– Везде только товар привезли, – отчаявшись, сказал Костя, присев на скамейку возле очередного магазина, – теперь не раньше чем через неделю будут заказывать.
– Мы только восемь магазинов обошли, а здесь их пара сотен. Давай просто поедем и будем заходить в первые попавшиеся.
– Надо что-то крупное, типа райпо. Маленькие магазины погоды не сделают.
Они задумались. Костя достал из портфеля список должников и в сотый раз начал его изучать. У всех основных они уже были и сделали заявки, договорившись об оплате. Сегодня нужно было придумывать что-то новое.
– У тебя в прайсе есть очень дешёвое? – вдруг спросил отец.
– В каком смысле? – Костя ответил машинально, не придав значения вопросу.
– Ну, порошок стиральный самый дешёвый в больших мешках, мыло хозяйственное в кусках, туалетная бумага, – отец воодушевился новой идеей.
– Есть, конечно. Половина прайса всякой «дешмани», – вяло ответил Костя, особо не веря в потенциал отцовских бизнес-идей.
– Отлично, – тот хлопнул в ладоши и пошёл к машине, – поехали, чего сидишь.
Костя нехотя поплёлся следом. Своих вариантов у него уже не было. Он сел на пассажирское сиденье и, не спрашивая, куда едем, доверился отцу.
Через некоторое время они остановились у районной больницы. Большое шестиэтажное здание было похоже на небоскрёб по сравнению с деревянными частными домами и изредка появлявшимися двухэтажными каменными особнячками.
Четыре кареты скорой помощи стояли возле пандуса. Десяток медицинских работников толпились у входа, а бесчисленные посетители и пациенты ходили взад и вперёд по территории больничного сквера. Дверь не успевала закрываться.
– Это же Клондайк! – воскликнул Костя.
Он начал понимать идею отца и с горящими глазами стал оглядывать огромную территорию больницы.
– Клондайк не Клондайк, но пару километров туалетной бумаги в день они тут тратят. Ну и тонну стирального порошка вместе с мылом, – заметил отец.
В отличие от самого городка больница производила ощущение столичного учреждения. Современный ремонт, чистота, длинная стойка регистратуры с мониторами компьютеров – всё это было необычно для такого маленького населённого пункта.
«Как на вокзале». Костя, растерявшись, остановился в центре громадного холла. Увидев турникеты, через которые люди заходили, приложив пластиковые карточки, он загрустил.
– Чёрт, так просто не попасть туда. И непонятно, с кем там разговаривать.
– Есть у меня старинный друг институтский. Он тут главный врач, – с улыбкой ответил отец и подмигнул.
– Ты шутишь? – Костя ошарашенно взглянул на отца и, убедившись, что он не шутит, кинулся к регистратуре.
Через несколько минут, после недолгих уговоров и красочных историй, их соединили с Олегом Нестеровичем Мокушанским – главным врачом больницы районного значения.
Мокушанский сразу вспомнил однокурсника и, искренне обрадовавшись его визиту, тотчас пригласил гостей в кабинет.
Приёмной у него не было. Весь «предбанник», предназначавшийся для секретаря, был переделан под библиотеку и заставлен стеллажами, доходящими до потолка, две деревянные лестницы стояли на каждой стороне, и всё было занято книгами.
Костя не обратил внимания, что все книги были по медицине и философии, а отец обрадовался. «Такого собрания современной и антикварной медицинской литературы не видел даже в институте», – заметил он, разглядывая книги, и уже было потянулся за одним очень редким справочником, как дверь в кабинет открылась и на пороге показался Мокушанский.
Костя заметил, что Олег Нестерович выглядел старше папы. Чуть полноват, с чеховской бородкой, одетый в костюм-тройку, который был виден из-под белого халата, – внешне он очень соответствовал занимаемой должности.
– Серёженька, ты ли это? – Мокушанский засиял и распахнул объятия.
– Олежка, ну ты прямо профессор. – Семёныч кинулся к однокашнику, и они крепко обнялись. – Сколько мы не виделись?
– Лет пятнадцать, – ответил Олег Нестерович, разглядывая друга, – на стажировке в Ленинграде, помнишь?
– Конечно, помню, классное было время.
– Ну, сейчас не хуже… Скажи-ка мне, кто этот симпатичный молодой человек?
– Костя, мой сын.
– Да неужели? – сыграл удивление Олег Нестерович. – Ты показывал его фото. По-моему, Костя тогда только пошёл в первый класс. Как летит время… – Мокушанский покачал головой и жестом пригласил гостей сесть на маленький кожаный диванчик. – Ну, рассказывайте, друзья мои. Какие дела вас привели в нашу глубочайшую провинцию?
– Мы, собственно, случайно, – отец немного растерялся.
Костя догадался, он хотел ответить так, чтобы сказать правду, но не обидеть старого товарища целью своего визита.
– Честно говоря, это я его сюда привёл, даже не зная, что вы знакомы, – пришёл на помощь Костя.
– Так, очень интересно. Рассказывайте, молодой человек.
– Я работаю торговым представителем крупнейшей в регионе компании, занимающейся дистрибуцией всех основных мировых производителей бытовой химии и косметики. Как зарубежных, так и отечественных. Я отвечаю за этот район и езжу сюда почти каждый день. Папа, спасибо огромное ему за это, когда может, ездит со мной, так как я только недавно получил права и ещё не так уверенно чувствую себя за рулём.
