— Я не плачу, — тихо отвечаю, снова проваливаясь в янтарную бездну её глаз.
— Да что ты? А мне кажется, ты вот-вот расплачешься! — она тянет меня за собой в центр комнаты, затем достаёт из кармана пульт от телевизора и делает звук громче. — Ну же, давай! Покажи как ты умеешь двигаться!
Да что эта девушка себе позволяет? — думаю я, а сам неожиданно для себя, будто под действием гипноза, переставляю ноги и слегка покачиваюсь в такт музыке.
— Так? — спрашиваю я, искренне улыбаясь.
— Не совсем, но для пенсионера сойдёт!
Ах, так значит? Я тебе сейчас покажу пенсионера!
Глава 13. Максим
— Для своего успокоение мне необходимо знать… Ты же совершеннолетняя? — спрашиваю я, смущаясь как мальчишка, и только потом осознаю, как двусмысленно это могло прозвучать. Надю же нисколько не смутил этот вопрос, в отличии от меня. Вдобавок к робости мои уши вдруг начинают гореть незримым синим пламенем.
— Хм… А что? — пританцовывая на месте, заламывает она бровь изящной дугой. — До твоих лет мне явно далеко, но не парься, мне уже есть восемнадцать.
— Ну вот и отлично!
С этими словами я хватаю её за руку и резко привлекаю к себе. Надя буквально припечатывается всем своим расслабленным телом в мою пружинистую грудь. Ахнув, она поднимает голову и становится натянутой. Я уже опасаюсь, что спугнул её тем, что позволил себе лишнего, но вскоре наблюдаю на милом веснушчатом лице молчаливое одобрение.
— Ух ты ж блин! Аж голова кругом пошла, — хихикнув, она деланно принюхивается, — но всё равно я ощущаю этот предпенсионный дух в воздухе. Ты же тоже его чувствуешь?
— Нет, пахнет вроде ничего. Молодостью, силой, красотой, остроумием и, — глубоко вбираю в себя воздух, не сводя с неё глаз, — Лёгким флиртом, если не ошибаюсь.
Это уж точно. Пленительная улыбка, блеск озорных глаз. Надя флиртует со мной. Я ни с чем не спутаю женское кокетство.
Смело опускаю одну ладонь на тонкую девичью талию, в другой удерживаю её тёплую ладонь и не спеша закручиваю нас в незатейливом танце, которому не найдётся названия. Может, Рок-н-вальс, например, я точно не уверен. Ни рок-н-ролл, ни вальс я прежде никогда не танцевал, но мне становится даже любопытно как этой девушке без малейших усилий удалось развести меня.
— Поаккуратней, красавчик. С каждой последующей секундой твои руки становятся всё шаловливей и шаловливей, — Надя подправляет мою ладонь, слегка приподняв её, а я даже и не заметил как скользнул ею вниз. — Ещё не дай бог инфаркт случится. Возраст, сам понимаешь.
— Какая же ты всё-таки язва, — закатываю глаза и, сделав выпад, резко отодвигаюсь в сторону, но только лишь для того, чтобы закружить её вокруг своей оси.
Надя вертится волчком, обнажив свои белые зубы. От смеха на румяных щеках появляются причудливые ямочки. Я невольно улыбаюсь, ведь не замечал раньше в ней этой особенности. Ещё бы, до этого я ведь только и делал, что портил ей настроение своим несносным характером, который самому уже осточертел, но ничего с собой поделать не могу. Такой я человек, меня невозможно изменить.
Но что происходит сейчас? В эту самую минуту я — не я, а тот человек, который мог бы получиться из меня, если бы я научился проще жить.
Притворяюсь ли я сейчас? Возможно. Я не уверен. Но меня не покидает ощущение, что я сам на себя непохож. Танцую и дурачусь, как какой-то подросток. Это точно не я.
В какой-то момент Надя отпускает мою руку и кладёт обе ладони на мои плечи, продолжая ритмично двигать бёдрами.
— Голова ещё не закружилась? Давление в норме? А то смотри, я не знаю, где здесь у тебя аптечка, — смеётся она, обвивая руками мою шею. Без стеснения она заглядывает в мои глаза, её длинные ресницы трепещут. Усмехнувшись, Надя закусывает нижнюю губу и тянется своим лицом к моему, а я ловлю себя на мысли, что всё вокруг меня перестало существовать, и я могу видеть только её губы, — А я-то думала ты покажешь мне класс, — обдавая тёплым воздухом изо рта, всего лишь произносит она на ухо. Неужто я ожидал чего-то другого от неё? Поцелуя? — Жаль, не успел. Песня уже закончилась.
Что это такое? Ладошки покрылись иголками, по затылку прошёлся табун хаотичных мурашек.
Только сейчас понимаю, что врос ногами в паркет и даже не двигаюсь. Надя будто всерьёз загипнотизировала меня. Из памяти моей стёрлась последняя минута. Но я отчётливо помню то чувство, когда по каждой клеточке моего тела проходил мощный импульс. Как случайные прикосновения поражали меня электрическим разрядом, вызывая мгновенный паралич.
Мои ладони по-прежнему покоятся на её талии, телевизор орёт на всю катушку, а мы стоим друг напротив друга, будто склеились. Голова мутится, мысли в ней совершенно идиотские.
— Ты чего? — заторможенно спрашивает Надя, её улыбка медленно сползает с губ. — Что ты так странно смотришь на меня?
