– Передоз? – спросил Вениамин, готовя ампулу.
– Да. Если не растормошим – умрёт.
Семёныч ввёл препарат и начал мерять давление. Оно было в относительной норме, пульс тоже, но наркотический сон мог привести к остановке дыхания. Минуту он просто смотрел на девушку, контролируя пульс и дыхание. Антидот пока не помогал, ей становилось хуже.
– Готовь ИВЛ и атропин.
Семёныч приблизил зеркало к её лицу. Дыхание по чти отсутствовало. Он обернулся к фельдшеру и взял приготовленный шприц. Вдруг за спиной что-то забулькало. Семёныч со шприцем в руках повернулся к девушке. Она задёргалась, где-то в горле у неё захрипело, изо рта потекла зеленовато-красная жижа.
– Веня! – заорал Семёныч, бросил в угол шприц и начал переворачивать девушку. Вениамин бросился ему помогать.
Семёнычу удалось положить ее на бок. Девушка вздрогнула, и её снова вырвало прямо ему на халат.
– Давай, милая, давай… – Семёныч держал её голову так, чтобы не захлебнулась, а её просто рвало без остановки. – Давай, дыши, сама, сама…
Кабина сразу же наполнилась едкой, кислой вонью. Вениамин отпустил девушку и прижал руки ко рту и носу, сдерживая позывы. Она начала приходить в себя. Рвота закончилась. Семёныч чистой частью халата вытер ей лицо и положил её снова на спину.
Девушка задышала и открыла глаза, в которых из полной пустоты начинал проявляться страх. Она завыла и зашевелила руками, пытаясь схватить Семёныча за халат.
– У-у-о-м-м-м, – попыталась что-то сказать, но не смогла, потекли слёзы.
– Веня, реланиум, – уже спокойно скомандовал Семёныч, – у неё сейчас абстиненция начнётся, ломка. Давай сам.
Вениамин справился с тошнотой и принялся выполнять указание. Семёныч вытер руки о халат, сел на откидное кресло и выглянул в окно.
Реанимобиль заезжал во внутренний двор больницы, на главном корпусе которой большими буквами было написано: «ГКБ № 6. Отделение токсикологии».
Глава 12.2
Семёныч принял душ и переоделся. Испачканный халат он положил в пакет, бросил в свою сумку. В комнате отдыха он был один – коллеги на выездах.
Он причесался и сел на кушетку. День выдался тяжёлым. Нужно было идти домой, но вставать с кровати не хотелось. Лечь бы прямо здесь и уснуть.
В дверь постучали.
– Сергей Семёныч, вас главный к себе зовет, – молодая врач заглянула в комнату и тотчас убежала.
Семёныч скривил лицо, выдохнул и, хлопнув себя по коленям, встал с кровати.
В приёмной никого не было, и он, стукнув один раз в дверь, вошёл в кабинет главного врача. Дмитрий Прохорович сидел за столом со своим неизменным стаканом чая в подстаканнике и сосредоточенно водил мышкой по коврику, видимо раскладывая пасьянс-косынку.
– Вызывали? – устало спросил Семёныч.
– Да, садитесь, Сергей Семёнович, – необычно официальным тоном пригласил главврач.
Он оторвался от компьютера, хлебнул чая и навалился на стол, сложив свои огромные ручищи друг на друга.
– На вас пришла жалоба. – Он взял со стола бумагу, лежавшую сверху на кипе разных документов, пробежался по ней глазами и снова посмотрел на Семёныча. – От начальника охраны Верховного суда республики. На превышение норматива по приезду, на непрофессиональные медицинские действия, приведшие к смерти больного, а также на хамское поведение.
– Это тот наглый хмырь из суда определил мои действия как непрофессиональные? Он врач? – вспылил Семёныч.
– Нет, он не врач, – спокойно и монотонно продолжил Дмитрий Прохорович, – во всём будет разбираться специальная комиссия, которая и оценит время прибытия, ваши профессиональные действия и так далее.
– Комиссия? – Семёныч заёрзал на стуле. – Когда мы приехали, там уже был труп. Собственно, никаких действий, кроме констатации смерти, мы не проводили.
– Мы обязательно во всём разберёмся и примем все необходимые меры.
– Что-то я не припомню, чтобы по подобным случаям комиссии собирали, – усмехнулся Семёныч. – Я уже с пятым главврачом здесь, и всегда своих прикрывали.
– Вот, вы правильно сказали, – оживился Дмитрий Прохорович и подался чуть вперёд, – своих. Своих я всегда прикрою и отмажу. Но вы же другой, у вас же всё поперёк…
– Ах, вот оно что? – удивился Семёныч. – Всё дело в похоронщиках этих и в деньгах?
– У нас, Сергей Семёнович, коллектив. Все заодно.
– За то, чтобы врача в барыгу превратить? – перебил Семёныч.
– За то, чтобы людей лечить и при этом достойно жить. Вы спросите сами у людей, что они хотят? – он опять перешёл на мягкий учительский тон, пытаясь убедить Семёныча.
– Ты меня… – Семёныч вскочил со стула. – Ты меня учить будешь, как людей лечить? Полушофёр-полуборец.
Дмитрий Прохорович поднял взгляд на Семёныча и задвигал желваками. Продолжая сидеть, он несколько секунд подумал, потом взял со стола чистый лист бумаги, положил его перед Семёнычем и кинул шариковую ручку.
– Достал ты меня. Пиши заявление, а иначе уволю по статье, а ещё и статью пришью, после которой тебе только дворником работать.
