Риббентроп выразил надежду, что они могут говорить друг с другом откровенно. По его словам, Гитлер верит, что урегулировать разногласия между ними «вполне возможно», но все зависит от того, удастся ли гарантировать «отказ католического духовенства Германии от политической деятельности», то есть от выступлений с прямой или завуалированной критикой той линии, которую проводит правительство. Конечно же, военное время – неподходящий период для заключения новых официальных соглашений, продолжал немецкий гость, но «по мнению фюрера, пока важнее всего поддерживать существующее перемирие [в отношениях между церковью и государством] и по возможности расширять его рамки». Риббентроп заметил, что Гитлер со своей стороны делает все возможное для проведения в жизнь таких улучшений. Так, он аннулировал не менее 7000 обвинений против католического духовенства – клириков, обвинявшихся в разнообразных финансовых и половых преступлениях. Кроме того, под его руководством правительство национал-социалистов продолжает ежегодно предоставлять католической церкви значительные финансовые субсидии. И вообще, добавил Риббентроп, папа мог бы за многое поблагодарить Гитлера, ведь если церковь в Европе еще существует, так это лишь усилиями национал-социалистов, которые уничтожили большевистскую угрозу[245].
Дальше германский и ватиканский отчеты об этой беседе начинают расходиться. Согласно германской версии, «папа выразил полнейшее понимание в связи с заявлениями министра иностранных дел и безоговорочно признал справедливость конкретных фактов, упомянутых министром. Он пытался переключить разговор на некоторые специфические проблемы и жалобы Курии, однако не настаивал на этом».
Папский отчет о беседе подготовил монсеньор Тардини на основании того, что ему рассказал сам понтифик вскоре после отбытия Риббентропа. Кроме того, теперь у нас есть более подробные сведения об этом разговоре благодаря пространной служебной записке, написанной по-немецки, которую подготовили перед встречей как своего рода конспект тех тезисов, которые намеревался огласить папа. Эта записка увидела свет лишь недавно, после открытия ватиканских архивов. Она содержит напоминание о тех пяти пунктах, которые папа в январе направил Гитлеру через принца фон Гессена, а кроме того, вкратце описывает те шаги, которые папа просил фюрера предпринять с целью улучшения атмосферы накануне переговоров. В ней также названы другие важные вопросы, которые папа надеялся затронуть в ходе встречи.
Список получился длинный: «Гестапо… проводило обыски в кабинетах высших церковных иерархов, в том числе епископов». Подобные действия нарушают условия конкордата, о котором понтифик договорился с немецким правительством вскоре после прихода Гитлера к власти. Такую практику необходимо прекратить. Заявления, что немецкое духовенство якобы работает против национал-социалистического правительства, безосновательны. «Независимо от той волны, которая поднялась сейчас против Церкви и священников, следует отметить, что клирики всегда знали, как сдерживать себя и следовать установлениям закона. Это подразумевает их высокую лояльность к государству». Затем поднимается деликатная тема Польши. Озабоченность папы касалась прежде всего негативного влияния германского завоевания на свободу церкви и благополучие духовенства:
Дайте нам возможность выяснять правду о Польше. Если эта правда говорит в пользу Германии, мы готовы устранить любое недопонимание… Святой престол чрезвычайно озабочен текущим положением Церкви в Польше, в особенности из-за крайне суровых ограничений, наложенных на епископов и священников; из-за ограничений церковной деятельности, даже по воскресеньям (такие меры мешают священнослужителям и прихожанам отправлять самые необходимые религиозные обряды); из-за закрытия многих религиозных учреждений и частных католических школ[246].
После завершения встречи папа отметил, что Риббентроп показался ему довольно энергичным молодым человеком, склонным, впрочем, когда увлечется во время разговора, поносить врагов, точно фанатик. Риббентроп признался понтифику, что когда-то был виноторговцем и мало интересовался политикой. Он заявил, что верит в Бога и что родился в протестантской семье, однако не принадлежит ни к какой конфессии. В ответ на жалобы Риббентропа, что предшественник нынешнего папы резко отзывался о Германии, Пий XII подчеркнул, что он сам уже в первой энциклике, выпущенной в октябре прошлого года, сознательно постарался не задевать немцев и что в последовавшем рождественском обращении упоминание о страданиях «малого народа» относилось не к Польше (как утверждали некоторые), а к Финляндии, часть которой незадолго до этого захватили русские.
Риббентроп пытался произвести на папу впечатление своей уверенностью в том, что немцы победят в войне еще до конца текущего года. Он без устали повторял заверения. «Я ни разу не видел стального человека, пока не повстречался с фон Риббентропом», – еще до этого отмечал Джузеппе Бастианини, заместитель министра иностранных дел Италии. Теперь же папа лицезрел знаменитого нацистского поджигателя войны, так сказать, в действии. Каждый немец поддерживает Гитлера, уверял папу Риббентроп[247].
