– Да? – Он решительно нажал на кнопку.
– Александр Александрович, Игорь Иосифович уже едет. Будет как раз через тридцать минут. В каком составе совещание? Мне готовить зал или вы будете в переговорной?
– Пока не знаю. – Костыльков нажал на кнопку и отключился.
«Сколько я провалялся в кардиологии? Чуть больше часа, плюс дорога. Чем они занимались всё это время?» Ему стало чуть легче. Предсказание с Моцартом не сбылось. Интуиции своей он верил, но пока она молчала.
Костыльков поднял упавшую на пол ручку, но ставить обратно на подставку не стал.
Он вырвал лист бумаги из большого блокнота на столе и стал чертить график, прикидывая, сколько времени Светлана провела с Игорем. «Куча времени. Могли и в гостиницу заехать». Он опять запереживал и начал разбирать и собирать массивную ручку в виде японского меча.
– Стоп! – вдруг выкрикнул Костыльков.
«Я не видел их машин. Это значит, что они приехали с другой стороны пруда. А это минимум на час дольше».
– Всё, хватит, – он смял исписанный лист бумаги, выбросил в мусорное ведро и достал из кармана пиджака мобильный телефон.
«Света должна быть уже дома. Я просто спрошу её, и всё. Если она будет врать, я это пойму».
Он уже набрал номер. Оставалось лишь нажать кнопку вызова, как в дверь постучали.
– Да? Что ещё? – нервно ответил он.
Дверь открылась, и на пороге показался Жора. Жора почти не передвигался по заводу. С его весом это было затруднительно. Позади его огромного тела выглядывала секретарша, пытавшаяся войти в кабинет директора первой и предупредить о визите.
– Менты! – выкрикнул Жора задыхаясь. Закрыл с грохотом за собой дверь, оставив ни с чем секретаршу, и, согнувшись, опершись о свои колени, продолжал тяжело дышать.
– Сядь. – Костыльков отложил телефон и встал с кресла. – Криминал? ОБЭП?
– ОБЭП. Уже выехали. Мне человечек мой еле успел позвонить. – Жора не стал садиться. Он подошёл к столу и упёрся в него руками.
– Серого много на складе? Бумага? – тихим твёрдым голосом спросил Костыльков.
– Много. Вечером должны были в «Негоциант» везти. Бумага – часть наклеена, часть в рулонах.
– Твари! – стукнул по столу кулаком Костыльков и пошёл к окну, выходящему на главный въезд на завод. – Что стоишь? – не оглядываясь, крикнул он Жоре. – Уничтожайте.
– Не успеем, – пробормотал Жора и, захлёбываясь в кашле, поковылял исполнять указание.
«“Негоциант”». Москва. Завод. Менты. Неужели это всё связано? Слишком долго я думал над этим. Не успел».
– Игорь, – Костыльков произнёс вслух.
Он не хотел этих мыслей, но упрямые факты не давали возможности их игнорировать.
Костыльков замер, не в силах пошевелиться. Он так и стоял, смотря в окно и наблюдая, как омоновский «пазик» на скорости подъехал к заводу. Девяносто девятая, явно с операми, подъехала следом. Никто не выходил. Кого-то ждали. Через несколько минут чёрная «Волга» замначальника ОБЭП Суворовского на скорости влетела на гостевую площадку и остановилась прямо у проходной, перегородив выезд из ворот.
Зазвенел телефон. Костыльков не обращал на него внимания. Он обречённо смотрел вниз, понимая, что это не рядовой визит с очередной проверкой, а запланированная кем-то акция.
«Акция устрашения? Или устранения… Поборемся ещё». Костыльков очнулся и подошёл к продолжающему звенеть телефону.
– Да? – спокойно ответил он в трубку. – Я знаю. Сопротивление не оказывать, но максимально тянуть время. Все на своих местах. Я у себя.
Он положил трубку, подумал несколько секунд и набрал номер губернатора. Трубку взял помощник. Костыльков скинул звонок, взял со стола сотовый телефон и снова позвонил.
– Андрей Андреевич, «доброе утро», к сожалению, сказать не могу. У меня гости. – Костыльков снова подошёл к подоконнику. ОМОН уже рассредоточился перед воротами, которые медленно открывались, пропуская внутрь незваных гостей. – Да, «маски-шоу» во главе с Красным командиром.
Бойцы спецназа, как муравьи, чёрными точками рассредоточились по всей территории. Суворовский вместе с тремя оперативниками вошли в главное здание.
– Андрей Андреевич, какого хре… – На другом конце провода его перебили, и он почти минуту, морщась в трубку, слушал губернатора.
– Козёл. – Костыльков прекратил разговор, предусмотрительно нажав отбой.
В приёмной послышался шум. В дверь постучали, но, не дожидаясь ответа, распахнули её. В кабинет вошли трое.
Первым был Николай Фомич Суворовский, всем известный под прозвищем Красный командир. Ему было уже под шестьдесят, и многие с нетерпением ждали, когда же наконец его можно будет отправить на заслуженную пенсию. А пенсия действительно была бы заслуженной. Начинал он ещё в советском ОБХСС и прошёл путь до заместителя начальника управления области. Начальником, конечно, стать ему было не суждено; во-первых, из-за его паталогической честности, а во-вторых, из-за скверного характера, не признававшего компромиссов.
Но до заместителя тем не менее он дорос, так как обладал феноменальной памятью и интуицией. Он был профессионалом с большой буквы, обладал лучшими показателями раскрываемости за всю историю управления по борьбе с экономическими преступлениями.
