УМВД по Красноярскому краю
капитану Попову ПИ.
от с/поселенца Шлиндмана Семена Михайловича, проживающего в с. Абан, по ул. Советской, дом № 5
ЗАЯВЛЕНИЕ
Вам известно, что на протяжении вот уже трех лет я не имею работы. Все мои попытки получить работу по специальности, или хотя бы просто посильную для меня работу, успеха не имели. Тяжелую же физическую работу я выполнять не могу, так как болен бруцеллезом, миокардиострофией, хроническим гастритом (катаром желудка) и выпадением прямой кишки, что подтверждается прилагаемой справкой врачебно-контоольной комиссии от 10/IV. 1953 г. за № 330.
С 14-летнего возраста я привык работать. Теперешнее мое положение безработного, помимо тяжелых материальных условий, создает для меня также и невыносимые моральные мучения Я изголодался по работе. Труд является моей насущной потребностью, без удовлетворения которой я жить не могу, превращаюсь в рухлядь, никчемную развалину. Между тем я являюсь квалифицированным инженером-экономистом и юрисконсультом. Работая по своей специальности, я мог бы принести пользу Советскому Гэсударству, да и сам обеспечить себя. Я вполне еще работоспособен, энергичен и полон стремления плодотворно работать.
Статья 118 Конституции Союза ССР предоставляет мне право на труд, «То есть право на получение гарантированной работы с оплатой труда в соответствии с его количеством и качеством». Однако, дальнейшее содержание мое на поселении в Абанском районе, где окончательно я не могу устроиться, лишает меня этого законного и естественного для всех советских граждан святого права на труд.
Неоднократно я обращался в различные организации Красноярского края (Красноярскстрой, Крас-ноярсклеспромстрой, Крайместпром, Крайуправление промышленности стройматериалов, Красноярсклес и др.) с просьбой о предоставлении мне работы по специальности в одном из предприятий, расположенных в местах ссыльного поселения. В ответ я неизменно получаю сообщения об отсутствии вакантных должностей. Учитывая наличие в районах ссыльного поселения достаточного числа специалистов, рассчитывать на получение работы там мне также не приходится.
В г. Канске, куда уже переехали на жительство некоторые с/поселенцы из Абанекого района я могу получить работу по специальности во многих учреждениях и предприятиях. В частности, предоставляет мне работу Канская Межрайонная Контора «Глав-сельэлектро», выдавшая мне гарантийное письмо и обратившаяся к Начальнику УМВД по Красноярскому краю с ходатайством о разрешении моего переезда на жительство в г. Канск.
Исходя из всего изложенного выше и ссылаясь на письмо Канской Межрайонной Строительно-монтажной Конторы «Главсельэлектро» от 12 сентяября 1953 г. за № 7-9-21, прошу о выдаче мне в установленном порядке разрешения на переезд в г. Канск для работы в «Главсельэлектро». Одновременно прошу разрешить переезд со мной также и моей жене, Клемт Ольге Константиновне.
С. Шлиндман.
15. IX. 1953 г.
Инж. — Экономисту
ШЛИНДМАН Семену Михайловичу.
С. Абан, Красноярского края,
Советская ул., № 5
Канская Межрайонная Контора «Главсельэлектро» подтверждает, что Вам будет предоставлена работа в МРК в качестве Инженера-экономиста и Юрисконсульта.
Одновременно с этим нами возбуждено Ходатайство перед Нач. УМВД по Красноярскому краю о разрешении Вашего переезда в г. Канск.
ДИРЕКТОР КАНСКОЙ
МРК «ГЛАВСЕЛЬЭЛЕКТРО»
П. Маркин.
Первое впечатление от этих документов — отец уже не боец. Надлом личности очевиден. Это уже совсем другой человек — по-другому живущий, по-другому, я бы сказал, поющий песенку своей жизни. Нет, он не развалился до конца, но как-то, видимо, сузился, скукожился, заперся в своих проявлениях. Жизнь по инерции — нормальное, бесконечное, каждодневное, серое существование ссыльного — без перспективы, без зигзагов и ярких пятен. Одиночество вопиющего в пустыне столь затянулось, что встал вопрос: зачем вопить, коль бесполезно вопить.
Нельзя сказать, что он сдался, но какая-то оторопь берет меня, когда он с присущей ему упертостью ведет новые великие войны с КГБ — сначала за то, чтобы ему вернули одеяло, пропавшее при аресте, потом за то, чтобы его переселили в Канск с женой, где у него, безработного и голодающего ссыльного, появится работа. Душераздирающая переписка. С одной стороны, маленький человечек, изнывающий от своих повседневных нищеты и пустоты существования, а с другой — государство, этот голем бесчеловечности, безразличия к доходяге. Опять кто кого?
Отец. Глупости всё!.. Просто я понял, что жизнь потеряна и уже НИКОГДА, понимаешь ли ты это слово — никогда! — не буду на свободе. Никогда не вернусь ни к жене, ни к сыну. Никогда вот тебя… понимаешь?., не увижу тебя никогда!
Я. Смирись, гордый человек, — это, да?
Отец. Да нет же… Читал я твоего Достоевского!.. Он всё правильно говорит, но только все это литература, а в жизни не так.
Я. А как?
