В октябре 1941 г. папа получил одно из первых безусловно достоверных сообщений о массовых убийствах европейских евреев. Нунций, работавший в Братиславе, передал отчет епископа, возглавлявшего в Словакии службу военных капелланов. В ноябре предыдущего года Словакия присоединилась к гитлеровской коалиции наряду с Венгрией и Румынией. Как сообщал епископ, других военнопленных отправляют домой, но «евреев просто расстреливают… систематически убивают независимо от пола и возраста». В тот день, когда епископ отправил свою депешу, папа благословил 80 немецких солдат. Кроме того, в этот день папа должен был позировать скульптору, которому заказали его бюст. Скульптор счел свою модель нервной, капризной и раздражительной: папа то и дело сердито отпускал по-немецки какие-то замечания монахиням, которые вели его хозяйство. По признанию монахинь, скульптору повезло, что папа вообще согласился на эти двухчасовые сеансы позирования. Обычно он слишком подвижен, чтобы так долго оставаться на одном месте[466].
В ноябре 1941 г. Пий XII получил гораздо более подробную информацию о массовых убийствах евреев в Европе, когда отец Пирро Скавицци, один из итальянских военных капелланов, вернулся с Восточного фронта. Находясь в итальянском санитарном поезде на территории Украины в конце октября, римский священник отмечал, что «евреи там весьма многочисленны и их все ненавидят». Как только туда пришла германская армия, «начались массовые убийства евреев – чудовищные, ужасающе-демонстративные расправы. Их сотнями загоняли как скот в старые железнодорожные вагоны, избивали, а после нескольких дней издевательств умерщвляли». Немцы взрывали синагоги. «Не проходит и дня без убийства евреев». Еще через несколько дней он записал: «Массовое убийство сотен евреев; сначала их заставляют выкопать ров, потом расстреливают из пулемета и сбрасывают вниз».
Пий XII позирует скульптору, 1941 г.
Отец Скавицци встретился с папой в ноябре после возвращения из своей поездки. Он детально описал то, что видел. Папа слушал с огромным вниманием и все больше впадал в отчаяние по мере того, как священник перечислял ужасы, которые немцы творят с евреями, поляками-католиками и другими жителями территорий на Восточном фронте. «Я видел, как он плачет словно ребенок и молится словно святой», – позже вспоминал римский священник. К устному отчету перед папой Скавицци присовокупил страстное письмо одного польского священнослужителя. Описывая ужасающие события, которые разворачиваются в Польше, тот отмечал, что поляки не понимают «преступного молчания» Ватикана. Он заклинал папу сказать свое веское слово[467].
Глава 22Новый принц
Нападение японцев на Перл-Харбор 7 декабря 1941 г. ознаменовало новую фазу войны. На следующий день посол Филлипс распорядился сжечь все документы деликатного характера, хранящиеся в американском посольстве в Риме. Гарольд Титтман, римский помощник Майрона Тейлора, явился в Ватикан, чтобы узнать, готова ли квартира, которую ватиканский Государственный секретариат зарезервировал для него на тот случай, если Италия объявит войну Соединенным Штатам. Посла Филлипса вызвали 11 декабря к зятю Муссолини. Когда он вошел в кабинет министра иностранных дел, Чиано поднялся из-за стола и предельно официально произнес: «Я посылал за вами, чтобы от имени моего короля и итальянского правительства известить вас: с нынешнего дня Италия считает себя находящейся в состоянии войны с Соединенными Штатами». В тот же день Гитлер тоже объявил войну США.
Ни одно из этих событий не вызывало энтузиазма у итальянской общественности. Под окном Муссолини, разумеется, быстро собрали соответствующую случаю толпу, где фашисты (как раз горевшие энтузиазмом) смешались с согнанными госслужащими и студентами. Дуче вышел на балкон, стараясь держаться со своим обычным самодовольством, но лицо его казалось довольно бледным. Выступление было кратким:
Мужчины и женщины Италии… слушайте!
Сегодня – еще один день трудных решений в истории Италии…
Державы Стального пакта, фашистская Италия и национал-социалистическая Германия, сплоченные как никогда прежде, встали рядом с героической Японией в борьбе против Соединенных Штатов Америки…
Ни мы, ни Япония не желали расширения этого конфликта. Лишь один человек, самый настоящий демократический деспот хотел этой войны и в бесконечном потоке провокаций и бессовестного обмана населения собственной страны с дьявольским упрямством готовил ее день за днем…
Итальянские мужчины и женщины! Снова встаньте плечом к плечу, покажите, что вы достойны этого великого часа.