– Так, дальше, – слегка нахмурился главврач.
Костя заметил, как напрягся отец, но продолжил:
– Я подумал, что такая большая и современная больница могла бы стать отличным клиентом. И у нас как раз есть как передовые марки средств гигиены и бытовой химии, так и недорогие.
– Хотите чаю? – Мокушанский резко встал и пошёл к подоконнику, на котором стоял электрический чайник и лежали несколько пачек чая. – У меня хороший есть, знакомый из Индии привозит.
– С удовольствием, – сразу ответил Семёныч, обрадовавшись, что можно сменить тему.
Костя замолчал, наблюдая за тем, как Мокушанский заваривал и разливал чай.
– Ты знаешь, – продолжал главврач, – я здесь не всё решаю.
– Я понимаю, – ответил Костя, – главный врач должен заниматься глобальными вещами, лечить людей, а для таких вопросов есть завхоз или товаровед. Чтобы не отнимать у вас время, я могу поговорить с ним.
– Всё верно, всё ты правильно говоришь… – Главврач как-то замялся, подбирая нужные слова, и непроизвольно сделал большой глоток чая, обжёгся и стал резко вдыхать, охлаждая язык. – У нас есть такой человек, но… как бы это правильно сказать… он самодостаточен и все решения такого рода принимает сам.
– То есть главврачу не подчиняется? Это как? – вмешался Семёныч.
– Ну-у… – Мокушанский поставил чашку на подоконник и защёлкал пальцами. Было видно, что разговор ему неприятен, но объясниться он должен. – Формально, конечно, подчиняется. Но его рекомендовали сверху. – Он показал пальцем в потолок. – И он здесь занимается всеми хозяйственными делами.
– Отлично, – начал было Костя, но Мокушанский перебил его, махнув рукой:
– У нас здесь одни постоянные эксклюзивные поставщики. Всё оборудование, медикаменты закупаются в одном месте, и никаких других поставщиков завхоз даже не рассматривает.
– Взятки, что ли, берёт? – возмутился Семёныч. – Заяви на него. Ты же величина – главный врач такой больницы!
– В том-то и дело, – усмехнулся Мокушанский, – не было бы его, не было бы такой больницы. Ты видел где-нибудь в районе такое оснащение? Небось у вас в центре такого нет. К нам лечиться со всего округа приезжают.
– При чём тут это? – вскипел Семёныч. – Одно другому не мешает. Воровать-то зачем?
– Пап, при чём тут воровство? – перебил Костя. – Ведь всем хорошо. Каждый занят своим делом. Олег Нестерович лечит людей в прекрасно оснащённой клинике. Завхоз грамотно управляет бюджетом. Не разворовывает, как многие, а реально тратит деньги на необходимое. Пациенты довольны, государство довольно, все работники в шоколаде. Какие здесь проблемы? Грамотно выстроенный менеджмент.
Мокушанский лишь развёл руками, соглашаясь с Костей.
– Олег Нестерович, позвольте просто с ним поговорить. Да – да, нет – нет. – Костя сложил ладони, как будто в мольбе.
Мокушанский встал с кресла и подошёл к телефону, стоявшему на письменном столе.
– Рафис Мустахович, вы сейчас не заняты? – проговорил он в трубку. – Ко мне пришёл представитель крупной торговой фирмы, так я его сразу к вам отправил. – Из трубки посыпались какие-то возражения, но Мокушанский, состроив гримасу, поспешил завершить звонок.
– Налево, третий кабинет. Рафис Мустахович. Там написано. – Он показал Косте на дверь и снова сел в кресло. – А мы тут с отцом твоим тебя подождём, вспомним молодость.
Костя вышел из кабинета и без труда нашёл нужную дверь. Кроме фамилии, на двери не было написано ничего, но сама табличка отличалась от стандартных и была выполнена из бронзы по индивидуальному заказу. Костя постучал, но никто не открывал. Зная, что нужный ему человек на месте, он смело толкнул дверь.
Кабинет был обставлен, мягко говоря, необычно. Никакого письменного стола или книжного шкафа. Диван, несколько кресел, между которыми стоял журнальный столик, накрытый скатертью. На столе стояли чайник, чашки и несколько вазочек со сластями.
На стене висела огромная плазменная панель. Она была включена, и на экране шёл компьютерный бой между Рокки Бальбоа и каким-то инопланетным чудищем.
– У нас всё есть. Нам ничего не нужно, – вдруг раздался голос где-то справа.
Костя вздрогнул от неожиданности и только сейчас заметил человека, сидящего в кресле по-турецки с джойстиком в руках. Взгляд его был направлен в телевизор, и лицо выражало крайнюю степень волнения, отчего кончик языка иногда высовывался наружу.
– Сука! – Рафис Мустахович швырнул в стену джойстик, а на экране поверженный Рокки распластался по рингу.
– Прошу прощения, – замямлил Костя, и завхоз наконец повернулся в его сторону.
– Ты кто? – Рафис Мустахович встал с кресла и подошёл вплотную.
Он был не менее странен, чем его кабинет. Высокого роста, худой, он носил круглые очки, как у Джона Леннона, и тюбетейку. Поверх строгого костюма на нём был надет пёстрый шёлковый халат.