— Это вышка! Я уже предчувствую, как мясо тает у меня во рту, — говорит он, доставая из шкафа пару тарелок.
— Что это было? — резким тоном спрашиваю я, стоя у него за спиной.
— Что именно? — обыденно отвечает вопросом на вопрос, насаживая вилку на стейк.
— Поцелуй! Я о нём.
— Ты сама ответила на свой вопрос! Это был поцелуй.
— Но почему? С чего это тебе вдруг целовать меня?
Максим сначала замирает, потом кладёт мясо обратно в сковороду, а вилку рядом с ней. Разворачивается и спиной наваливается на шкаф. Лицо его снова стало сосредоточенным, как и раньше. Он долго молчит. Задумывается, словно ему необходимо провести внутренний анализ, чтобы ответить на обычный вопрос, на который только у него найдётся ответ.
— Давай поставим вопрос по-другому, — почёсывает он свой щетинистый подбородок. — Почему я не должен был тебя целовать? Я не имею права? Или я недостоин тебя?
— Нет, но..
Он выставляет руку вперёд, вынудив меня прикусить язык.
— Послушай, пока ты не наговорила глупостей и всё не испортила, я попробую донести до тебя свою мысль.
— Уж постарайся!
— Ты свободная девушка, я свободный мужчина, — начинает он вкрадчиво. — Ты нравишься мне, я, как мне показалось, тоже нравлюсь тебе. Тогда почему я не могу поцеловать девушку, которая мне симпатизирует? Почему я не могу сделать того, чего хотел сделать ещё дней десять назад?
Проказник-Купидон хватается за лук. Не целясь, он спускает тетиву и любовная стрела вонзается мне прямо в сердце.
Я снова теряю силу в ногах. Выдвигаю стул, сажусь на него, чтобы не свалиться в обморок от услышанного.
— Ты… х-хотел поцеловать меня ещё десять дней назад? — тру я свои виски, в которых пульсирует, но мне не больно, мне жутко волнительно.
Максим утвердительно кивает, а затем садится за стол напротив меня. Он протягивает руку, дотрагивается до моих сцепленных в замок пальцев и нежно поглаживает кожу подушечкой большого пальца.
— Хотел! Но поцеловав тебя однажды, я совершил большую ошибку, — с трудом молвит он слова, которые ранят меня. Неужели Купидончик промахнулся? Я поднимаю на него взгляд, но не вижу в его глазах ни малейшего намёка на сожаление. — Точка невозврата пройдена, поскольку желание целовать тебя, касаться твоей кожи с каждым мгновением только усиливается. Веснушка, я загнал себя в угол мыслями о тебе, и только ты сможешь мне помочь.
— Что же от меня требуется? — хриплю я из-за сухости в горле.
— Ничего. Просто оставайся здесь и всё.
Так просто всё у него…
Сердце трепещет внутри меня, но это совсем не тот трепет, от которого у бабочек в животе вырастают крылья. Душа не парит в небе и никакого ощущения полёта над землёй не предвидится по одной простой причине…
— А как же Милана? Или ты из тех, кто на всякий пожарный всегда имеет запасной вариант?
— Кто такая Милана? Я не знаю никакой Миланы, — говорит он на полном серьёзе.
— Ясно. Ты из тех, кто и рыбку съесть горазд и… косточкой не подавиться.
Обманщик! Знаю я таких мужчин!
Вырываю свои руки, приподнимаюсь из-за стола и порываюсь бежать. Слышу грохот позади себя, а в следующий миг я уже прижата к стене его крепким телом.
— Веснушка, стой! — стискивает мой подбородок, поднимает голову.
— Надя… Меня Надя зовут! Или моё имя ты тоже забыл? — пытаюсь отпихнуть его от себя, но он как нерушимая скала возвышается надо мной, не давая мне и шевельнутся. — Знаешь, что? Хоть ты мне и нравишься, не стану отрицать, но я ещё не совсем из ума выжила, чтобы позволить себе плести интрижки с мужчиной, у которого невеста на сносях.
Максим вдруг начинает закатываться от хохота, чем только злит меня. Он прижимается своим лбом к стене, слегка навалившись на меня, я чувствую как вибрирует его грудь от смеха.
Я ошиблась, как и Купидончик… Максим неисправимый…
— Тысячекратно успел пожалеть, что когда-то связался с Миланой. Она уже была беременна, когда я с ней познакомился. Милана в прошлом. Там ей уготовано отличное место. А вот ты…, — касается моей щеки, — ты в настоящем, если, конечно, ты позволишь мне взять всё в свои руки.
Вот сейчас-то бабочки в моём животе устроили полнейший беспредел. В глазах мерцает радуга, в голове гуляет солнечный ветер перемен, окрашивая в белое все тёмные пятна в моей жизни. В груди щекочет, ласковое тепло разливается по каждой клеточке тела, а на языке ощущается сладкий привкус счастья.
— Я что-то туго соображаю. Можешь как-то поконкретней изъясниться? Взять всё в свои руки… Что ты имеешь под словом «всё»?
Максим склоняет голову набок. Он уже догадался, что задала я этот вопрос не потому, что до меня туго доходит, а чтобы лишний раз услышать приятные слова в свой адрес.
Он ненавязчиво обхватывает мою талию одной рукой, плавно заводит руку за спину.
