил тебя, мою Лидуську, все твое благородство, твою чистоту, все величие твоей чистой, прямолинейной, неподкупной натуры.
Нет, Ликин, пусть я совершил непростительную ошибку, гнусную и подлую ошибку, но ты должна простить меня…
Я себе не представляю, чтоб мы, Сема и Лида, смогли разойтись, стать чужими друг другу, оставить нашего сына без отца… Это такой ужас, такой кошмар! Нет, это абсолютно невозможно, моя Лидука, моя маленькая женушка, любимая моя, единственная!
Мы столько перенесли с тобой, мы заслужили хорошей, счастливой жизни. А я испортил, испакостил все, наплевал в твою и в свою душу…
Но ты прости, прости меня, Лика!
Ты должна найти в себе силы, чтобы простить меня. Я верю в тебя, Лидука, ты сумеешь все преодолеть, превозмочь и… простить!
Все то, что произошло у меня, нужно забыть, вычеркнуть из памяти, выжечь, чтоб больше никогда не вспоминать.
Ты всегда требуешь от меня, чтоб я забыл, не вспоминал о пережитом мною. Я же прошу тебя забыть, не вспоминать о случившемся…
Так нужно для всей нашей жизни, для нашего сына!
Мы с тобой провели вместе всю нашу молодость, наши лучшие годы, мы посвящали друг другу самые тяжелые годы, и любовь наша, привязанность и верность нашей любви и дружбы поддерживали нас в самых трудных испытаниях.
Но не для того же мы преодолели все, чтобы, встретившись живыми, уцелевшими, разойтись!.. Как все это абсурдно и бессмысленно получилось, Лидука!
Я знаю, что тебе, моя любимая, очень больно и тяжело, но я не могу удержаться от того, чтоб не сказать, что мне трудно жить, очень трудно и некому сказать об этом. Вот я пишу тебе, мне с каждым словом легче становится, камень отваливается от сердца, ноя чувствую такую неуверенность в том, что ты станешь все это читать, что ты захочешь меня слушать, отвечать мне…
Боже, боже, что я наделал, глупый, больной человек!
Лидуська, милая, любимая!
Если б я смог открыть тебе мою душу, разрезать и подать тебе свое сердце, если б ты смогла прощупать мои мысли, осязать руками веемой переживания, — ты бы увидела и узнала настоящего твоего Семку, искреннего и честного. Я поступил подло, Лидука, но я не подлец! Я сделал нечестно, но я все же остался честным человеком, Лика! Я мучаюсь страшно всем содеянным, — прости меня, Лика!
Не наказывай меня слишком сурово, смягчи свое сердце, не гони меня от себя и от сына! Как никогда, я почувствовал и понял, как вы нужны мне оба, как я истосковался по вас, моим родным, любимым!..
Я был у Марика, какой замечательный у нас сын, Лиду-ся! Я много говорил с ним, он многое рассказал мне, он так любит тебя, Ликин! Мы должны воспитывать его вместе с тобою, Лика!
И мама меня так хорошо, тепло встретила. Я виноват и перед ней, нашей матерью!
Мы с тобой уже взрослые, большие люди, поймем друг друга!
Я надеюсь в скором времени выбраться отсюда. Я уже написал все, что нужно, ожидаю возвращения В. из отпуска.
До ноября все же придется, очевидно, здесь доработать, так как нужно выполнить годовой план к Празднику.
Я очень много работаю, с утра, с 7-ми часов, до поздней ночи.
План июня я выполнил на 103,7 %, а июля — на 104,2 %. Весь отдаюсь работе.
Как твои дела? На какой ты работе? Когда возьмешь отпуск? Я получу отпуск, если раньше не освобожусь отсюда, с 10/XI. Если ты сочтешь возможным, то и ты подожди до этого времени.
Очень прошу тебя ответить.
Целую. Т. Сема.
Отец.