Очешуеть можно. Что называется, отлегло, так отлегло.
Марина — мой двойник. Ну, или я её. Бред полнейший, но на этом я, пожалуй, и завершу своё расследование. Меня вполне устраивает данная теория, пускай и не подкреплённая доказательствами. Это мне уже никак не помешает погрузиться в сон.
И только я устраиваюсь поудобней на мягкой кровати, только обкладываюсь подушками со всех сторон, но странные звуки, доносящиеся из холла, заставляют меня навострить уши.
Звук противный, будто кто-то шкребёт по ногтями по железу. Он не смолкает, а только усиливается.
С большей долей вероятности я притаилась бы, сжалась бы в комок. Закрыла уши, да скрылась бы под одеялом от этих звуков, но мне подобное теперь непозволительно. В этом доме я осталась за старшую.
Набравшись смелости, я включаю на телефоне фонарик и тихонечко выхожу в коридор. А там понимаю, что эти самые звуки исходят с лестничной площадки, а если точнее — от двери.
Кто-то взламывает нас. Не хватало мне одних потрясений, так ко всему прочему на мою долю выпало ещё и ограбление. Я прям ходячий магнит для неприятностей.
Не на шутку перепугавшись, я вооружаюсь первым попавшимся предметом, лежавшим на полке с зеркалом. Им оказывается обувная ложка. Выставив её перед собой, я терпеливо выжидаю, когда грабителя спугнёт кто-нибудь из соседней или же когда до него дойдёт, что его блестящий план провалился. Может, тогда он сам свалит. У него же не получится справиться с входной дверью. Замок вполне надёжен, к тому же я держу наготове палец на кнопке вызова "Папочки".
Кто бы это ни был за дверью, но ему никак неймётся. С небывалым упорством он не прекращает попытки взломать замок, а я с недюжинным хладнокровием наблюдаю за этим и в глубине души верю, что у него не выйдет.
Мамочки, как страшно!
Я нажимаю на трубке кнопку "вызов", в надежде, что Максим уже успел приземлиться в Москве и только потом до меня доходит, что нужно было звонить в полицию. Максим сейчас мне ничем не поможет.
— Да что ты будешь делать! Почему не открывается? — доносится глухой знакомый голос с лестничной площадки и сразу как-то легче становится, а, по идее не должно.
Зачем-то подожу к двери, прокручиваю замок и неспеша распахиваю, по-прежнему удерживая ложку перед собой. И тут перед глазами предстаёт Милана во всей своей красе. Только вот во всей красе — слишком громко сказано. Внешний вид отъявленной стервы заставляет желать лучшего: помятое лицо, глаза в кучу, тёмные круги от туши. Она как панда с большого бодуна.
— О, здрасьте, мы приехали, — входит она, бросает ключи в сумочку и включает верхний свет как будто у себя дома. Она нисколько не удивлена, напротив, словно ожидала увидеть меня здесь. — Ну и что ты тут забыла?
Только я хочу ответить ей, как вдруг слышу глухой голос Максима:
— Наденька, алло! Ты слышишь меня?
— Там, кажется, мой женишок тебе звонит, — наманикюренным пальцем она указывает на телефон в моей руке. — Ответь ему, а то он бедненький связки надрывает.
Недоумевающим взглядом провожаю идущую вразвалочку Милану, которая направляется в кухню.
— Надя, блин! — Максим и впрямь надрывает горло.
Отмираю от пережитого шока и подношу телефон к уху:
— Максим, извини. Я случайно, видать, нажала. Спокойной ночи!
— Милана, она…
Не дослушав, я сбрасываю и переключаю телефон в беззвучный режим. Следую в кухню за Миланой. Та на пару со своей заносчивостью что-то выискивает в шкафчиках, поочерёдно открывая каждый из имеющихся, пока не находит наверху мини-бар с различным алкоголем.
Молча наблюдаю за тем, как она, подставив стул, залазит на него, достаёт самую дальнюю бутылку, на этикетке которой написано: текила. Она припечатывает свои губищи к бутылке, обнимает её, словно дитя. Разворачивается ко мне лицом и ставит текилу на стол.
— Выпьешь со мной, подруга? — нахально спрашивает.
Подруга? Не припомню того момента, когда из пустого места я превратилась в подругу.
— Ты это мне? — неуверенно отвечаю, ближе подходя.
— А кому же ещё? Не Ваське же! — посмеивается она.
— Я не пью.
Она подымает стеклянные глаза на меня. Склонив голову набок долго рассматривает меня невидящим взглядом, от которого я скукоживаюсь вся.
Почему она так странно себя ведёт?
— Наверное, поэтому ты ему и нравишься, — произносит она сквозь злорадные смешки, откупоривая бутылку. — Ему всегда нравились девочки-припевочки, без вредных привычек, — она переводит свой взгляд на моё скромное декольте, — да к тому же без груди.
Я тут же складываю руки, прикрывая от неё свою невыдающуюся грудь. Тоже мне нашла чем гордиться. Силикон и я могу вставить, а ты попробуй сама взрастить то, что не поддаётся никакому взращиванию.
— Я не понимаю, о чём ты.
— Всё ты понимаешь! Иначе какого чёрта ты здесь забыла? И вообще, почему я не могла открыть дверь своими ключами? Он что, поменял замки?
— Не знаю. Я всего лишь присматриваю за Васей, пока Максим в отъезде.
