Спасшиеся вспоминали, что показания высотомера по маршруту не соответствовали высотам возвышенностей, над которыми пролетал дирижабль. Штурман Мячков первым увидел по курсу большую гору и поднял тревогу. Рулевые лихорадочно заработали штурвалами, пытаясь задрать нос дирижабля и увеличить высоту. Но гора неотвратимо надвигалась. После удара о склон конструкция не выдержала и стала разваливаться. Разбившиеся фосфорные осветительные бомбы вызвали пожар.
Роковым препятствием стала Небло-Гора в 18 км от железнодорожной станции Белое море. Причиной же катастрофы можно считать схематичные карты, составленные ещё в начале века, и решение командира двигаться на опасно малой высоте в плохую погоду. Почему бы сразу не уйти вверх, за облака? В Москве, на Новодевичьем кладбище, в стене старого монастыря покоятся урны с прахом 13 погибших астронавтов. Всё устроено по высшему разряду, но кому от этого легче?
…Теперь в роли спасателей могли выступить только моряки. 15 февраля ледокольные пароходы «Мурман» и «Таймыр» были в 50–60 км от папанинской льдины. Между кораблями возникло своеобразное соперничество: кто первым достигнет цели. 12 февраля Кренкель увидел на горизонте огни, отличавшиеся от звёзд своей неподвижностью. Фёдоров навёл теодолит и убедился в их «земном» происхождении. Условившись по радио с «Таймыром» об обмене сигналами, Папанин зажёг магниевую ракету. На пароходе её заметили.
В это время льдина с остатками лагеря находилась вблизи Гренландии, отчётливо был виден суровый гористый берег. «Таймыр» не мог подойти ближе из-за торосов, а для бортовых самолётов нужны были ровные молодые поля.
14 февраля лёд начало разводить, и «Таймыр» продвинулся ближе к лагерю. В тот же день сюда подошёл второй ледокольный пароход «Мурман», на борту которого находился самолёт Ш-2 Черевичного. Этот пилот дважды вылетал на поиски, но из второго рейса не вернулся. Для его обнаружения с «Таймыра» послали Власова, который случайно наткнулся на аэродром «СП-1» и совершил посадку. Встретивший его Папанин посоветовал пилоту не терять на них время и продолжить поиски Черевичного, который мог находиться в критическом положении.
Прочёсывая окрестности, Власов обнаружил пропавший самолёт и двумя рейсами вывез лётчиков на пароход. Позднее «Таймыр» подошёл к этому месту и поднял машину на борт. Оказалось, что наступившая темнота и густой туман вынудили пилотов пойти на посадку. Ради экономии горючего мотор выключили. Длинную полярную ночь просидели в тесной кабине, а световой день провозились с изношенным мотором. Запустить его так и не удалось, после чего последовала ещё одна трудная ночёвка.
В ночь на 19 февраля к лагерю «СП-1» подошёл «Мурман», а позднее и «Таймыр». Это был 274-й день на льдине. Неподалеку, светясь многочисленными огнями, стояли два корабля. Папанинцы связывали в пачки тетради с ценными записями, тщательно укладывали их и фотоплёнки в рюкзаки. Метеоприборы не стали снимать, чтобы утром провести последние наблюдения. Никому не спалось. Папанин и Кренкель молча склонились над шахматами. Утром в лагерь пришла большая группа моряков. Следуя приказу руководства экспедиции, они собрали разбросанное по поверхности льдины снаряжение, выкопали из снега занесённую палатку и перенесли всё это на пароход. Благодаря такой предусмотрительности, палатка «СП-1» в настоящее время находится в экспозиции Музея Арктики и Антарктики в Санкт-Петербурге.
Когда зимовщики и встречающие подошли к кораблям, возник спор: кто кого заберёт. Соблазняли запасами пива, фруктов и овощей, пугали обилием клопов у соперников. В итоге потянули жребий. Папанину с Кренкелем выпало идти на «Мурмане», а Фёдорову и Ширшову – на «Таймыре». Их проводили в кают-компании и сходу налили по стакану спирта под селёдочку и солёный огурец. После горячей ванны, первой за девять месяцев, последовал уже настоящий банкет.
Вскоре суда встретились с ледоколом «Ермак» во главе с О.Ю. Шмидтом. Папанинцы перешли на его борт. В Северном море ледокол попал в жестокий шторм, во время которого его клало на 45 градусов. Невозможно было не только ходить и стоять, но даже спать. Пополнив запасы угля в Таллине, «Ермак» пошёл в Ленинград. Жёны и журналисты встретили их заранее, выйдя навстречу на портовом ледоколе «Трувор».
После митинга в порту папанинцев вместе с жёнами на машинах повезли в город. С трудом протиснувшись сквозь людское море, добрались до гостиницы «Европейской». Но полярникам она практически не понадобилась, так как в полночь, после концерта, они сели на московский поезд. На Октябрьском (ныне Ленинградском) вокзале их встречали нарком иностранных дел М.М. Литвинов, начальник Гражданского воздушного флота В.С. Молоков, лётчики-герои А.В. Беляков, М.М. Громов, В.П. Чкалов, А.Б. Юмашев. Комсомольская площадь, несмотря на пасмурный и сырой день, была запружена людьми. После краткого митинга с выступлением Папанина двинулись в Кремль.
