Боже… Что я несу?
— Я вовсе не… — нахохлившись, машет она головой.
— Извини, я не хотел тебя обидеть, — кусок встаёт поперёк горла.
— Подожди, ты планируешь остаться здесь? — послышались волнительные нотки в её голосе.
— Да, или ты против?
— Как я могу быть против? Ты же здесь хозяин.
Тоже верно. Без зазрения совести могу остаться у себя же дома и пускай, что за стенкой спит едва знакомая девушка.
— Ну? Так ты расскажешь мне о себе? Или мне придётся клещами вытягивать из тебя? — напористо задаю вопрос, а следом отправляю первую ложку с супом в рот и тут же прикрываю глаза в удовольствии.
До чего же вкусно.
— Да рассказывать особо нечего, — с печалью отзывается она, забросив ноги на подоконник. — Недавно мне исполнилось двадцать. Закончила школу с золотой медалью, думала поступать в универ, но решила, что время ещё не пришло.
— Почему это не пришло? — спрашиваю, набив щёки до отказа. — Ты же теряешь время.
Склонив голову, Надя кладёт подбородок на свои колени. Она делает вид, будто вычищает катышки с пижамы. Должно быть, для неё это больная тема, о которой она не желает распространяться и уж тем более делиться этим с человеком, который ей неприятен.
Уже хотел было перевести разговор в другое русло, но она вдруг подымает голову и нарушает затянувшееся молчание:
— Да потому, что родители хотят, чтобы я пошла учиться на бухгалтера. Они даже выделили деньги на тот случай, если я не смогу пробиться на бюджет.
— Но? — в ожидании продолжения я даже перестаю жевать.
— А я не хочу становиться бухгалтером. Все эти счета, дебет с кредитом, сальдо! Да лопни мои глазоньки! Это же не моё, — возмущается Надя.
С силой она сжимает свои маленькие кулачки, как будто своей неистовой тирадой желает кому-то что-то доказать. Явно не мне, потому что я как никто другой могу понять её негодование. В своё время мои родители так же выступали против дальнейшей спортивной карьеры. Отец желал… Нет, он требовал, чтобы я пошёл по его стопам. Они мечтали увидеть во мне хорошего управленца. Чтобы до конца своих дней я носил вычурные деловые костюмы, вместо привычных мною треников и кроссовок, но я был непоколебим, и нисколько не жалею о своём решении.
— В таком случае кем же ты хочешь быть?
Надя расплывается в мечтательной улыбке. Она обвивает свои ноги руками, какое-то время изучая узор на натяжном потолке.
— Я мечтаю связать свою жизнь со сценой. Только на сцене я ощущаю себя на своём месте, только под лучами софитов я могу быть собой. А если не получится со сценой, я хотела бы открыть небольшую школу народного танца и обучать в ней детишек. Это у меня в крови.
— Любишь детей?
— Ты просто не представляешь насколько сильно! — восклицает она, и трудно ей не поверить. — Ровно так же, как и сцену! Или даже больше! — но тут её вдохновение угасает прямо на глазах. С поникшими плечами она опять смотрит в пол. — Но всё пойдёт псу под хвост. Профессиональной сцены мне не видать, как своих ушей, а на энтузиазме далеко не уедешь. Да и чтобы детишек обучать, нужно иметь хорошее образование, на которое я не в силах заработать. Пропади оно пропадом!
Тут я понимаю, что мои проблемы надуманны и слегка преувеличены.
У Нади есть заветная мечта, но она не сможет осуществить её в скором времени из-за прихоти своих родных и по причине того, что образование нынче стоит как полёт в космос. Одним желанием на него не заработать. Потому что опять же, у неё нет должного образования, а я не понаслышке знаю, как относятся работодатели к соискателю без опыта и корочек. Максимум, что ей светит в нашем городе — работа в низкосортном общепите за копейки.
Перспектива так себе.
— Надь, а я ведь могу помочь тебе с работой, если хочешь.
— Не нужно. Завтра я собираюсь попытать удачу в ДК, если разберусь, где он находится. Я теряюсь в этом огромном городе.
— Я могу подбросить тебя, но помнится, ты же сама говорила, что платят там копейки. Как ты собираешься заработать на учёбу, если будешь трудиться в ДК? Такими темпами ты только к старости исполнишь свою мечту, и то не факт. Ну кому будет нужна морщинистая и дряхлая Надежда?
— Надежда нужна всем, но, допустим, — на лицо сама собой ползёт одухотворённая улыбка, азарт в глазах сверкает, ослепляя меня своим свечением. — Ты хочешь предложить мне что-то дельное?
Голос внутри меня взывает о том, что я совершаю глупость. Он орёт благим матом, что в дальнейшем я могу пожалеть, но что если…
Попытка не пытка.
— Тамара Александровна частенько бывает в отъездах. Она вынуждена ухаживать за своей сестрой, но не в этом суть, — говорю чуть ли не по слогам, предоставляя себе шанс передумать. — Скоро начнётся хоккейный сезон, а за Васей нужно будет кому-то присматривать. В общем, я подыскиваю подходящую няню для своей дочери.
Глава 15. Максим
В глазах Нади плещется откровенный ужас.
— Я помню, ты говорил, что твоя дочурка не воспринимает чужих женщин.
