— Я слышала, как ты вечером пел, — пробормотала она, когда мы уже засыпали.
— Черт, — пробормотал я в ответ.
Я проснулся в шесть утра. В тусклом свете я смотрел, как она стоит рядом и надевает лифчик.
— Я не собиралась тихо слинять, — прошептала она. — Просто подумала, что лучше уйти, пока малыши не проснулись.
Я потянулся к ее губам.
— И потом, — продолжала она, — я все равно не могу пойти на работу в том же, в чем была вчера, а то все поймут, чем я занималась. — Она остановилась и прибавила: — Я не с каждым встречным этим занимаюсь.
Я проводил ее до двери. В сумеречном грязном холле мы шептались, точно воры.
— Когда ты придешь? — тревожно спросил я. Ведь есть же на свете и менее трудные мужчины. И более внушительные пенисы.
— Завтра, поздно вечером?
— Я буду здесь.
Глава 11
— Пап, что ты делаешь?
Я обозревал темную Хай-стрит из окна гостиной. Шел уже одиннадцатый час вечера.
— Ищу истину и красоту в этом запутанном мире. А что еще мне делать, Глория?
Это воображаемый разговор. Глории рядом не было. Я попрощался с ней утром, потому что была пятница, а через пятницу, как известно, школа и садик служили детям буфером, отделяющим конец папиной недели и начало маминой. Конец недели с потрепанным и нищим Джозефом Стоуном и начало недели в недалеком краю изобилия, где обитали Крис и Дайлис. Тот край я сначала игнорировал, затем стал ему завидовать, а сейчас страшился, поскольку пал духом, имея на руках до предела истощенный банковский баланс.
Дети спустились вниз обычным порядком, вскоре после ухода Анджелы на рассвете. Первым явился голодный, с сияющими глазами Билли. За ним Глория, уже умытая и одетая. Затем Джед, весь в размышлениях. Все трое были вполне ангелоподобны. Они понимали: если омрачить прощальное утро плохим настроением, я буду обречен на семь дней уныния. «Слушайте, — упрекну их я, когда мы станем ссориться. — Вот я забочусь о вас. Но мне и самому нужна чья-то забота». По-моему, Глории тоже что-то подобное пришло в голову, когда она отозвала меня в сторонку:
— Она твоя девушка? — спросила она.
— Кто? — Глядите, как я силюсь изобразить недоумение. Спишите на счастье.
— Анджела, вот кто. Анджела — твоя девушка?
Так. Может ли тридцатипятилетний отец-одиночка на полставки иметь такую роскошь, как «своя девушка»? Да нет, такие обстоятельства требуют выбрать другое слово. Ну «любовница», что ли. Всем привет! Это Анджела, моя любовница! Да полно!
А Глория все ждала ответа.
— Я сам не знаю. А ты как думаешь, она моя девушка?
— По-моему, пока еще нет. Но скоро станет, я надеюсь.
— Надеешься?
— А ты нет, можно подумать!
В мое время дети вели себя по-другому. Они не язвили, не достигнув подросткового возраста.
Вчетвером мы пошли в школу. Глория вошла туда одна. Она училась уже в пятом классе. Я выдал ей обычное прощальное напутствие:
— Глория, будь веселой, будь доброй, будь хорошей.
— Пока, папа. Поцелуй от меня Анджелу. — Какая умная для своего возраста…
Следующим я отправил Джеда, во второй класс.
— Джед, будь веселым, будь добрым, будь хорошим.
— Ага, пап. Ну пока. — Непроницаемый.
Следующим — Билли, к няне.
— Билли, будь веселым, будь добрым, будь хорошим.
— Пока, пап, пока! Целую!
Неутомимый…
— Пока, пока, Билли. Приезжай поскорей домой.
И я ушел, чтобы начать новый трудовой день, омраченный утренним расставанием. С одной стороны, я буду скучать по детишкам; с другой стороны, одинокое отцовство изматывает. К тому же меня переполняли мысли об Анджеле. Я сел на пол в доме миссис Роуз, как дурачок, и стал вспоминать наше вчерашнее знакомство. Я снова прокручивал в голове ту сцену с разглядыванием «интересных вещей» из ее сумки. Ее аромат никак не выветривался. Я поднес пальцы к лицу и вдохнул его еще раз.
10.17 вечера.
Я уже целую минуту не смотрел на часы.
Сердце у меня тяжело стучало. Мысли метались от влюбленного ожидания до романтического страха, какого я не чувствовал лет с двенадцати. От моего дыхания запотело окно, и я вытер его рукавом. Я снова заговорил с воображаемой Глорией:
— Она великолепна, правда? Пусть даже и не в стиле «Бэйвотч».
— Что такое «Бэйвотч», папа?
— Тебя тогда еще не было, моя красавица. Ну, вот что: «Атомик Киттен»[11] ты знаешь? Вот Анджела великолепна совсем по-другому. Понятно?
— Да, вроде. Мне хочется вырасти такой же высокой, как она.
— Не думаю, что получится.
— Я, наверное, буду скорее как мама.
— Внешне — да, вероятно.
— А мама великолепная в стиле «Бэйвотч»?
— Вроде того. Была раньше, по крайней мере. Только теперь это кажется так давно…
— Папа?
— Хммм?
— Папа! Проснись! Анджела в дверях стоит!
Звонок прозвонил во второй раз, и я выглянул. У двери стояла Анджела и махала мне рукой. Я сбежал по лестнице и впустил ее.
