Монсеньор Карбоне не осмелился бы довести это мнение до сведения самого папы – Пий XII не принадлежал к числу тех, кто благосклонно принимает критику. Жак Маритен, видный католический философ, в конце войны назначенный французским послом при Святом престоле, выражал обеспокоенность по поводу «чувствительности натуры папы»: «Критика высказываний папы или, хуже того, их игнорирование… ранило его сильнее, чем следовало бы. И хотя окружение постоянно поддакивало ему, на самом деле он был одинок и нуждался в поддержке со стороны». Всякий раз, когда Маритен натыкался на газетную публикацию, представлявшую папу в благоприятном свете, он вырезал ее и отправлял папе, чтобы подбодрить его[998].
После службы на вилле Кастель-Гандольфо 3 сентября 1948 г. Пий XII потерял сознание. Его перенесли на диван. Папа очнулся лишь через полчаса. В характерной для себя манере он отмахнулся от советов врачей, говоривших, что ему не следует работать так напряженно. Сообщая о случившемся, американский посланник при Святом престоле отмечал: «Ближайшие советники постоянно пытаются облегчить его бремя, настаивая, чтобы он назначил кого-то на должность государственного секретаря, которая остается вакантной с 1944 г. … но эти попытки по-прежнему тщетны»[999].
Жак Маритен в 1948 г., когда подходил к концу трехлетний срок его пребывания на посту французского посла в Ватикане, изложил министру иностранных дел Франции свои впечатления. Он объяснил, что Святой престол – монархия, где заправляют старики. Пий XII стремится делать добро и старается, чтобы все это видели, считая своим долгом играть роль защитника западной цивилизации. В результате он все больше обращает внимание на политическую сферу. Эта тенденция лишь усилилась, когда ему удалось внести вклад в недопущение коммунистов в итальянское правительство. Более того, по мнению Маритена, мистическая вера папы в некие узы, соединяющие понтифика с городом Римом, укрепила склонность Ватикана смотреть на мир через призму интересов Италии, невзирая на декларируемый вселенский характер миссии Святого престола.
Французский дипломат описывал папу как человека «предельной деликатности и чувствительности, не желающего никого задевать, долго колеблющегося перед принятием решений». Однако, по его словам, папа мог проявить несгибаемость после того, как решение было принято. Как заключал Маритен, «не следует ожидать от него живости реакции и стремительных интуитивных догадок, спонтанности и силы характера – всего того, что отличало его предшественника»[1000].
Несмотря на хрупкое здоровье Пия XII, его понтификат продлился еще десяток лет. И папа до самого конца трудился изо всех сил.
Встречаясь 3 октября 1958 г. в Кастель-Гандольфо с группой американских паломников, которую возглавлял его давний друг кардинал Спеллман, папа обратился к визитерам по-английски. На следующий день до британского посланника в Ватикане дошли слухи, что понтифик занемог. Дипломат осведомился у монсеньора Делл'Аквы, сменившего Монтини на посту одного из заместителей государственного секретаря, насколько серьезен этот недуг. У папы просто заболело горло, ответил чиновник. Два дня спустя Ватикан выпустил официальный бюллетень, где говорилось, что папа перенес инсульт.
Пий XII умер утром 9 октября 1958 г. в возрасте 82 лет. Его понтификат продлился 19 лет. «Не приходится сомневаться, – докладывал британский посланник в Лондон, – что он попросту уморил себя чрезмерными трудами»[1001].
На момент кончины понтифика пост ватиканского государственного секретаря по-прежнему был вакантным, а Доменико Тардини оставался на своей должности заместителя государственного секретаря по чрезвычайным церковным делам. Его давний коллега Джованни Монтини уже не работал рядом с ним. Четырьмя годами раньше, вскоре после кончины кардинала Шустера, папа назначил Монтини новым архиепископом Миланским.
Жизнь в Ватикане была на пороге изменений: кардиналы избрали мягкого и обходительного Анджело Ронкалли в качестве преемника папы Пачелли. Еще в 1953 г. Пий XII вызвал Ронкалли, в то время нунция во Франции, в Италию, присвоил ему сан кардинала и назначил патриархом Венеции. Ронкалли принял имя Иоанна XXIII и вскоре созвал Второй ватиканский собор в стремлении добиться большего соответствия Римско-католической церкви нынешним временам. Он умер, не дождавшись окончания заседаний собора, но его преемник Джованни Монтини – папа Павел VI – довел дело до конца. Собор принял множество нововведений. Не самое последнее место среди них занимало официальное прекращение многовековой демонизации евреев церковью.