— Ну, для начала, я хочу взять тебя в свои руки, — подхватывает меня на руки так резко, что голова идёт кругом. Я взвизгиваю, пальцами хватаюсь за его плечи, болтаю ногами. Я парю… парю над землёй…
— А что потом?
— Ты действительно хочешь узнать прямо сейчас?
— А когда же ещё? Ты же видишь, я позволила тебе взять меня в руки. Так что ты задумал делать дальше?
Его глаза темнеют, чёрные зрачки почти заполняют всю радужку. Он кончиком носа касается моей щеки, ведёт его по скулам, а потом говорит:
— Я могу отнести тебя в твою комнату.
— Мою твою комнату? — игриво закусываю нижнюю губу, параллельно удивляясь, откуда во мне взялось столько смелости.
Взгляд мой случайно цепляется за надпись на его футболке: Сниму эту майку. Дорого. Максим замечает застывший вопрос на моём лице.
— Сегодня у нас "чёрная пятница". Все ценники автоматически умножаются на ноль.
— Но ведь сегодня только четверг, — хихикаю я, положив голову на его плечо.
— Всё верно. Четверг, плавно перетекающий в пятницу.
Глава 37. Надя
Наверное, многие, будучи на моём месте, сочли бы данный поступок чересчур легкомысленным. Мужчина всего лишь признался мне, что я ему симпатична, а я уже горю желанием нырнуть в омут с головой. Готова пройти через огонь и воду.
Я целиком и полностью доверяю этому человеку.
Мне не нужно подкреплять его слова обещаниями и клятвами. Я даже не уверена, что из нашего "общения" по итогу может выйти что-то стоящее.
Просто я хочу хоть на время почувствовать себя нужной. Хочу узнать, что обычно чувствуют люди, когда у них появляется тот человек, который переворачивает их жизнь, накладывая на сердце особый отпечаток. Хочу понять каково это, когда собственные мысли вертятся вокруг лишь одного человека. Хочу влюбиться без памяти, потерять голову и собственными глазами увидеть красоту "седьмого неба". Хочу стать для мужчины идеалом, центром Вселенной и самолично удостовериться в том, что я тоже достойна любви.
Я устала жить в одиночестве. Вокруг меня всегда было столько людей, но ещё никогда я не ощущала себя нужной.
— Не против? — говорит Максим, аккуратно опуская меня на постель.
Голоса нет, поэтому я просто мотаю головой, но как-то неуверенно.
Мандраж усиливается в миллионы раз.
Я не знаю, что за всем этим может последовать.
Неужели мы так скоро переступим черту и подберёмся к самому важному?
Как-то уж больно быстро, но я готова к этому, хоть и трясусь от мысли о первой близости.
Помню, подруги пророчили, что Лёшка будет моим первым мужчиной, а я всегда отнекивалась или делала вид, будто соглашаюсь с ними, но никогда всерьёз я не воспринимала их подзуживания. Хоть убейте, ну не могла я представить его в роли того человека, кому могла бы просто открыть свою душу, не говоря уже о чём-то большем.
А вот Максима представить особого труда не составляет, но моё поведение в реальности многим отличается от того, какая смелая я своих фантазиях.
Я бездействую. Недостаток опыта говорит сам за себя.
Опершись на изголовье кровати, я притягиваю колени к груди. Обнимаю свои ноги руками, желая согреться, и смотрю на Максима снизу вверх. В отличии от меня он тверд как кремень. По его виду уж точно не скажешь, что он о чём-то переживает.
Он отодвигает ящик прикроватной тумбы, присаживается на корточки и что-то выискивает внутри. Берёт безделушку, похожую на ключи от машины, задвигается ящик и выпрямляется во весь рост.
— Нужно спуститься на парковку. Я кое-что оставил в машине. Ты же никуда не сбежишь? Хотя куда ты теперь денешься от меня, — самодовольства ему не занимать. Он берёт пульт, включает телевизор. — Можешь пока найти нам хороший фильм.
Облом…
— Эм-м… мы разве фильм пришли сюда смотреть? — я подавлена, мягко говоря. Что поделать, если я искренне предполагала, что в его комнате мы совсем по другой причине.
— Да, а у тебя есть предложения получше?
Вот это подстава.
С другой стороны, это вызывает во мне восхищение и лёгкость.
— Нет, — мотаю головой в смятении, кривя рот. — Нет. Фильм в самый раз. Иди, я поищу. Только скажи, может, у тебя есть какие-то предпочтения?
— Я полагаюсь на твой вкус, — он оставляет одинокий, почти невесомый поцелуй на моей щеке. И мило улыбнувшись мне, выходит из комнаты. — Я быстро!
Я ложусь на живот, и принимаюсь щёлкать по кнопкам, переключая каналы кабельного телевидения.
Перебирая канал за каналом, я натыкаюсь на сказку "Красавица и Чудовище» и даже зависаю на какое-то время на сцене первой встречи Белль с заколдованным принцем.
Вспомнив, что мне было велено найти фильм, предназначенный к совместному просмотру, я со скучающим видом продолжаю щёлкать по кнопкам, пока перед глазами не предстаёт весьма пикантная сцена. В ней абсолютно голая парочка самым бесстыдным образом "доказывают" друг другу свою безграничную любовь. Страсть между ними бурлит, пространство искрит и всё это действо сопровождается громкими охами-вздохами девушки.
Что так орать, ну не режет же он её!?