— Господи, я не представляю, как они могли узнать о ребенке! — простонала Серена, расхаживая по террасе как загнанный зверь. — Неужели моя идиотка сестра проболталась? Да нет же, Кейт не опустилась бы до того, чтобы общаться с журналистами. — Она посмотрела на Элмора в ужасе, заметив, что у него на лице появилось беспокойство.
— Да нет, это не она, не могла же она пойти к ним с тестом и разболтать обо мне. Но она глупая, доверчивая и непредусмотрительная; может, она думала, что я буду сама рада всем сообщить об этом… Ну и что же, кто поверит этим тестам, в таблоидах одну ложь и печатают. — Она остановилась в раздумье, перебирая все возможные варианты утечки информации. — Может, за ней следили репортеры, когда она покупала тест? Или они прослушивали мой телефон? Нет, ведь я не говорила никому. От кого же они узнали, что я беременна? Просто какая-то шпионская охота!
Элмор надвинул на глаза очки и удобно устроился в шезлонге.
— Дорогая, все равно это уже случилось. Хватит так волноваться. Давай подумаем о том, как все это пережить и забыть.
Серена позвонила своему менеджеру Стивену Фельдману, чтобы немедленно предупредить его о грядущем скандале в прессе. Фельдман выслушал ее очень спокойно и так же спокойно ответил, что аборт следует сделать немедленно. Серена была в шоке от этого заявления. Ночью, лежа на огромной кровати, она беспокоилась, не повредил ли такой мощный стресс ребенку? И не потеряла ли она способность критически оценивать реальность: ведь Майкл при всем его показном добродушии может легко отказаться и от нее, и от ребенка, как только всплывет новость о ее интересном положении. А что она будет делать без помощи Саркиса, как строить свою карьеру? Неужели она должна подчиниться своему материнскому инстинкту и отказаться от будущего? А если узнают, что она сделала аборт, публика отвернется от нее, поскольку в Америке аборт приравнивается к убийству и всячески осуждается. Разве можно так необдуманно рисковать своей репутацией? Да, ее положение было сложным, но не безвыходным. Все равно она по-прежнему красива, знаменита и богата. Беда в том, что ей хотелось быть одновременно и крутой независимой звездой, и маленькой избалованной девочкой, о которой непременно кто-нибудь должен заботиться.
— Ты еще можешь вернуться к нему, — предложил ей Элмор утром, потягивая шампанское, — женщины порой прощают мужчинам и куда более серьезные проступки. А уж если говорить начистоту, то в Каннах у многих сносит крышу.
Серена строптиво покачала головой. Она слишком хорошо знала себя. Ей хватило и одного раза. Дважды переживать муки оскорбленного самолюбия, отвращения и ненависти она не собиралась. Больше всего ее возмущала та легкость, с которой Майкл предал ее, он даже не испытывал стыда, когда она застала его с этими бабами. Снова подвергать себя риску быть униженной она не желала. Может быть, другие женщины и способны на это, потому что по природе своей сами ничтожные проститутки, но для нее путь назад был закрыт.
— Я не хочу возвращаться, я хочу наказать его, — твердо ответила она.
Элмор посмотрел на нее и скептически улыбнулся:
— У тебя, дорогая, есть только одна возможность отомстить ему — вытряхни его бумажник.
— Мне не нужны его дерьмовые деньги. Я хочу заставить его страдать.
— Ты слишком западаешь на ерунду.
— Но это так. Его деньги мне не нужны.
— Сейчас в тебе говорит оскорбленная гордость, а не разум.
— Оставь свои сентенции для других случаев. Я уже сказала, речь не о деньгах. Я хочу, чтобы он горел в аду.
27
Серена оставалась на вилле Элмора до конца недели. Он ревностно отваживал от своего дома любопытных репортеров, а она в ответ на вопросы постоянно звонивших ей сестер уклончиво объясняла, что просто решила отдохнуть от суеты и набраться сил перед новой работой. Однако Маффи Бигл настаивала на том, чтобы Серена как можно скорее дала отпор английским таблоидам. В одном из них напечатали фото с какой-то вечеринки в Нью-Йорке, где Серена, с сигаретой во рту, стояла между двумя чиновниками из кабинета министров.
Хорошо еще, что проститутки ничего толком не знали о ней. Одна рассказала, что видела, как Серена зашвырнула цветочным горшком в «феррари» Майкла, другая сообщила, что Серена была в гневе, когда застала их в постели со своим другом. По словам Маффи, ситуация и без того была критическая, нужно было пресечь поток скандальной информации, касающейся и Майкла. Новость о беременности Серены произвела эффект разорвавшейся бомбы. Ей предрекали нелегкую судьбу матери-одиночки. Эти намеки и прямые заявления, отдающие снисходительной жалостью, показались ей куда более оскорбительными, чем откровения проституток. Меньше всего она хотела выглядеть жертвой, но Стивен Фельдман успокоил ее, пообещав, что он придумает, как в ее пользу обыграть все эти нападки прессы. Например дать интервью «Вэнити фэр», разъясняющее некоторые сомнительные эпизоды последних месяцев ее жизни. Ее имидж будет полностью восстановлен.
