Через два дня после этой речи папы наступила первая годовщина освобождения Рима. В ознаменование этой даты молодежное крыло «Итальянского католического действия» организовало торжества, на которых возносились благодарности Пию XII. Его провозглашали спасителем Рима и великим защитником христианства. Начинать кампанию за официальное объявление Пия XII святым было пока что рановато, по церковным правилам следовало дождаться его кончины[977].
Эпилог
Послевоенные годы стали временем забывания прошлого. Италии требовалась новая история, в которой итальянцы не были фашистами, Муссолини не был народным героем, страна не была партнером нацистской Германии, а папа не стремился прийти к согласию с кровавыми европейскими диктаторами. По всей стране, в больших и малых городах, как грибы вырастали центры изучения Сопротивления, словно храмы для поклонения прошлому, где в равной мере присутствовали ложь и героизм. Что касается центров по освещению событий, происходивших на протяжении двух десятилетий фашистского владычества, то их просто не было[978].
Итальянские евреи тоже сыграли определенную роль в пересмотре истории своей страны, поскольку альтернатива казалась слишком, слишком горькой. Они не горели желанием признавать, что многие из них в ответ на преследования отказались от своей религии и приняли крещение. Не стремились они афишировать и то, что расовые законы почти не вызвали протеста у их сограждан-католиков, многие из которых с радостью присваивали себе должности еврейских коллег и собственность соседей-евреев. Тяжелее всего было признавать, что многие соседи-католики во время немецкой оккупации доносили полиции о том, где прячутся евреи. Намного проще оказалось свалить вину за всё на немцев[979].
Историю антисемитских законов, действовавших в Италии на протяжении пяти лет, до самого свержения Муссолини, начали переписывать еще до того, как с улиц итальянских городов убрали обломки, оставшиеся после бомбежек. В июне 1945 г. итальянский посол в Бельгии сообщал о запросе местной еврейской газеты, интересовавшейся репрессиями против итальянских евреев. «Разумеется, – докладывал посол в Рим, – я подчеркнул, что наше расовое законодательство применялось лишь изредка, в отдельных случаях, а кроме того, служащие и практически все административные органы, которые должны были применять их, по сути, соревновались в саботировании этого законодательства». Дипломат поведал журналисту, что лишь с прибытием в Италию немецких оккупантов в сентябре 1943 г. там начались преследования евреев и это было «исключительно дело рук немцев», а «итальянцы из всех слоев общества и итальянское духовенство делали все возможное для спасения евреев с огромным риском для себя и своих родных»[980].
Пия XII и его ближайших советников после освобождения Рима больше всего волновала судьба конкордата, о котором Муссолини в свое время вел переговоры с братом будущего понтифика и который в итоге был подписан. Это соглашение положило конец официальному отделению церкви от государства, существовавшему в либеральной Италии, и предоставляло церкви множество привилегий. Уже 20 июля 1944 г. в недрах канцелярии Государственного секретариата Ватикана родилась служебная записка, отражавшая характер пересмотра истории в последующий период: «В 1929 г. притязания церкви и католиков были признаны итальянским правительством, а не фашистской партией, всегда недоброжелательно относившейся к католической церкви»[981].
Лишь через 10 лет после окончания войны церковь столкнулась с первым серьезным вызовом такой трактовке событий, когда ученый Артуро Емоло опубликовал книгу об истории отношений церкви и государства в Италии. Он писал: «Всякий, кто беспристрастно взглянет на отношения церкви (не только Святого престола, но и епископата, в также светского и несветского духовенства) и фашистского правительства в период, включающий в себя 11 лет между подписанием конкордата и началом 1940-х гг., не может не заметить, что они были сердечными, проникнутыми духом сотрудничества и взаимных уступок»[982]. Когда три года спустя в Италии вышла книга, рассчитанная на более широкую аудиторию и излагавшая примерно ту же идею, Ватикан поспешил отреагировать, отрицая, что итальянская церковь когда-либо поддерживала фашистский режим. Газета L'Osservatore Romano накинулась с нападками на эту книгу еще до того, как она появилась в магазинах. Газета провозглашала: «На протяжении всего своего многовекового существования церковь придерживается корректной, ясной и последовательной позиции… бдительно и заботливо оберегая великое множество всех, кто от нее зависит, от гнева деспотов и от пагубных манипуляций иных злокозненных личностей; она всегда тверда и непоколебима в соблюдении извечных принципов, на которые опирается ее высокая миссия»[983].
