Примерно то же самое твердил Рузвельту Объединенный комитет начальников штабов. «С чисто военной точки зрения, – предупреждали его 5 августа, – в настоящее время нежелательно решать вопрос признания Рима открытым городом. Такое признание лишит нас возможности использовать коммуникации, проходящие через Рим, а это имеет важнейшее значение при осуществлении операций на севере страны». Но военные понимали, почему президент не спешит отклонить просьбу понтифика. Они признавали, что «по политическим соображениям лучше избегать прямого отказа в ответ на эту просьбу». Президенту советовали как можно дольше тянуть с ответом папе, отмечая, что «узлы коммуникации, предприятия и военные аэродромы, находящиеся в Риме и его окрестностях, являются важными военными целями и должны уничтожаться»[713].
Глава 32Предательство
Не без причины опасаясь, что Гитлер может попытаться освободить своего поверженного итальянского соратника, Бадольо первоначально отправил Муссолини на крошечный остров Понца в Тирренском море, между Римом и Неаполем. Но свергнутый диктатор пробыл там недолго, поскольку Бадольо, беспокоясь, что немцы обнаружат местонахождение дуче, распорядился перевезти его на военном корабле на небольшой остров Маддалена у северного побережья Сардинии.
Вскоре после того, как Муссолини привезли на полузаброшенную виллу на территории небольшой военно-морской базы, ему передали маленький пакет. Фюрер, как только узнал об аресте Муссолини, сразу же приказал СС найти низложенного диктатора и освободить его, но установить местонахождение дуче не удавалось. Однако он сумел убедить итальянские власти передать Муссолини этот подарок. Бывшему итальянскому диктатору 29 июля исполнилось 60. И вот, развернув обертку, он обнаружил книгу, отправленную ему человеком, который, еще будучи юным бузотером, взирал на итальянского вождя снизу вверх как на пример для подражания. Это был первый том роскошного издания полного собрания сочинений немецкого философа Фридриха Ницше. Фюрер нацарапал на нем посвящение: «Адольф Гитлер – своему дорогому Бенито Муссолини»[714].
Между тем в Риме герцог Пьетро д'Акуароне, министр королевского двора, срочно вызвал к себе промышленника Альберто Пирелли. Когда шинный магнат прибыл к нему 3 августа 1943 г., герцог проводил его в кабинет Раффаэле Гуарильи, нового министра иностранных дел Италии. Положение безрадостное, объявил Гуарилья двум своим собеседникам. Если Италия попросит союзников о перемирии, Гитлер прикажет, чтобы тысячи немецких солдат, уже находящихся здесь, двинулись на Рим, установили контроль над правительством и, что весьма вероятно, арестовали короля. Не исключено, что немцы даже уберут из Ватикана папу, то есть поступят так же, как за полтора века до этого Наполеон поступил с Пием VII. Гуарилья пророчил, что затем в страну хлынут дополнительные немецкие части, которые захватят оставшуюся часть полуострова с тем, чтобы не позволить армии союзников приблизиться к германской земле. В свете этих опасностей самая неотложная задача нового правительства – успокоить немцев. Промышленник согласился: не следует делать ничего такого, что может создать впечатление, будто Италия предает своего немецкого партнера[715].
Отношения между итальянским министром иностранных дел и ватиканским государственным секретарем никогда не были более тесными. Покинув свой кабинет поздно ночью, Гуарилья часто отправлялся в Апостольский дворец, чтобы сообщить кардиналу Мальоне о последних изменениях ситуации. Понимая, что вскоре могут развернуться чрезвычайно важные и масштабные события, Мальоне решил собрать на совещание 14 кардиналов, живущих в Риме, чтобы рассказать о том, что он узнал. Среди этих иерархов 13 были итальянцами.
Святой престол, как сообщил им Мальоне, не играл никакой роли в недавнем смещении Муссолини королем, однако теперь Ватикан столкнулся с последствиями этих действий. Немецкие войска захватывают итальянские города у австрийской границы, а моторизованные дивизии немцев уже приближаются к Риму. Новое итальянское правительство опасается, что Германия вот-вот захватит столицу страны, и нет гарантии, что немцы не оккупируют и Ватикан. Кардинал отметил, что среди множества слухов, которые до него доносятся, есть и намеки на планы немцев переместить папу в Мюнхен.
В разговоре с коллегами кардинал подчеркнул, что для Святого престола крайне важно не предпринимать ничего, способного вызвать у немцев подозрение в оказании помощи в достижении Италией сепаратного мира с союзниками. У Италии нет иного выбора, кроме как продолжать войну на стороне Германии. Но это неизбежно приведет к возобновлению союзниками смертоносных бомбардировок. Церковный чиновник опасался, что следствием этого станут не только разрушения и страдания, но и хаос, который создаст плодородную почву для распространения коммунизма[716].