В Георгиевском зале героев ждало около 800 человек, пришли члены Политбюро во главе с И.В. Сталиным. Все разместились за накрытыми столами; папанинцы, естественно, за отдельным столом вместе c руководством страны. Официальная часть завершилась концертом. Домой все попали только под утро.
Из воспоминаний И.Д. Папанина:
«В Ленинград мы прибыли во вторник 15 марта. Газеты писали тогда, что встреча вылилась в народное торжество. А как волновалась наша четверка…
В 3 часа 50 минут, когда могучий ледокол, разукрашенный флагами, появился в порту, все суда приветствовали его гудками. На берегу гремели оркестры, заглушая их, над портом пронеслась в небе эскадрилья самолётов.
17 марта участники экспедиции прибыли в Москву. Их ожидала дорога, усыпанная цветами. Кремль, Георгиевский зал. Полярников встречало всё Политбюро во главе со Сталиным…
Сталин посадил меня рядом с собой.
– Теперь выпьем, товарищ Папанин, за победу, – сказал он, поднимая бокал. – Работа была трудная, но все мы были уверены, что ваша четвёрка выполнит её с честью!». (Папанин, 1977).
Участники дрейфа получили высокие правительственные награды. После завершения воздушной экспедиции «Север» в июне 1937 года И.Д. Папанину было присвоено звание Героя Советского Союза, а Кренкель, Фёдоров и Ширшов награждены орденами Ленина. После завершения дрейфа звание Героя было присвоено Кренкелю, Фёдорову и Ширшову, а Папанин получил орден Ленина. Высшая аттестационная комиссия присвоила всем четверым звания докторов географических наук без защиты диссертаций, а Академия наук вскоре утвердила Фёдорова и Ширшова в звании членов-корреспондентов. Высокие почести не обошли даже пса Весёлого, доставившего немало радостей и забот участникам экспедиции.
«Когда мы брали с собой пса, то о его дальнейшей судьбе как-то не задумывались. О его проделках мы рассказывали в печати, чем создали Весёлому мировую известность.
На приёме в Кремле Сталин поинтересовался:
– А где же Весёлый?
Я ему объяснил, что он пока на «Ермаке».
– Думаю, что ему будет неплохо на моей даче.
Потом, когда я лечился в Барвиxе, часто видел Весёлого на прогулке – он сопровождал Аллилуева, тестя И.В. Сталина. Меня Весёлый не забывал, приветливо махал хвостом, но от нового хозяина не отходил. Всё правильно: новый каюр – новая привязанность». (Папанин, 1977).
Достижения советских полярников нашли широкий отклик во многих странах мира. На центральной площади испанской Барселоны, например, был установлен большой полуглобус северной половины Земного шара. На его вершине находилось красное знамя, указывающее местоположение дрейфующей станции «Северный полюс», красной полосой обозначалась линия дрейфа.
Оценивая научное значение работ, проведенных на станции «СП-1», профессор В.Ю. Визе писал:
«Наблюдения первой советской дрейфующей станции внесли крупнейший вклад в сокровищницу мировой науки. Они открыли взору учёного часть Земного шара, остававшуюся до того неисследованной». (Визе, 1948).
Много нового в познание природы Арктического бассейна дали океанографические наблюдения. Ещё Ф. Нансен во время дрейфа «Фрама» обнаружил проникновение в высокие широты атлантических вод с положительными температурами. Но как далеко на север они заходят, никто не знал. Исследования «СП-1» показали, что эти воды достигают полюса и составляют там мощную прослойку – до 500 метров.
За время дрейфа Ширшовым было взято 38 полных гидрологических станций между полюсом и 76-м градусом северной широты. Важным достижением явилось подтверждение предположения Нансена о существовании подводного хребта между Гренландией и Шпицбергеном, так называемого «порога Нансена». Норвежец обнаружил его восточный склон со стороны Шпицбергена, а Ширшов – западный, со стороны Гренландии. Глубина вершины хребта составляла там всего 1300–1400 метров.
Интересные материалы были собраны по изучению дрейфа льдины, на которой располагалась станция. За 274 дня она прошла 1134 мили, или 2100 км, в генеральном направлении на юго-запад.
Ширшов, Кренкель, Папанин и Фёдоров на борту ледокола
Глава II. Биографии папанинцев
Иван Дмитриевич Папанин
1894 г. – родился 26 ноября в г. Севастополе.
1906–1915 гг. – ученик токаря, токарь, моторист в мастерских морпорта.
1915–1917 гг. – военная служба на Черноморском флоте.
1917–1920 гг. – служба в Красной гвардии: начальник мастерских бронесил, комиссар штаба морских и речных сил Юго-Западного фронта, организатор партизанского движения в Крыму.
1920–1923 гг. – комендант Крымчека.
1923–1932 гг. – начальник охраны Наркомата связи в Москве; учёба на высших курсах при Наркомате.
1925–1926 гг. – заместитель начальник строительства радиостанции на Алданских приисках в Якутии.