В 1963 г. новой угрозой для этого ватиканского нарратива стало появление пьесы «Наместник», написанной немецким драматургом Рольфом Хоххутом. Ее главный герой, в котором угадывается Пий XII, сознательно закрывает глаза на холокост. Несмотря на протесты церкви, пьесу поставили в Европе и в Северной Америке. На февраль 1964 г. был намечен ее показ и в Италии. Однако Ватикан оказал давление на правительство, и в результате государственные власти запретили показ пьесы на территории страны[984].
Когда в одном из британских изданий появилась положительная рецензия на пьесу «Наместник», это вызвало неодобрительный отклик в самых высоких церковных кругах. Джованни Монтини выступил с яростной защитой своего бывшего наставника, отправив письмо в The Tablet. По удивительному совпадению этот британский католический журнал опубликовал письмо 21 июня 1963 г., в тот самый день, когда Монтини избрали папой. Отвергая сценический образ Пия XII, Монтини писал, что этот папа военного времени на самом деле не «жалел усилий» и предпринимал «все возможное для предотвращения ужасов массовой депортации и изгнания». «История, – уверял Монтини, – оправдывает поведение Пия XII, столкнувшегося с преступлениями нацистского режима: она ясно показывает, что его следует воспринимать как осмотрительное, настойчивое, беспристрастное и отважное». Более того, по его словам, Пий XII был «доблестной и мужественной личностью, способной принимать очень жесткие решения и бесстрашно занимать позицию, сопряженную с существенным риском». Правда, Монтини почему-то не уточнял, какие именно отважные поступки папа совершил во время войны[985].
Довольно постыдным примером этой «переупаковки истории» является официальное заявление Ватикана 1998 г. по поводу церкви и холокоста под заголовком «Мы помним». Его выпустила ватиканская Комиссия по религиозным отношениям с евреями, которую возглавлял кардинал Эдвард Кассиди. В заявлении без особых экивоков говорится: «Тот факт, что Shoah[986] произошла в Европе, то есть в странах с давней христианской культурой, поднимает вопрос о связи между нацистскими преследованиями и тем отношением христиан к евреям, которое существовало на протяжении многих столетий». Хотя заявление и признаёт долгую историю «антииудаизма, в котором, к сожалению, повинны и христиане», оно подчеркивает, что эта демонизация евреев не имела никакого отношения к причинам холокоста. Авторы объясняют его «антисемитизмом, основанным на теориях, которые противоречат тому, чему постоянно учит церковь». Ватиканское заявление совершенно игнорирует тот факт, что фашисты и нацисты широко использовали долгую историю папских высказываний о порочном влиянии евреев и не менее долгую историю репрессивных мер, принимавшихся понтификами против этого народа. Игнорирует оно и активную защиту церковью антисемитских законов, которые действовали на огромной части Европы на протяжении десятилетия, предшествовавшего идее «окончательного решения еврейского вопроса». В ней участвовали и издания, курируемые Ватиканом. Заявление «Мы помним» опирается в своих утверждениях на мнимое различие между антииудаизмом и антисемитизмом, которое не подтверждается реальной историей той волны антисемитизма, которая захлестнула значительную часть Европы в предвоенные годы и во время войны. Правильнее этот документ с приложенным к нему сопроводительным письмом папы Иоанна Павла II было бы назвать «Мы предпочитаем не помнить»[987].
В центре этого нового, вычищенного исторического нарратива стоит Пий XII в образе героического заступника угнетенных. Двусмысленные фразы, погребенные в многословии витиеватого красноречия, стали превозноситься как явное осуждение истребления европейских евреев нацистами[988]. Все попытки папы избежать конфронтации с Гитлером и Муссолини старательно удаляются из поля зрения. Замалчивается и его роль как примаса итальянской церкви, руководившего духовенством, которое активно поддерживало войну гитлеровской коалиции. По мнению Ватикана, допустимо приводить лишь примеры тех отважных священников, которые старались противостоять фашизму. Из памяти старательно стираются регулярные заверения папы, обращенные к дуче по поводу того, что достаточно лишь сообщить понтифику о священниках с антифашистскими взглядами и им тут же заткнут рот.
Влиятельные церковники после войны перекрашивались с такой же стремительностью, как и светские фигуры, некогда приверженные фашистскому режиму. Совсем недавно они использовали амвон для призывов к поддержке «дела гитлеровской коалиции», но теперь среди них оказалось очень мало несчастны