— Извини. Видать, что-то срочное.
Бросаю взгляд на Максима, стоявшего с гнетущим видом у окна, а затем выхожу за дверь и подношу телефон к уху.
— Дочка, ну наконец-то! Я целый день не могу до тебя дозвониться! — голос мамы чересчур тревожен, что я начинаю судорожно перебирать в голове все возможные праздники. Может, забыла её с чем-то поздравить?
— Мам, ну я же тебе говорила, что как-нибудь пришлю тебе снимок Максима! Терпение, моя дорогая!
— Бог с ним, с твоим Максимом! Я звоню по другому делу!
Выхожу на задний двор, встаю у стеночки, заметно напрягаясь всем телом.
— По какому это делу?
— Даже и не знаю с чего начать.
Тон мамы меня настораживает. В последний раз подобным образом она разговаривала со мной, когда потерялась в торговом центре. Что на этот раз она учудила?
— Постарайся начать уже с чего-нибудь! У меня не так много времени. Мы с Максимом сейчас…
— Твой отец общается с одной женщиной… — обрывает меня мама на полуслове.
Меня будто водой ледяной окатили с головы до ног. Чувствую, что начинаю нетвердо стоять на ногах и подпираю собой пыльную бетонную стену, чтобы не свалиться от такого неожиданного заявления.
— Что? Папа тебе изменяет? — верещу я трубку.
— Упаси Господь, дочка! Тоня, его давняя знакомая. Раньше они частенько созванивались, но со временем их общение сошло на нет…
С облегчением выдыхаю, но напряжение тем не менее никуда не исчезает. Всё это неспроста.
— Ну и? Что ты хочешь мне этим сказать?
— Сегодня они созвонились впервые за последние два года. Дело в том, что одна женщина… в общем, раньше она была против их общения… А спустя время так вообще сожгли все мосты… — говорит загадками, не щадя мои нервы. — Да и как-то разговаривать больше не о чем было. Все разговоры обычно сводились к одному и тому же.
Задумываюсь. Перевариваю слова, но никакого смысла как ни стараюсь, так и не нахожу.
— Что? Я ничего не понимаю…, — прижимаю сумочку к груди и начинаю вышагивать кругами по двору, нервно жуя губу.
— У твоего отца до нас была другая семья, — говорит она чуть ли не шепотом.
Тошнота подступает к горлу. В глазах моих темнеет и волосы встают дыбом по всему телу от таких ошеломляющих признаний. Это шутка. Меня просто решили сегодня добить. Может, я всё ещё сплю? Если так, то нужно немедленно просыпаться, пока не стало ещё хуже!
— Д-др-ругая семья? — теряю силы в руках и ногах, бросаю на асфальт свою сумочку. Свинцовая тяжесть внутри давит меня к земле и я скатываюсь по стеночке вниз, приземляясь на холодный поребрик. — Как такое возможно вообще?
— В нашей жизни возможно всё дочка, — мама говорит будничным тоном, что ещё больше повергает меня в шок. — Толя просил не рассказывать тебе без надобности. Я в общем-то была не против, пока Антонина не огорошила меня сегодня.
Ещё немного и голова моя взорвётся. Я прикладываю трясущуюся ладонь ко лбу, затем потираю виски, в которых не перестаёт стучать отбойный молоток.
— Подожди, что-то я не соображаю… У папы была другая семья? И ты об этом знала?
— Знала, дочка.
— Но почему? Почему ты молчала?
— Потому что это осталось в прошлом, — резко отвечает, как будто это и неважно вовсе. — Мы натворили много ошибок за нашу жизнь, но не вини в этом своего отца! Ему и так тошно. А теперь так вообще.
Чувствую, меня ждёт серьёзный разговор по возвращении в родительский дом. Я не отстану от них до тех пор, пока они не выложат мне всё.
Мне обидно. Я очень зла на маму, ведь всегда считала, что между нами никогда не было тайн. Не было и быть не может.
— Ладно! Если это всё, то так и быть… я попробую смириться с тем, что вы всю жизнь обманывали меня, но как-нибудь позже! Сейчас мне не до этого! — меня претит этот разговор, я хочу поскорее отделаться от него, чтобы вконец не рассориться с мамой.
— Надя, это ещё не всё..
— Что ещё? Ты хочешь сказать, что и у тебя тоже есть другая семья? — дерзость и обида прёт из меня. Я дохожу до точки кипения. С силой сжимаю телефон, мечтая выбросить его в мусорный бак, стоявший напротив. — Ты ещё скажи, что у меня есть старший брат, которого вы вынуждены были скрывать от меня! Кто я такая вообще? Я же недостойна знать всего этого!
— Сестра, — с осторожностью проговаривает она по слогам.
— Это прикол такой? — прыскаю ядовито.
Не верю. Теперь не верю ни единому слову.