– Шей, шей. – Семёныч закивал, повернулся и пошёл к выходу. Вдруг остановился и оглянулся. – Иголкой только не уколись.
Веры Иванны в приёмной по-прежнему не было. Семёныч постоял несколько секунд, глубоко вдыхая и восстанавливая дыхание. Потом подошёл к столу, открыл клетку с крысой и вышел.
Глава 12.3
Семёныч сидел с женой в приёмном отделении её больницы. Народу вечером было немного. Один дед с авоськой продуктов ждал кого-то, и молодой парень с букетом цветов и бумажным пакетом апельсинов ходил по комнате взад и вперёд.
– Натусь. – Семёныч наклонил голову и прижался к плечу жены. – Может, он прав?
– В чём прав? – Наталья обняла мужа и поцеловала в седеющие волосы.
– Время другое. Понятия другие. Вон, в Можге лучшая клиника, которую я видел. Тоже там всё схвачено и расхвачено. Но больным-то лучше, им-то всё равно, как там устроено. Им же быстрее выздороветь и домой пойти, к семье, к детям.
– Он прав по-своему. Но с тобой не должен был так разговаривать. – Наталья крепче обняла его. – На таких, как ты, скорая держится, а не на платных шабашках главврача. Хочешь, звони по этим визиткам, а хочешь, в мусорку их выбрось, это только твоё решение и твоё право. Я тебя поддерживаю в любом случае.
Семёныч смахнул не успевшую выкатиться слезу и поцеловал жену в висок.
– Не знаю я… – Он затих и ещё ближе прижался к ней. Наталья гладила его по голове, изредка прикасаясь губами к макушке.
Через десять минут у неё начинался обход больных. Семёныч отправился домой. Не дойдя до дома один квартал, он вдруг увидел горящую неоном вывеску. Бар «Восток» был одним из самых старых заведений города, но Семёныч, конечно, никогда не был тут.
Он растерянно оценил свой внешний вид, ещё раз посмотрел на вывеску и зашёл внутрь. Из десяти столиков был занят лишь один. Молодая парочка держалась за руки и попивала мартини.
Семёныч всегда мечтал попасть в бар. Просто зайти, сесть за стойку, заказать двойной джин или виски и спокойно посидеть, не отвлекаясь на общение. Он часто видел такое в фильмах и читал о подобном в американских детективах.
– Добрый вечер, – поздоровался он с барменом и повесил верхнюю одежду на деревянную вешалку.
Затем сел на высокий стул за стойкой и взял в руки меню.
– Вам помочь с выбором? – вежливо, но с некоторым сомнением в голосе спросил бармен.
– Я посмотрю, спасибо. – Семёныч быстро прикинул свои наличные и выбрал виски «Ред Лейбл». – Вот это, – он ткнул пальцем в меню, – две порции в одну.
– Ок. Лёд? Содовая?
– Нет, не нужно. Дайте каких-нибудь оливок или орешков.
Через две минуты бармен положил перед Семёнычем маленькую круглую салфетку, на которую поставил широкий бокал с виски и блюдечко с оливками и миндалём.
Семёныч сделал маленький глоток. Он никогда не пил виски. Водка была привычней, но сейчас ему хотелось именно этого ощущения. «Я сижу в баре, пью виски. Как далеко от всего этого скорая помощь с её глупым главврачом. Хотя он-то, наверное, виски пьёт часто».
Семёныч взял маленькую вилочку, насадил оливку и закинул её в рот. Затем туда же отправил пару орешков и с удовольствием начал разглядывать бутылки на стеллаже.
Задние стенки полок были зеркальными, да ещё и с подсветкой. Бутылки и бокалы выглядели очень красиво. Переливаясь и передавая янтарный свет друг другу, они заманивали и призывно подмигивали, приглашая попробовать.
– Вам повторить? – спросил бармен.
Семёныч и не заметил, как допил первую порцию.
– Да, теперь что-нибудь другое, но примерно в ту же цену.
– Бурбон подойдёт? – бармен взял с полки пузатую бутылку и показал Семёнычу. – Американский виски. С кукурузой.
– Подойдёт, – весело кивнул Семёныч и съел последнюю оливку.
Бурбон на вкус сильно отличался от «Ред Лейбл». В нём уже не было такого торфяного вкуса, но зато он был чуть слаще.
Семёныч скользнул глазами по другой части стеллажа, где стояли коньяки. Здесь ему была знакома лишь бутылка «Арарата». Такую же когда-то притащил Старый, и они выпили её после работы в сквере. «И вот это я где-то видел», – он упёрся взглядом в «Мартель».
– Генка. Точно. У Казака в кабинете, – произнёс вслух, но бармен даже не отреагировал.
Вдруг по спине пробежали мурашки, и он вспомнил про «Восточноевропейскую медицину»: огромный кабинет главного врача, современное оборудование и евроремонт.
«И всё-таки Казак молодец. Раз люди платят, значит, им это нужно. А он что? Не имеет права зарабатывать и жить нормально?» Семёныч сделал большой глоток и резко поставил бокал. Бармен оглянулся.
– У вас есть телефон? – спросил Семёныч и стал рыться в своей сумке.
Бармен взял с базы трубку радиотелефона и положил перед ним на стойку. Семёныч наконец нашёл визитку Казакова и, повертев в руках трубку, набрал номер.
– Гена, привет. Это Сергей Счастливцев. Извини, я не поздно звоню?
– Привет, старик. Я ещё на работе, – ответил Гена Казаков.