– Добрый день, – Суворовский, как всегда, был спокоен и вежлив. – Александр Александрович Костыльков – это вы? – спросил он, прекрасно понимая, кто стоит перед ним.
– Нет, я Марь Иванна Тюбетейкина, старшая укладчица, – раздражённо отреагировал Костыльков.
– Отлично, старшая укладчица нам тоже нужна, – не моргнув глазом продолжил Суворовский. – Предъявите, пожалуйста, паспорт.
«Точно, такса», – подумал Сан Саныч, вспомнив ещё одно прозвище Суворовского. Он был такой же маленький и тощий, как такса. С таким же вытянутым носом и чёрными бусинками глаз. Но главное качество, роднившее его с этой породой собак, было отнюдь не внешним. Так же, как и охотничий пес, он прыгал в нору, мёртвой хваткой хватал добычу и не отпускал её, пока его за хвост не вытащат на поверхность.
– Санкцию покажите. – Костыльков вместо паспорта протянул пустую руку.
– Александр Александрович, документы у нас все в порядке. – Суворовский приподнял свою знаменитую чёрную папку с ручкой, расстегнул молнию и достал несколько листов бумаги. – Вот санкция на проведение обыска, а вот на арест, в зависимости от результата обыска. – Он закрыл папку и переложил в другую руку.
Чёрная папка была знаменита тем, что не раз спасала известному милиционеру жизнь. В папке была титановая пластина, которая держала выстрел из ПМ и спасала от осколков.
Костыльков прочитал документы и вернул их обратно. Холодный пот пробежал по его спине. Он был далеко не из робкого десятка, но слово «арест» после долгих лет спокойной мирной жизни произвело на него впечатление.
– Какие основания для обыска? – недрогнувшим голосом спросил он милиционера.
– Вы как глава предприятия подозреваетесь в изготовлении и сбыте контрафактной продукции, а также в изготовлении и сбыте поддельных акцизных марок, – монотонным голосом продекламировал обвинения Суворовский.
– Что за чушь? – возмутился Костыльков. – Мой завод – крупнейший в республике. Вся моя продукция абсолютно легальна. А вот конкуренты мои часто подделывают, так как их продукция спросом не пользуется.
– Александр Александрович, я всё понимаю, но… – Суворовский повернулся к оперу и махнул ему. Тот извлёк полиэтиленовый пакет, в котором находилась бутылка водки. – Вот эту и ещё около тысячи подобных бутылок мы нашли в продаже в одной из розничных сетей, в магазинах, находящихся в удалённых уголках республики. Так что оснований у нас более чем достаточно.
– Ищите. – Костыльков напрягся, но виду не подал.
– Александр Александрович, пройдёмте на склад.
Суворовский открыл дверь кабинета и позвал одного из бойцов для сопровождения Костылькова. Все вышли во двор. По периметру ходили бойцы в масках, а у главного входа, потея и кашляя от невозможности сесть, стоял Жора под присмотром спецназовца.
– О, Георгий Константинович Потапов! – Суворовский, увидев его, всплеснул руками и подошёл почти вплотную.
– Здорово, начальник, – попытался улыбнуться Жора.
– Вижу, что коммерческая деятельность менее хлопотна, чем бандитизм. Сидячий образ жизни, кабинет. – Суворовский окинул взглядом Жору и покачал головой. – Последний раз, когда мы виделись, ваша фигура была более спортивна.
– Пока толстый сохнет, худой сдохнет, – странно засмеявшись, ответил Жора.
– Ну это вряд ли. – Суворовский отошёл, оглядел территорию и, увидев небольшой ангар с надписью «Склад готовой продукции», махнул свите и поспешил к нему.
Склад был огромным. Работу погрузчиков остановили. Всех сотрудников склада собрали в углу. Костыльков, Жора и Суворовский сели на пластиковые стулья, стоявшие около такого же столика, а оперативники начали осматривать горы с водочными ящиками.
Вызвав из угла двух грузчиков, они ящик за ящиком перебирали тысячи бутылок и сверяли с принесённым в пакете «вещдоком».
Осмотр занял около двух часов, и все уже изрядно устали. Суворовский понимал, что здесь контрафактной водки нет, но дело нужно было довести до конца. Жора изнывал на узком пластиковом стуле, пытаясь найти удобное положение, а Костыльков молча наблюдал за происходящим.
– Есть! – раздался крик откуда-то из глубины склада.
Суворовский вскочил со стула и устремился к горе ящиков. Костыльков посмотрел на Жору. Тот ответил лишь пожиманием плеч.
Опер вышел, неся в руках белую картонную коробку, перемотанную скотчем.
– Там таких десять ящиков. – Опер поставил перед своим начальником коробку и позвал понятых.
Жора с Костыльковым пошли к ним.
– Что это? – спросил Суворовский, стоя перед открытой коробкой с диковинными бутылками.
– Это? – переспросил Жора и с трудом опустился на колени прямо на бетонный пол. – Это то, ради чего стоит жить. – Он достал бутылку, щёлкнул бугельной пробкой и с жадностью залпом выпил всю бутылку. Мягкая белая пена, просочившись из горлышка, потекла по его подбородку и голубой сорочке. – Это «Гролш», пиво. Будешь, начальник? Мне прямо из Голландии возят. – Жора достал новую бутылку и протянул милиционеру.