Отец. В жизни… в какой-то момент начинаешь любить свой застенок. Ты не щурься… потому что понимаешь: другой жизни у тебя уже не будет — тогда живи, ковыляй и утрись тем, что есть. Твоя доля. И тут не важно — смирился ты там или не смирился. Всё тебе становится по-хую, то есть, прости, по-фигу. И собственная жизнь, и гордость — негордость… Ты вроде сам от себя отделяешься и живешь, уже сам себя не видя со стороны, будто параллельно той настоящей жизни, которой тебя почему-то лишили, и уже неинтересно знать, почему. Вдруг чувствуешь: всё, конец. А завтра вдруг этот конец имеет продолжение, и послезавтра… Скука жмет, ни земли, что зовется родиной, ни Бога на небе — никого и ничего. И уже эта бодяга тебя не волнует, ты ведь в эту бодягу погружен, как в ванну с азотной кислотой… И ты в ней тонешь и растворяешься… разложение неизбежно.
Я. Бодяга — это что, я не понял?
Отец. Жизнь становится бодягой, чего ты не понял, сынок?.. Жизнь!
Я. Ужасно.
Отец. В том-то и дело, что нет. Как сказал твой любимый Достоевский: «Ко всему-то человек привыкает!»
Я. И к застенку?
Отец. И к застенку. Когда нет выхода, жмешься по углам.
Я. Выходит, ты привык к своей несвободе и приспособился к ней?.. И это ты, который выдержал все допросы и пытки, все этапы и унижения?.. Ты, герой!.. Какой ты герой?!.
Отец. А чего еще было делать?.. Закон тайги: с волками жить, по-волчьи выть.
Я. Ужасно. Ужасно. Ужасно.
Отец. А попривыкнешь — вроде ничего. Жить можно.
Я. Я о тебе лучше думал.
Отец. Потому что дурак, не знаешь, что и как бывает на свете. Вот ты сказал «не боец». А чтоб выжить, надо было перестать быть бойцом, надо было заховаться в берлогу, исчезнуть с вида, зарыться, заспаться… В микроба надо было превратиться, в последнюю вошь… И прогнать от себя подальше и разум, и чувства… главное, разум!.. Потому что он мешает, ибо хочет осилить то, что случилось с тобой и со всеми; он спрашивает: «Почему да за что?» А уже спрашивать не надо, ты насекомое, не человек, а насекомое ни о чем не спрашивает… Вот и живи, как насекомое. И жизни радуйся, как насекомое. А убьют тебя, как насекомое, значит, и это справедливо — ты ведь уже не человек. Был человек, а стал не человек. И этим все сказано-доказано.
Я. Сказано — не значит доказано.
Отец. Вот-вот!.. Поэтому лучше молчать в наше время. Все равно ничего не докажешь.
Я. Сталин.
Отец. Что — Сталин?
Я. Это Сталин сделал из нас насекомых. Рабов.
Отец. Да он сам был насекомое. Хотел всех себе уподобить.
Я. И у него получилось. Кое с кем.
Отец. А вот и нет. Если б у него, как ты сказал, «получилось», мы бы с тобой не разговаривали сейчас.
Я. Ты забываешь, что… сейчас…
Отец. Я мертвый, а ты живой, да?.. Нет, сынок, вот здесь, в твоем театре, мы оба — живые. Разве не так?
Я. Папа… не уходи. Только не уходи! Папа!
Отец. Я буду с тобой всегда, когда ты меня позовешь. Зови чаще! (Исчезает.)
АВТОБИОГРАФИЯ
Я, Шлиндман. Семен Михайлович, родился 9-го июня 1905 года в городе Харькове, в семье служащего. Отец мой, Шлиндан М.Е., служил приказчиком в торговой фирме Ш.Б. Липовского до 1920 года, после чего работал в различных государственных и кооперативно-промысловых организациях, а с 1924 г. до 1926 г. занимался мелкой торговлей. Отец работал до 1938 года в Ленпромторге завмагом, а в 1938 году по старости и болезням работать уже не смог и умер в г. Москве 17/VI. 1940 г.
Я до 1920 года учился в Гимназии Общества 2-ой группы преподавателей в г. Харькове. Потом перешел в 1-ю советскую Политехническую школу-коммуну, в которой и закончил в 1921-м году среднее образование.
В 1921 году поступил учиться в Харьковский Институт Народного Хозяйства, экономическое отделение, где учился до 1926 года.
Одновременно с учебой я начал работать и работал в следующих организациях:
В 1920—1921-м гг. — в ЦК КСРМУ зам. зав. экспедицией;
В 1922 г. — учеником слесаря на заводе Электросила N91 (б. В ЭК);
С мая 1922 г. и до 1924 г. — инспектором бюро жалоб НКРКИ УССР при органах ЧК Украины и Крыма и инспектором Центрального Бюро Жалоб НКРКИ УССР;
С 1924 г. — коммерческим доверенным Акц. Общества «Укрларек» в г. Харькове;
1926–1927 г. — коммерческим доверенным и ст. экономистом Ткацкой фабрики им. Алексеева в г. Москве;
XI. 1927— XI. 1928 г. — на действительной военной службе в команде одногодников при Владивостокской военно-пехотной школе им. Коминтерна;
1929–1930 г.г. — ст. экономистом Стромсинди-ката — Союзстроя ВС ИХ и зам. Директора Строительства Чернореченского Цементного завода;