Несмотря на напряженную обстановку, Эрнст фон Вайцзеккер, посол Германии, по-прежнему старался сгладить отношения между Ватиканом и Третьим рейхом. Он сообщил в Берлин, что Ватикан не вполне доволен новым итальянским правительством. По его словам, там не испытывали особой радости по поводу ослабления властями цензуры. В Риме распространяются листовки, осуждающие Ватикан за его прежнюю поддержку фашистского правления. Дипломат отмечал: «Течения, враждебные церкви, настолько популярны в Риме, что Ватикан потихоньку занимает оборонительные позиции… Можно с уверенностью утверждать, что Церковь встревожена и что ее главным врагом остается коммунизм»[717].
После падения Муссолини положение Италии стало неопределенным в самых разных отношениях, и Пий XII решил и дальше воздерживаться от публичных высказываний, но 7 августа он все-таки нарушил этот зарок. Папа призвал итальянцев в преддверии праздника Успения Пресвятой Богородицы помолиться о ниспослании мира. Напоминая о той скорби, которую Богородица испытывает «при виде заклания столь многих сынов своих», папа, как говорилось в ватиканской газете, выражал надежду, что «христианское примирение» скоро будет достигнуто, «ибо лишь оно позволяет воссоединить покоряющие и покоренные народы не силой, а с помощью идеалов справедливости и равноправия и дать им возможность насладиться долговременным покоем и процветанием».
В этот день отец Винсент Маккормик, бывший ректор Григорианского университета, выразил в своем дневнике разочарование словами папы, с которыми тот впервые выступил после падения фашистского режима:
На мой взгляд, этот документ публикуется для защиты Ватикана от Италии, обвиняющей его в том, что он ничего не делает ради мира. Ибо сейчас складывается впечатление, что Ват[икан] может стать жертвой террора, если Рим или всю Италию захватят немцы или итальянцы-антиклерикалы. Но что за неудачный документ! Сейчас, когда сицилийцы празднуют свое освобождение и сотни миллионов людей от Норвегии до Средиз[емноморья] с облегчением вздыхают после четырех лет, проведенных в рабстве, под пятой тирании, сейчас, когда на горизонте забрезжил свет свободы, С[вятой] О[тец] решил объявить нам, что небеса не расчищаются, а, наоборот, становятся чернее, чем когда-либо, поскольку, видите ли, христианство находится под угрозой. Неужели это его истинные чувства в отношении поражения Германии? Может быть, его горизонты ограничены Альпами и Сицилийским проливом? А как же ограбленные и голодающие в Греции, во Франции, в Бельгии, в Голландии, в Австрии, в концентрационных лагерях, все эти верующие, священники, семинаристы, рабочие, обращенные в рабов, – неужели их освобождение ничего не значит для Ват[икана]? Печально, печально[718].
Пока понтифик сокрушался о страданиях, испытываемых обеими воюющими сторонами, Пьетро Бадольо, новый глава итальянского правительства, вел свою двойную игру. Продолжая заверять Гитлера, что Италия остается верным партнером Германии, он направил 6 августа для изучения перспектив переговоров с союзниками двух эмиссаров – одного в танжерскую штаб-квартиру союзнических войск, другого – к дипломатам союзников в Лиссабоне. В Танжере представитель Бадольо объяснил британскому генконсулу, что инициирование переговоров через Ватикан стало «неудобным с практической точки зрения» и поэтому Италия выбрала более прямой, хотя и неформальный подход. По словам эмиссара, Бадольо опасается немцев и потому не может показать, что санкционирует проведение каких-либо консультаций такого рода. Более того, вскоре ему предстоит встреча с Гитлером, где придется повторить публичный призыв к Италии продолжать сражаться на стороне Германии. Однако на самом деле, объяснял представитель премьера, ни Бадольо, ни его правительство не хотят этого. К сожалению, такие действия сейчас необходимы, чтобы выиграть время[719].
Пий XII пробыл на посту папы уже четыре года, но за это время ни разу не выступил против антисемитских расовых законов, действовавших в Италии. Однако он часто обращался к фашистскому правительству с жалобами на то, что эти законы несправедливо применяются против тех семей, которые церковь считает католическими. По мнению папы, евреев, принявших крещение, следовало вывести из-под действия расовых законов, как и крещеных детей от смешанных браков. Падение фашизма открывало перспективу претворения в жизнь как раз тех изменений расовых законов, за которые давно ратовал папа. Недавно рассекреченные архивы Ватикана показывают, что сам Бадольо с пониманием относился к идее внести изменения в расовые законы. Уже через несколько дней после того, как его назначили премьер-министром, он сообщил папе, что был бы рад аннулировать эти законы, «особенно те, что касаются брака», однако не может сделать это сразу, поскольку не знает, как к этому отнесутся немцы