Но Серена, прячась на вилле Элмора, с тревогой думала о перспективе возвращения в Лондон и, что еще хуже, в Нью-Йорк, с которым были связаны все ее планы на будущее. К Майклу она обращаться не хотела, и это ставило ее в весьма затруднительное положение. Ей следовало как можно скорее возобновить контракт с «Джоли косметикс», чтобы получить на первое время хоть какие-нибудь средства для самостоятельной жизни. Она даже попросила своего агента найти дополнительный проект, в котором она могла бы поучаствовать, чтобы укрепить свое пошатнувшееся положение.
Элмор опять предоставил ей свой самолет.
Серена с радостью согласилась, чтобы Венис встретила ее в аэропорту. Ей теперь так недоставало истинно материнской нежности и заботы.
— Ты хорошо выглядишь, — заметила Венис, обняв сестру.
— Да, но чувствую я себя не очень хорошо, — сказала Серена, драматически закатив глаза.
— Знаешь, еще на Мустике я подумала, что этот человек тебе не пара, — призналась Венис, ведя сестру под руку к своей машине, припаркованной у входа в терминал.
Серена поморщилась с неудовольствием.
— Ты что же, считала, что я такая дура?
Она залезла в машину и устроилась на мягком сиденье.
— У него слишком много денег, чтобы его можно было отнести к порядочным людям, — пояснила Венис.
Серена вздохнула и посмотрела в окно. Она почти никогда не обсуждала с Венис подробности своих отношений с мужчинами. Даже расставаясь с Томом, Серена предпочла обратиться за помощью к Кейт, а не к старшей сестре. Причиной тому была замкнутость Венис, возникшая после ее замужества, когда она перестала посвящать сестер в свою личную жизнь и так же неохотно разговаривала с ними об их проблемах с мужчинами. Возможно, Венис старалась таким образом сохранить иллюзию счастливой супружеской жизни в глазах окружающих.
Серена, внимательно оглядев сестру, заметила, что та сильно загорела, чего с ней давно уже не случалось, потому что она не любила подолгу находиться на солнце.
— Между прочим, ты тоже отлично выглядишь, — сказала Серена. — Съездила в Испанию, да?
Венис так пристально смотрела на дорогу сквозь лобовое стекло, что Серена могла бы подумать, что сестра не расслышала этих слов, если бы не предательский румянец выступивший у нее на щеках.
«Значит, она просто не хочет рассказывать», — решила Серена.
Ну и не надо, у нее и своих проблем достаточно, лучше думать о чем-нибудь хорошем — например о новой сумке от «Хлое», которую она заказала недавно. Всякий раз, когда Серена переключалась на одежду и аксессуары, ее настроение мгновенно улучшалось.
— Я остановлюсь у тебя, хорошо? — спросила Серена.
— Конечно, я буду рада, — улыбнулась Венис.
— Но мне нужна просторная комната и хороший гардероб. Слава богу, я опять в Лондоне, кошмар закончился.
Сидни Паркер, владелец фирмы «Джоли косметикс», был коренным чикагцем, но большую часть года он проводил в Лондоне со своей молодой женой англичанкой Лизетт. Миссис Паркер, некогда подававшая коктейли в одном из лондонских ресторанов, с детства мечтала о красивой жизни. Возможно, не встреть Паркера, она включилась бы в борьбу за права женщин или стала бы гангстером. У нее были все данные для того, чтобы добиться успеха у мужчин и реализовать свое честолюбие. С противниками она не церемонилась и быстро добивалась их устранения. Влияние ее в лондонском элитном кругу было колоссальным. Если на вечеринке, которую вы устраивали, не появлялась Лизетт Паркер, можно было не сомневаться, что в дальнейшем к вам будут относиться прохладно.
К счастью для Серены, Лизетт питала какую-то необъяснимую симпатию к сестрам Бэлкон. Вероятно, истоки ее скрывались в обычном благоговении перед представителями старых аристократических английских фамилий и пристрастии к светским хроникам журнала «Татлер». С точки зрения Лизетт, у Серены было все, чем она сама желала обладать в юности, — знатное происхождение, достойное воспитание, холеная внешность, утонченная красота в английском стиле. Лизетт находила, что Серена — идеальное лицо «Джоли косметикс».
Сидни поначалу сопротивлялся и даже пытался подыскать какую-нибудь другую модель для рекламы, но с Лизетт спорить было опасно и бессмысленно, и вскоре он смирился. Всего за полгода Серена стала одной из самых популярных английских моделей, рекламировавших косметическую продукцию на европейском рынке. Она придала брэнду как раз то, чего ему так недоставало, — блеск, свежесть и аромат изысканности. Женщины от семнадцати до пятидесяти с удовольствием приобретали кремы, блеск для губ и тени этой фирмы, глядя на безупречное фарфоровое личико Серены. Сама же Серена, похоже, даже не догадывалась, насколько важную роль она играла для семьи Паркеров, воспринимавшей ее как свою неотъемлемую собственность.
Венис остановила машину у дома с синей дверью и высадила Серену. Визит заставил ее немного поволноваться: а если Паркеры вдруг решат, что вакханалия в прессе серьезно повредила имиджу их модели? А если их насторожили слухи о ее беременности? Чтобы произвести наиболее благоприятное впечатление, Серена оделась в молодежном стиле (что подчеркнуло ее свежесть и прекрасную форму) — на ней было кремовое платье от «Хлоэ» и золотистые балетки.