— Не знаю, — поглаживая её спину большим пальцем, отвечаю с хрипотцой в голосе. Я боюсь сморозить глупость. Хочется пить. Невыносимо хочется смочить горло.
— Эм-мм… — вижу, что Надя растеряна не меньше моего. — Ты случайно не голоден? — с надеждой в голосе произносит, убирая от меня свои руки. Она будто желает от меня отделаться как можно скорее, и я её в этом понимаю. — Я приготовила суп. Правда, не нашла в твоём холодильнике приличного мяса, поэтому он не получился таким наваристым, каким я его люблю.
Пошатнувшись, я выпускаю её из рук и Надя тотчас же отходит от меня на пару шагов, словно на самом деле я застал её врасплох, а не она меня. Велика вероятность, что так и есть. Может, она тоже почувствовала этот импульс, которому я не могу найти логических объяснений.
— Было бы здорово. Сегодня я ещё не ужинал, — натянуто отвечаю, почёсывая шею с обратной стороны.
Неловкая ситуация вышла.
— Посиди пока здесь, я позову тебя, как будет готово!
И Надя пулей мчится в кухню, а я, рухнув в кресло, продолжаю искать в своём воспалённом сознании подходящее определение тому, что сейчас было.
В народе это называют искрой, пробегающей между мужчиной и женщиной. Но с чего бы ей вдруг взяться?
Как женщина Надя меня не привлекает. Она совершенно не в моём вкусе.
Да, она приятно пахнет, у неё безупречная бархатистая кожа, к которой хочется постоянно прикасаться. У Нади роскошные волосы, если их хорошенечко уложить. Она обладает непревзойдённым чувством юмора, здорово танцует и почти никогда не унывает, но этого ничтожно мало для того, чтобы вызвать к себе именно ту симпатию, от которой у мужчины просыпается влечение к девушке. В конце концов, я забыл о самом главном: я помолвлен, чёрт бы меня побрал.
Стоп! Теперь-то точно нужно притормозить! Ни в коему случае нельзя давать ходу развитию этому нежданному и необъяснимому ощущению.
Уж лучше я всю жизнь буду выслушивать скандалы, чем останусь здесь ещё хотя бы на одну минуту.
Нужно уносить ноги.
— Максим, всё готово! Я разогрела борщик, — появившись из-за угла, Надя вырывает меня из тревоженных размышлений.
Никаких борщиков!
Глава 14. Максим
— Уже иду, — выкрикиваю я, действуя наперекор своим мыслям.
Мне бы отдёрнуть себя, дать самому себе взашей, но ноги идут вразрез моим побуждениям. Они ведут меня на яркий свет кухонных лампочек.
Располагаюсь на угловом диванчике. На столе уже стоит одинокая тарелка с супом, который дурманит так, что я начинаю активно сглатывать, борясь с обильным слюноотделением и предвкушая саму трапезу. Рядом со мной места предостаточно, но Надя держится в стороне. Она жмётся по углам, пока не присаживается напротив на широкий подоконник, вынудив меня вопросительно повести бровью, но та делает вид, будто не заметила.
Да уж. Совсем непреднамеренно я внёс сумятицу в наше общение. Теперь нужно как-то возвращать всё на свои места.
Я же не хотел её поцеловать?
Нет. Я вовсе не ждал того момента, когда её губы коснутся моих. Что за бред? Мне не тринадцать, чтобы загоняться этой ерундой. Если я хочу поцеловать девушку — я беру всё в свои руки и целую, а не жду подходящего момента.
— Я думал ты разделишь ужин со мной.
— Не хочется, ночь же уже.
— Сидишь на диете? После шести не ешь? — усмехаюсь я. — Но тебе опасаться нечего. У тебя отличная фи… — резко замолкаю я. Взгляд мой сползает с её сосредоточенного лица, устремляется ниже по длинным и стройным ногам, — Эм-м… Я хотел сказать, что у тебя очень хорошее сложение.
Болван. Закапываю себя ещё глубже, заглядываясь на то, что ещё час назад меня не волновало. Что могло измениться за какой-то час? Как будто настройки сбились.
Против правил снова пробегаюсь по её вполне стройной фигуре, а затем силой мысли буквально вынуждаю себя больше так не делать. Стараться вообще на неё не смотреть, даже вскользь. К тому же, не зря мне кажется, что я смущаю её не только присутствием, но и всем своим видом. Если я не возьму себя в руки, то, глядишь, ещё немного и её смущение достигнет невиданного размаха, а мне бы не хотелось падать в её глазах до сексуально озабоченного.
— Да какая там диета? — отмахивается она. — Просто не привыкла наедаться от пуза перед сном.
И правда. Я ведь припёрся, когда она уже сладко спала и сейчас мешаю ей наслаждаться здоровым сном.
— Надь, иди ложись спать, — говорю я, чтобы избавить себя и её от перенапряжения.
— Не уйду, пока не доешь! — строго проговаривает, имея наглости пригрозить мне пальцем. — Ешь! Стынет же!
Тягостно вздохнув, вооружаюсь чёрным хлебом, заранее нарезанным Надей, и ложкой, которую окунаю в тетрапак со сметаной.
— Ну, рассказывай! — говорю я, откусив хлеб.
— Что рассказывать?
— Что-нибудь о себе. Должен же я быть уверенным в том, что ты не брачная аферистка, охотящаяся за мужчинами. Не хотелось бы поутру проснуться со спущенными штанами.