Стремясь вернуть разговор к положению церкви в Германии, папа со своей обычной дипломатичностью заметил министру, что он не сомневается в благих намерениях Гитлера относительно церкви, но факты говорят о развязывании против нее настоящей войны. Тут он привел многочисленные примеры закрытия католических школ. Когда же Риббентроп повторил, что Третий рейх много дает церкви, и отметил, что государство ежегодно выделяет ей крупную финансовую субсидию, понтифик возразил, что при этом у церкви многое отбирают, в том числе учебные заведения и собственность.
Аудиенция продолжалась чуть больше часа. Как ни удивительно, папа заявил, что она прошла в дружеской обстановке. По всей видимости, у немецкого министра иностранных дел сложилось такое же впечатление. «Остававшиеся в приемной говорят, что фон Риббентроп входил к Святому Отцу довольно взволнованным и обеспокоенным, – отметил монсеньор Тардини, – а покидал его с удовлетворенным видом»[248].
В тот же день Риббентроп дважды встретился со своим ватиканским коллегой – государственным секретарем Мальоне. У них прошла часовая встреча в Апостольском дворце, а затем более короткая, когда кардинал нанес ответный визит в посольство Германии. Мальоне записал подробности этих разговоров в своих заметках. Так, Риббентроп вспомнил, что видел Пачелли, будущего папу, когда тот служил нунцием в Берлине в 1920-е гг., и добавил, что уже тогда заметил, как им восхищаются окружающие. Министр признался, что, впервые услышав об избрании Пачелли понтификом, он воскликнул: «Вот настоящий папа, наконец-то!»
Кроме того, Риббентроп сообщил кардиналу Мальоне, что очень рад стремлению Пия XII достичь «прочного, долговременного взаимопонимания с Гитлером», поскольку фюрер желает того же. Затем министр повторил многое из того, что он говорил папе: что Германия сейчас находится в центре великой войны, которая определит будущее страны, и что каждый немец поддерживает Гитлера и уверен в победе. Проблема, добавил Риббентроп, состоит в том, что католическая церковь (наряду с протестантами) случайно вторглась в сферу политики.
Тут кардинал прервал его. «Разве можно утверждать, – спросил он нацистского лидера, – что клирики, епископы, священники, члены орденов вмешиваются в вопросы, которыми положено заниматься политическим партиям?.. Если это так, вам достаточно лишь назвать нам их имена». На самом деле, настаивал кардинал, такого вмешательства не наблюдается. Нетерпеливо выслушав длинный монолог Риббентропа, он теперь излагал собственный перечень нареканий по поводу закрытия почти всех католических школ в Германии и Австрии, давления на религиозные классы во многих начальных школах, удаления распятий из школьных помещений, замены преподавания христианского катехизиса преподаванием нацистского Weltanschauung[249]. «Как можно верить, – вопрошал кардинал, – что все это происходит из-за вмешательства католиков в политику?»
Не испытывая робости перед Риббентропом, кардинал развивал атаку: он отметил, что правительство национал-социалистов закрыло множество больших и малых семинарий, притесняет молельные дома, аббатства и католические благотворительные организации, а кроме того, отправило в тюрьму многих священников.
«Мне об этом ничего не известно», – заявил немецкий министр иностранных дел.
Кардинал отреагировал на это с явным недоверием и предложил Риббентропу ознакомиться с отчетами, которые Ватикан регулярно направляет в посольство Германии. В ответ Риббентроп протянул ему немецкую брошюрку, где описывались многочисленные зверства, которые поляки якобы совершали в отношении немцев, и попросил передать ее папе. Мальоне охотно ухватился за эту тему и стал жаловаться на то, как немцы обращаются с католической церковью в Польше.
Завершая свой рассказ об этих двух беседах, кардинал отметил, что немецкий министр иностранных дел дважды заявил о своем отказе от всех религий. «Он наивно считает и открыто говорит о том, что может объективно судить о религиозных вопросах именно потому, что сам не имеет никаких религиозных идей!» – писал Мальоне. Разговор был достаточно цивилизованным, полагал кардинал, но «у меня сложилось впечатление, что от визита этого министра иностранных дел в Ватикан не следовало ожидать многого»[250].
Недавно рассекреченные ватиканские архивы показывают, что нацистский функционер и сам остался не слишком доволен государственным секретарем Ватикана. Позже, вспоминая ватиканские встречи в разговоре с Йозефом Тисо, священником, который возглавлял пронацистское словацкое государство, Риббентроп так описал свое впечатление: «По приказу моего фюрера я отправился в Ватикан прояснить некоторые вопросы со Святым Отцо