Мы одержим победу![468]
Как всегда, толпа в нужные моменты разражалась криками одобрения – после упоминания нацистской Германии и Японии, а также в конце, после уже ставшей ритуальной клятвы дуче в неизбежности победы. Однако в этих возгласах было явно меньше энтузиазма, чем прежде. Когда диктатор скрылся в палаццо Венеция, толпа быстро рассеялась[469].
Теперь поддержка Муссолини со стороны папы приобрела еще большее значение. Через несколько дней после вступления Америки в войну король Италии пожаловал титул принца всем потомкам покойного Франческо, любимого старшего брата понтифика. Именно Франческо Пачелли от имени Пия XI вел с Муссолини переговоры и готовил Латеранские соглашения. Выгода такого жеста для режима была очевидной. Как отмечала ватиканская газета, власти страны, возведя родственников понтифика в столь высокое дворянское звание, «предоставили новое доказательство своей верности тем историческим событиям и их последствиям в соответствии с великими христианскими традициями итальянского народа»[470].
Д'Арси Осборн, британский эмиссар в Ватикане, заметил, что решение короля было бы понятно, если бы не два обстоятельства: во-первых, титулы были пожалованы через много лет после того события, в честь которого они присвоены, и через несколько лет после кончины чествуемого; во-вторых, за это время младший брат Франческо Пачелли стал понтификом. По мнению Осборна, наиболее правдоподобным объяснением такого шага было «подтверждение italianità[471] Ватикана и демонстрация итальянскому народу, что в нынешней всемирной борьбе папство непременно должно находиться на стороне держав гитлеровской коалиции». Посланник полагал, что итальянцы придут именно к такому выводу. Он добавлял: «Мне сообщают, что сам папа несколько смущен, поскольку сегодня такое пожалование титулов отдает непотизмом»[472].
На Рождество 1941 г. Пий XII вновь обратился к миру с традиционным праздничным посланием. Как обычно, оно оказалось настолько пространным и было написано таким выспренным слогом, что большинство итальянцев пропустили его мимо ушей. Папа снова построил свое выступление так, чтобы ни одна из двух противостоящих сторон не могла посчитать, будто он поддерживает именно ее[473].
Освещая это выступление, общенациональный бюллетень «Итальянского католического действия» подчеркивал свое видение главного папского посыла: «В чем причина столь многих зол нынешнего времени? В том, что люди пошли против истинного христианства». Не следует угнетать меньшинства; не следует пытаться монополизировать ресурсы Земли; на свете нет места преследованиям религии или церкви. Французский посол объяснял своему вишистскому правительству, что папа призывает власти всех стран сделать именно то, что делает Петен: восстановить «ценности христианской цивилизации и нормы религиозной нравственности путем сохранения хороших отношений с Церковью». Дипломат отмечал, что папа, хотя и сетует на преследования, которым подвергается религия и церковь, не называет виновные стороны, но наверняка имеет в виду и Сталина, и национал-социализм[474].
Рупор режима Муссолини задвинул сообщение о папской речи на вторую полосу, однако все-таки представил вполне уважительный рассказ о ней в собственной интерпретации. Фариначчи, в свою очередь, разразился неумеренными похвалами в адрес этого выступления в многословной редакционной передовице, скомбинировав цитаты так, что стало казаться, будто папа произнес краткое воззвание в поддержку войны гитлеровской коалиции. Немецкий посол в Швейцарии сказал тамошнему нунцию, что, по его мнению, речь папы была «прекрасной» в результате «взвешенности каждого слова и насыщенности материалом, над которым могут поразмыслить все воюющие стороны»[475].
Отправляя в Лондон английский перевод этого папского радиообращения, Осборн пытался подать его как можно более позитивно и привлечь внимание к общему осуждению понтификом гонений по религиозным мотивам. Однако сотрудники британского Министерства иностранных дел отнеслись к этому выступлению менее почтительно. Как отмечал один из них, папские похвалы тем правительствам, которые поддерживают дружественные отношения с церковью, надо рассматривать как «комплимент в адрес Муссолини». А это, добавлял он, «вряд ли необходимо даже с учетом присвоения титула принца папским племянникам в знак запоздалого признания заслуг его брата в подготовке Латеранских соглашений». Между тем новостной бюллетень Министерства иностранных дел Германии превозносил папское выступление и отмечал, что в нем понтифик поддержал теории, лежащие в основе национал-социализма и фашизма. Министерство также разъясняло, что папа, говоря об «угнетаемых меньшинствах», несомненно, имел в виду тех немцев, которые до войны составляли в Польше меньшинство