— Я как раз работаю над этим, — вру я.
— Нет, предложение весьма заманчивое. Я хотела бы поработать нянечкой. Но что скажет твоя невеста, когда узнает, что на эту должность ты взял именно меня?
На моём пути нарисовалось очередное препятствие. По неведомым причинам существование Миланы на время вылетело из моей головы.
— Она не будет против, — уверенно отвечаю, но за уверенностью моей скрывается недоверие. Я не верю своим собственным словам. — Я поговорю с ней. Милана будет только рада, если перед свадьбой у неё появится свободное время на себя любимую.
Я всё ещё не убедил Надю. Сомнения тревожат её, но она не озвучивает их.
— Что ж. Раз так, то я бы попробовала! — говорит она голосом полным скептицизма, а в следующую секунду раздаётся трескучий рокот, что аж оконные стёкла задребезжали и свет в кухне замерцал. — В рот пароход! — в испуге прикладывает она ладонь к груди, выпучив глаза.
— Испугалась? Это же всего лишь гроза! — прыскаю со смеху я при виде того, как взрослая девушка сжалась в комок словно беззащитное дитя.
— Нужно срочно выключить везде свет! Да! А ещё закрыть дверь на балконе! Как-то раз к нам в окно залетела шаровая молния, так я чуть кони не двинула! — то ли всерьёз говорит она, то ли утрирует, в этой панике и не разберёшь.
Не на шутку всполошившись, она соскакивает с подоконника и выключает сначала свет в кухне, а затем сломя голову несётся в сторону гостиной.
М-да уж. У этой девушки тараканов в голове больше, чем на мне волос.
В полумраке почти наощупь я с удовольствием доедаю остатки супа, споласкиваю тарелку, а Надя за всё это время так и не вернулась в кухню.
Неужели настолько боится грозу, что какое-то там безобидное громыханье заставило её забиться в угол?
Иду в комнату, чтобы лично в этом убедиться, и что я наблюдаю в потёмках?
Надя лежит калачиком на диване, с головой укутавшись пледом. Даже в темноте я могу различить, как сотрясается она каждый раз, стоит грому дать о себе знать.
До этих самых пор я не знал такого человека, который до клацанья зубов боится грозы. Даже моя пятилетняя дочь проще реагирует на буйство природы.
— Надь, ты там как? — вздрагивает она на мой голос ощутимо сильнее, чем на сам раскат грома.
— Н-нормально. Вот спать легла. Поздно же уже! И ты иди ложись.
— Ладно, только сначала поблагодарю тебя за то, что накормила голодающего. Спасибо, Надь. Было очень вкусно, да так, что я женился бы на твоём борще, — стараюсь отвлечь её своими глупыми шутками.
Вроде выходит. Надя медленно высовывает голову из-под пледа. Хотя я преувеличиваю. Голову — слишком громко сказано, поскольку мне видны только её огромные мигающие глаза.
— Ты променял бы Милану на мой борщ? — весьма серьёзно спрашивает она.
Понимаю степень абсурдности данного вопроса, но всё же решаю подыграть:
— Да, причём без зазрения совести.
Надя громко цокает языком.
— Эх вы, мужики! Недаром ведь говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, — будто отчитывает меня. — Но смею разочаровать, мой борщ не выйдет за тебя!
— Это ещё почему? — подпирая собой угол, всё ещё поражаюсь, куда нас завёл разговор.
— Не пара ты ему. Тебе бы больше подошли белые трюфели или, скажем, алмазная икра.
Ясно. Надя, как и многие мои знакомые, считает меня высокомерным до мозга костей и самовлюблённым типом. Не стану отрицать, отчасти так и есть. На многое в жизни я привык смотреть свысока. Это своего рода принцип, никоим образом не касающийся моей семьи и работы. В окружении родных и друзей я всегда настоящий. Такой, какой есть. Лишь немногие знают меня с другой стороны.
— С этим я поспорил бы, но не буду тебе докучать. Спокойной ночи, Надя.
— Ага, д-добрых снов!
И я иду в ту комнату, в которую не имел смелости входить уже очень долгое время. Именно в этой комнате началась совместная жизнь с бывшей женой. Именно в ней я провёл свои незабываемые ночи и самые лучшие дни. Именно эта комната видела столько тепла, сколько не видела пустынная Долина Смерти, но именно в этой комнате сейчас сквозит студёным морозом.
Здесь давно уже нет ничего такого, что могло бы навеять воспоминания о прежней жизни: новый ремонт, обновлённая мебель и даже расстановка кардинально отличается от предыдущей, но тем не менее я всё равно не входил в неё за ненадобностью.
Сейчас же, плотно прикрыв за собой дверь, я стараюсь не думать об этом. Пытаюсь вообще ничем не засорять свою голову. Раздеваюсь и без задней мысли проваливаюсь в сон. Никакая гроза, раскат грома, и настойчивый ливень, барабанной дробью бьющий о карниз, не смогли помешать мне уйти в забытье.
Просыпаюсь я от постороннего звука и такого чувства, будто во сне умудрился отлежать себе все конечности.
Комната уже озарена ярким солнечным светом, поскольку я забыл занавесить окна, а дверь в саму комнату почему-то настежь распахнута, хотя я точно помню, как закрывал её.