— Прости, прости, прости! Я глядел во все глаза и поэтому тебя не заметил.
— Я догадалась. Хотела уже кинуть в окно камушком.
Я прошелся по ней взглядом, внимательно, будто убеждаясь, что это и вправду она. Кроме сумки с «интересными вещами», болтающейся на плече, Анджела принесла с собой маленький чемоданчик. Я покосился на него. Она заметила.
— Я взяла с собой вещи на завтра, — объяснила Анджела, перехватив мой взгляд.
— Надеюсь, ты не хочешь сказать, что меня так легко соблазнить, — вежливо выпалил я.
Она посмеялась, а потом окинула меня долгим, изучающим взглядом. Моя тревога не укрылась от нее.
— Извини, что так поздно.
— Да, я уже начал было волноваться.
— Понимаешь, я просто уже сто лет не видела Денизу, — это моя старая подруга. Сам понимаешь.
— Понимаю. Хорошо провели время?
— Да, очень, спасибо. Хотя сейчас будет еще лучше…
Обнявшись, мы поднялись в спальню. Я выключил телефон. Скованность между нами исчезла. У меня внизу все отчаянно пульсировало. Мы отбросили одеяла — ни к чему теперь прятаться под ними друг от друга.
Ну, давайте, задавайте свои вопросы. Спрашивайте все, что хотите.
Все ее оргазмы — это твои старания, Джо?
В общем, да. Не стану уточнять, но скажу, что я сыграл здесь свою роль.
Да, Джо, когда ты проснулся, а ее теплая рука лежала на твоем животе, ты что почувствовал?
Почувствовал себя таким желанным! Она безмятежно спала, прижавшись ко мне, а я лежал, слушая ее дыхание, и с нетерпением ждал, когда она проснется.
Ты так откровенно говоришь, Джо. Ты не смущаешься?
Ну вот еще, смущаюсь! Романтические клише презираешь, только если сам боишься наслаждения. Или если никогда его не получал.
Ладно, ладно. Раз уж зашел об этом разговор, а что вы сделали с клубникой, которую она принесла в своей сумке «с интересными вещами»?
Мы кормили друг друга ягодами в ванной. Мы ели и разговаривали. Сладкие разговоры, глупые. Разговоры влюбленных. Ей-богу, жаль, что вас не было. А я был. Мне повезло.
И?..
И мы сидели в ванне, лицом к лицу, утонув по грудь в «Экономичной» пене.
— Анджела — красивое имя, — сказал я. — Такое, из шестидесятых.
— Да? Я не то чтобы из Свингующего Лондона. Простая девочка из Дерби.
— Правда? С кем же я тогда занимался любовью прошлой ночью?
— Сама не знаю.
— Кто бы она ни была, нравится она мне безумно. — Меня зовут Стоун, Джозеф Стоун, Султан Ласки, Магистр Находчивости.
— Ясно. Когда мы с ней встретимся, спрошу, нравишься ли ты ей.
Я обхватил ее пятками за талию и притянул к себе.
— Спасибо, а что ты про нее можешь рассказать?
Анджеле было тридцать три года. Ее фамилия — Слейд. Восемь лет назад она переехала в Кройдон с севера и пошла работать в благотворительную организацию помощи бездомным. Она жила в квартире на Броуд-Грин. Одна.
— Без всякого милого дружка, я надеюсь?
— Без всякого.
— И бывших у тебя нет?
— Я никогда ни с кем вместе не жила. Поцеловала нескольких лягушат, но ни один из них не превратился в принца.
Тут меня, как ни смешно, уколола ревность.
— Да не бойся ты, — продолжала Анджела. — Попадались среди них довольно милые, но в сексе им всем до тебя далеко.
— Прекрати читать мои мысли. Мы же только что познакомились.
— Я, пожалуй, хочу выйти. Что-то я уже пошла морщинками.
Я выскочил из ванны, снял полотенце и развернул перед ней. Анджела вышла из воды, и я старался смотреть на нее так, чтобы не особенно пялиться. Она была высокая, с плоской, мальчишеской фигурой. Я отметил веснушки на плечах и ногти на ногах, покрытые голубым лаком.
— Ты не против диснеевских мультиков? — ехидно осведомился я, оборачивая ее в полотенце с Королем-Львом. Тут я внезапно вспомнил о своей наготе. Интересно, что она думает обо мне.
— Меня с детства никто не заворачивал в полотенце, — легко сказала она. — Ты, наверное, привык так с детьми.
— Да, извини, привычка.
— Да я просто тебя дразню. Все нормально.
Анджела шагнула ко мне и нежно поцеловала. Я знаю, есть теория, что мужчины с детьми особенно привлекательны для женщин. В периоды особого отчаяния я заставлял себя в это поверить. Но сейчас я не чувствовал никакого отчаяния. Мне просто хотелось кое-что узнать.
— Как они тебе? Глория? Джед? Билли?
— Мне кажется, они прекрасны. Они замечательные. Ты, наверное, ими очень гордишься.
— Да, пожалуй, хотя, конечно, тут не только моя заслуга.
Анджела потуже затянула полотенце на груди и положила одну руку мне на плечо, а другую — ниже.
— Скажи, что я не сплю, — прошептал я, беспомощно затвердевая под ее рукой.
— В каком смысле?
— Ты здесь, со мной, мы одни, ты — взрослая, и ты — женщина. С ног до головы.
— Ты не спишь. И давай еще немного побудем взрослыми.