Не понимаю, зачем я отчитываюсь перед ней, но я не могу оставить её в таком виде. Её поведение меня немного беспокоит.
— Прекрасно! А я всего лишь пью текиллу. И да, будь любезна, скройся с глаз моих, чтоб я тебя не видела. Мне нужно побыть наедине с хорошим человеком, — самовлюблённо говорит и поправляет свои блондинистые локоны.
Она присасывается к горлышку, а я в два шага сокращаю между нами расстояние и с силой выхватываю из её рук бутылку, случайно плеснув на свою футболку терпкий алкоголь.
— Совсем уже спятила? — ору я на неё. — Дура, ты же беременна! Тебе противопоказан алкоголь.
— Дай сюда! — цепкими клешнями она пытается вырвать бутылку. — Отцепись, я сказала!
— А я сказала, нет! Подумай о ребёнке!
— Да плевала я на тебя, на женишка своего ненаглядного и на ребёнка тоже! Дай сейчас же сюда!
Ахнув от её слов, я не выдерживаю и отвешиваю ей пощёчину, которая, уверена, вернёт её в чувство. Я не потреплю такое наплевательское отношение к ещё не родившемуся ребёнку. Пускай делает что угодно, хоть вены себе вскроет тупыми ножницами, но не тогда, когда в её чреве зарождается новая жизнь.
Милана цепенеет, приложив свою ладонь к щеке, на которой разрастается алый отпечаток моей пятерни. Она хлопает своими глазками, уставившись на меня так, как будто впервые меня видит.
— Боже, какая же я дура, — вдруг удивляет меня тем, что начинает обливаться горькими слезами.
Садится на стул, кладёт голову на поверхность стола и накрывает её руками в попытках спрятаться от моего недоброго взгляда или от реальности.
Чёрт её разберёшь.
— Что случилось? — решаю воспользоваться случаем и попробовать выстроить с ней диалог.
— Он меня бросил, — хлюпает она носом.
Вот те раз…
Не перестаю удивляться этому дню.
Глава 27. Надя
— Да не может этого быть! Ты преувеличиваешь. Вероятно, вы просто поругались, — говорю я, но не для того, чтобы утешить Милану, а чтобы встать на защиту Максима. Он добропорядочный мужчина, и вряд ли бы бросил беременную невесту. Не верю! — Он не мог тебя бросить! У вас же свадьба на носу.
Милана не согласна с моими доводами. Она смотрит на меня с таким презрением, будто это я являюсь первопричиной всех её возникших проблем.
— Не будет никакой свадьбы! Ничего уже не будет! Вся эта подготовка, клятвы в любви и верности, шикарное платье, которое стоит огромных денег, и даже долгожданный медовый месяц — всё пошло коту под хвост! И это ты во всём виновата! Я уверена! У нас всё было прекрасно в отношениях, пока не объявилась ты! А теперь его будто подменили! Я не узнаю своего Максима! Это уже не он!
— Милана, ты глубоко заблуждаешься! Я могу поклясться, между нами нет ничего такого.
— И не будет! — голосит она, вены на шее вздуваются, пульсируют и едва ли не лопаются. Необоснованная злоба окрашивает кожу её лица в багровый оттенок. Милана шарахает ладошкой об стол, что я непроизвольно подпрыгиваю на стуле, а потом эта грымза ещё смеет грозить мне своим тощим пальцем. — Я не позволю! Слышишь? Не позволю клеиться к моему мужику у меня же под носом! Этот мужчина мой и я люблю его больше всего на свете! А ты же ему и в подмётки не годишься! Уж поверь, мышка, я найду способ как без лишней суеты устранить недоразумение вроде безмозглой деревенской курицы! Ты же просто не представляешь какие у меня возможности! Лучше не переходи мне дорогу!
Мне было бы до слёз обидно слышать в свой адрес подобные слова. Возможно, после сказанного я забилась бы в угол и продолжительное время умывалась крокодильими слезами, ища в себе изъяны. Но не здесь и сейчас, ведь слово Миланы для меня не имеет никакого веса.
— Да я и не планировала клеиться…
— Не смей перебивать меня! Я ещё не закончила! — уже хрипит Милана. Она в буквальном смысле сорвала голос, ей даже приходится откашляться. — А если ты не уберёшься из этого дома прямо сейчас, то крупно об этом пожалеешь! Поверь, я та ещё болтушка-хохотушка, но сейчас я нисколько не шучу!
С трудом сглатываю вязкий комок горечи. С таким количеством грязи я в жизни не встречалась, даже тогда, когда помогала отцу вычищать свинарник.
У этой сумасшедшей явно не все дома. И неизвестно что может быть у неё на уме. Скажу даже больше, я ничуть не сомневаюсь в её намерениях, но я пришла сюда с определённой целью — присматривать за Василисой и пускай даже мне придётся костьми лечь, но я не оставлю её одну с этой неуравновешенной дамочкой.
— Можешь делать что угодно, но я не уйду отсюда! — в её же хамоватой манере отвечаю я, гордо вздёрнув подбородок. — И заруби себе на носу, ты не центр вселенной, не всё в этой жизни крутится вокруг тебя! У меня, может, и нет таких возможностей, как у тебя, но у меня имеется совесть. И что-то мне подсказывает, моя совесть перевесит тебя и твои мнимые возможности на раз-два! Так что не старайся меня запугать! Не на ту напала! Я не из пугливых!