Размышления напоследокМолчание папы
Дискуссия в отношении фигуры «папы военного времени» в основном сводится к его молчанию в период холокоста, к тому, что он ни разу явно не осудил нацистов за развернутую ими кампанию по истреблению европейских евреев и даже ни разу не произнес слово «еврей» в то время, когда их систематически уничтожали. Ученый-иезуит Пьер Бле, один из наиболее осведомленных и при этом наиболее последовательных защитников Пия XII, в 1997 г. предложил объяснение этому молчанию, которое с готовностью подхватили многие. Папа, утверждал он, «не раз задумывался о публичном заявлении», однако в конечном итоге принимал решение не высказываться. При этом он исходил из двух соображений. Во-первых, полагал, что «протесты ничего не дают и могут даже повредить тем, кому хочешь помочь». Во-вторых, «Пий XII опасался, что его публичное выступление по этому вопросу станет оружием в руках немецкой пропаганды, которая не замедлит выставить папу врагом Германии… А это вызовет смятение в рядах верующих, некоторые из которых находились под впечатлением от успехов режима, и подорвет их веру в церковь и ее главу». Отец Бле выразился деликатно, но если говорить откровенно, то папа признавал, что почти половина граждан расширившегося Германского рейха была католиками, миллионы которых рьяно поддерживали Гитлера. Осуждение Гитлера и нацистов в то время, когда немецкая армия маршировала по Европе и сгоняла евреев в лагеря уничтожения, могло заставить католиков отвернуться от Римско-католической церкви[1002].
Какой вывод можно сделать из первого предположения отца Бле, которое сегодня встречается чаще всего в числе аргументов поборников героического образа папы? Как нас уверяют, молчание Пия XII объясняется его опасением, что осуждение нацистской кампании уничтожения подтолкнет Гитлера к более жестким действиям против евреев. Это, по сути, меняет мнение о Гитлере и об окончательном решении еврейского вопроса. Кроме того, это выводит из поля зрения тот факт, что многие творившие расправу над евреями, загоняя их в газовые камеры или расстреливая, искренне считали себя добропорядочными католиками. Они, возможно, даже оправдывали свои деяния, вспоминая наставления приходских священников об опасности евреев для христиан, опиравшиеся на многовековую традицию очернения и поношения евреев среди низшего духовенства.
Взгляд на поведение папы в Италии, где он пользовался колоссальным влиянием, особенно полезен для понимания этих непростых вопросов. Можно ли утверждать, что молчание Пия XII в отношении итальянских расовых законов и отсутствие заявлений о недопустимости участия добропорядочных католиков в преследованиях евреев объясняется опасением ухудшить положение евреев в стране? Действительно ли он отказывался публично осуждать Муссолини за вовлечение Италии в войну на стороне Гитлера именно из-за боязни отвратить итальянцев от Римско-католической церкви?
Во многих спорах об отношении Пия XII к войне и о тех решениях, которые он принимал в военное время, отсутствует простой вопрос: когда? Иными словами, в какой именно период он придерживался той или иной позиции? Как я показываю в этой книге, со временем взгляды папы на войну менялись. По сути, можно выделить два этапа. На первом у папы были веские основания считать, что в войне победят державы гитлеровской коалиции. В сентябре 1939 г. немецкая армия вторглась в Польшу и уже через какие-то недели захватила Варшаву, а на следующий год всего за несколько недель взяла Париж, вынудив британскую армию убраться с континента. Контраст с окопной войной, которую Германия вела против Франции и Великобритании всего за четверть века до этого, казался тогда разительным. В начале 1941 г. немецкая армия быстро оккупировала Балканы, а в июне начала стремительный марш по территории Советского Союза. Пока Англия приходила в себя от многомесячных опустошительных бомбардировок, войска гитлеровской коалиции теснили британские части в Северной Африке, а германские подводные лодки в Атлантике грозили сделать невозможной доставку североамериканской помощи на Британские острова. На востоке Япония одерживала одну победу за другой.
В эти годы Пий XII стремился сохранять хорошие отношения с итальянским фашистским режимом и старался не обижать Гитлера. Он считал, что нужно готовиться к жизни, в которой Германия будет властвовать на всей континентальной Европе, и видел свою главную и первоочередную обязанность в том, чтобы защищать церковь как институт. Папа не доверял Гитлеру, его возмущала целенаправленная нацистская кампания по ослаблению церкви, однако он связывал свои надежды с Муссолини, рассчитывая, что дуче сумеет сдержать человека, от которого, казалось, вскоре будет зависеть судьба Европы и церкви. По мнению папы, в Европе под гитлеровской властью сотрудничество церкви с итальянским фашистским режимом гарантирует сохранение ее влияния в Италии, которое в противном случае окажется под угрозой из-за распространения нацистской идеологии по Апеннинскому полуострову.
В конце 1942 г., более чем через три года после начала войны, однако, появились реальные признаки поражения гитлеровской коалиции в России, а также влияния вступления в войну Америки. Лишь тогда стало понятно, что в конечном счете гитлеровская коалиция скорее проиграет, а не выиграет. С этого момента папа стал смотреть на войну иначе. Однако и на этом этапе, как ни странно, мало что изменилось в подходе понтифика к пр