— Надюш, у тебя есть сводная сестра. Точнее была, — мама вдруг начинает негромко всхлипывать, что может означать только одно: это ничто иное, как правда. Правда, которая трогает её до глубины души. — Девочка моя, твоей сестры уже как пять лет нет в живых, — я перестаю дышать, лишь бы уловить каждое её слово. Молчу, да и слов не находится от представления того, что папе пришлось пережить. — Твоему отцу сообщила эту страшную новость Антонина Александровна, родная сестра Томы. Тамара и Толя в своё время были женаты, — мама удерживает недолгую паузу, чтобы глотнуть побольше воздуха. Ей трудно говорить, а мне невыносимо больно слышать это, но я держусь. Сижу на асфальте с поникшей головой и шмыгаю носом, пытаясь сдержать поток непрошеных слёз. — В браке у них родилась Марина, твоя сводная сестра. Когда Мариночка выросла, она вышла замуж за одного мужчину, — наступает мучительная пауза, заставившая тело встрепенуться от противной дрожи. — Этим мужчиной был твой Максим, но это ещё не самое ужасное, — сердце пропускает болезненный удар. Я резко приподнимаюсь на ноги, находясь в полнейшем шоке. — Тома утверждает, что Максим встречается с тобой только лишь из-за того, что он видит в тебе Мариночку. Ты стала её заменой, дочка. Прости, но я не могла не предупредить тебя об этом…
Земля плавно уходит из-под ног. Разум отказывается поверить в услышанное, но пазл складывается сам по себе.
Это именно то… именно то, чего я и опасалась. Думала об этом, но боялась признаться себе в том, что я лишь замена. Жалкая подделка.
Максим не смог справиться с утратой и выбрал меня в качестве своей отдушины… Только лишь потому, что при виде меня представлял её. Марину…
Как это ужасно…
Разворачиваюсь, чтобы пуститься в бега, без предупреждения оборвать нашу связь и исчезнуть из его жизни, чтобы хоть как-то облегчить её.
Слёзы плотно застилают мои глаза, но сквозь пелену я замечаю Максима. Всё это время он стоял у меня за спиной. Но как долго он наблюдал за моим нервным срывом?
— Мам, я тебе перезвоню. Извини… Мне нужно время, чтобы как-то всё это переварить… — я сбрасываю вызов и моментально скукоживаюсь всем телом, потому что Максим в один шаг сокращает между нами расстояние, впритирку останавливается возле меня. Когда рука его взмывает к моему лицу, он смахивает с моей щеки катящуюся слезинку.
— Что заставило тебя плакать? Что-то стряслось? — искренне он обеспокоен.
Вглядываюсь в бездонную пучину его необычайных глаз, с теплотой смотрящих на меня. Но сколько бы теплоты в них ни было, сейчас они не способны растопить тот айсберг, образовавшийся у меня в сердце. За какие-то считанные секунды мои внутренности покрылись толстой коркой льда.
— Я действительно напоминаю тебе её? — с трудом произношу, языком запинаясь о собственные зубы.
— Кого? Рёву-корову? — пытается он свести всё в шутку, привлечь меня к себе, но я и бровью не веду.
Мне сейчас не до шуточек.
Максим хмурится и убирает руки от меня, когда я шарахаюсь от него. Он наконец замечает, что мне неприятны его прикосновения. ОН мне неприятен.
— Твою бывшую жену!
Глава 42. Надя
Как бы я хотела разглядеть в Максиме отрицание действительности, бурю негодования. Хотела бы услышать слова опровержения или хотя бы попытки возразить мне. Хотела бы, чтобы меня сшибло волной возмущения и протеста, вызванной принципиальным несогласием. Хотела бы, чтобы он разубедил меня. Сказал, что я не права, а всё услышанное мною лишь глупые опасения родителей за свою теперь уже единственную дочь.
Но своим взглядом, наполненным сожалением, он ставит под сомнение мою веру в наше будущее.
Ещё вчера моя вера была несокрушимой, а сегодня я понимаю, что жила лживыми надеждами и мечтаниями. Я неосознанно погрузилась в водоворот самообмана, он закручивал меня своим вихрем, а теперь мне мучительно больно. Я вся состою из боли и противоречий.
Меня так и подмывает плюнуть на свою гордость и на всю сложившуюся ситуацию, проигнорировать слова родителей и забыть об этом, но не могу.
Я знаю, что не смогу смириться со своим местом, отведённым мне в жизни Максима. Я буду терзать себя сомнениями всякий раз, когда он посмотрит на меня. Я больше не смогу обманывать себя и свои чувства, не смогу быть ни миражом, ни образом, ни чей-либо тенью.
— Не молчи, Максим. Прошу, ответь мне, — жалостливо смотрю на него, испытывая глубочайшее разочарование. Я стараюсь выбраться из пучины отчаяния, но Максим будто и не слышит меня. Он не может вызволить меня из пропасти. Он молчит. — Отмалчиваясь, ты поступаешь очень эгоистично. Ты должен понимать, что я живой человек и у меня тоже есть чувства. Я хочу верить в любовь, а ты же ставишь её под сомнения своим бездействием.
— Надя, — корчится и сквозь зубы он шипит. На лице его вселенская скорбь, как будто ему тоже больно. Знать бы что на самом деле причиняет ему страдания. — Ты не понимаешь…
— Так скажи как есть, — дерзко обрываю его, — Я пойму, обещаю. Просто будь честен со мной. Я напоминаю тебе Марину или это была случайность?
Затаив дыхание, я стою перед ним. Как мазохистка, жду неминуемой гибели своей безответной любви.
— Да, — стыдливо устремив глаза в землю, выдыхает он почти беззвучно слово, которое ставит незримый барьер между нами. Оно ставит жирную точку в наших отношениях. — Ты не представляешь насколько сильно вы похожи сейчас, но…
— Сейчас? — нахально проговариваю, всплёскивая руками. Холодность по отношению ко мне выводит меня на эмоции. — Неужели только сейчас?