— Городской хоспис номер два.
Рука дрогнула — кофе расплескался по полу некрасивыми темными пятнами.
— Я уберу, — Захар осторожно забрал чашку. — Иди собирайся и возьми документы, на всякий случай.
Но Саша все еще стояла как громом пораженная. Так это правда? Отец умирает. Она до последнего не верила, думала, просто нашел повод помириться. Словом “хоспис” ударило наотмашь, аж в ушах зазвенело. Её отец совсем один, умирает в хосписе, а не рядом с семьей. Потому что вся его семья — это она и Катюша, те кого он выкинул из жизни.
— Саш, — мужчина убрал кофе подальше. — Просто собирайся и поехали. Ты пожалеешь, если не встретишься с ним, — поймал её за плечи и тихонько сжал. — Я буду рядом.
— Ты видел его? Всё плохо?
— Только пять минут. Я же не родственник, больше мне не разрешили.
— Понятно. Я иду.
Все казалось нереальным. Она будто во сне натягивала джинсы, пыталась застегнуть пуговицу, но та упорно не поддавалась, а когда поддалась — сдавила живот так, что пришлось искать что-нибудь на резинке.
Дрожащими пальцами доставала из ящика стола паспорт, три раза заснула его мимо кармана в сумочке, но все же справилась.
Уже сидя в машине рядом с Захаром, она думала о том, что много лет представляла как это произойдет — встреча с отцом. Придумывала тысячу сценариев. Вот она такая успешная и молодая в новом деловом костюме стоит в его кабинете и заявляет: “Думал, я без тебя пропаду? Хрен тебе, папочка! У нас с Катей все прекрасно!”.
Или случайная встреча в его любимом ресторане. Шикарное платье, мэйк-ап, красивый мужчина рядом и Катюша такая милая с атласным бантом на голове. Они счастливо смеются, а потом она оборачивается и встречается взглядом с одиноким стариком за дальним столиком. В его глазах стоят слезы, он понимает свою ошибку, но ничего не может изменить — Саша отводит глаза и забывает о нем мгновенно.
Самая лучшая фантазия — победа Катюши на Всероссийской олимпиаде по информатике, к которой сейчас дочь активно готовилась. Фото счастливой мамы и дочери-победительницы разлетаются по сети. Отец сидит в своем мрачном кабинете, видит их и понимает, что хотел уничтожить чудо.
Но реальность все расставила по местам. Беременная Саша в старых леггинсах и потрепанных кедах рвется в хоспис. И есть шанс, что Катюшу дедушка так и не увидит.
— Захар, скажи, он совсем.
— Сама увидишь, — мужчина крутанул рулем и ловко припарковался. Как вообще заметил эту дырку между машинами?
— Подожди, — Саша коснулась его предплечья и чуть сжала. — Скажи, что там. Я должна как-то подготовиться.
— Не хочу тебя пугать и врать тоже не хочу. Просто пошли.
Саша ожидала, что такое место как хоспис будет серым и мрачным, холодным, пугающим. На деле же все оказалось очень даже неплохо. Хороший ремонт, стены выкрашены в теплые цвета, вдоль них стоят мягкие диванчики, а персонал приветлив и даже улыбается. Как вообще можно улыбаться, работая в таком месте?
Несмотря на обстановку, её все равно трясло.
— Я с тобой, — напомнил о себе Захар, взял её холодную руку в свою горячую и потянул вперед к стойке информации.
Женщина в годах сперва мило улыбнулась им, но выслушав просьбу вбила что-то в компьютер и едва заметно нахмурилась. У Саши холодок пробежал вдоль позвоночника, она невольно сжала руку Захара сильнее.
— Одну секунду, — набрала короткий номер и произнесла в трубку. — Василия Тимофеевича ждут на стойке. Зимина Александра Михайловна. Да, — завершив дежурный звонок повернулась к ним. — Вы очень быстро приехали, мы не успели все подготовить.
— Подготовить что? — прошептала Саша одними губами.
— Вещи покойного. Ваш отец скончался два часа назад. Вы не знали?
Мир качнулся дважды, будто ей снова пять и отец катает её на качелях высоко-высоко, почти до самых облаков. Она смеется, щурится на солнце, а потом солнце вдруг гаснет. Вокруг лишь темнота и затихающий крик:
— Саша!
Тепло рук она уже не чувствовала, но откуда-то знала — поймал.
***
Сначала включился звук. Какой-то шум, разговор, рваные злые фразы и четкие команды:
— Уберите свою валерьянку. Здесь первый триместр и перспектива патологии плода. Не хватало еще добавить сверху успокоительных! Воды принесите и нашатырь. Её бы в чувство сначала привести.
Голос Захара она узнала без труда, но был он какой-то другой: властный, строгий и немного пугающий. Таким Саша его никогда не слышала, но не удивилась тому, что рядом тут же зацокали женские каблучки. Видимо, незнакомка послушно побежала исполнять команду.
— Не успели? — еще один голос, отдаленно знакомый. Точно, этот человек звонил ей вчера вечером.
— Увы. Задержитесь немного, Саше нужно все объяснить.
— Я не тороплюсь. Её отец был не только моим клиентом, но и хорошим другом. Знаете, два одиноких старика легко находят темы для общения.
— Понимаю. Ну, наконец-то!
В нос ударил резкий запах, к горлу мгновенно подкатило. Саша села на диванчике, куда её (видимо) заботливо уложил Захар. То, что именно он её поймал никаких сомнений не было, потому что он всегда её ловит и пока ни разу не допустил ошибки.
— Саша, что? — “отличник” тут же присел рядом, забыв про стоящего рядом с ним сгорбленного старичка в черном костюме.
— Таз, — просипела она, приподнимаясь на локтях. — Ведро. Туалет. Хоть что-нибудь!
— Сначала воды, — в руки сунули стакан, который Саша осушила с жадностью заблудившегося в пустыне.
Помогло. Неприятный симптом на время отступил, а в голове прояснилось и она мгновенно об этом пожалела. Умер. Не успела. Она смотрела перед собой, игнорируя вопросы окружающих.
— Саша! — её с силой тряхнули за плечи. Носа вновь коснулся привычный запах кофе и черти знает чего еще похожего на коньяк. Захар наклонился совсем близко и шепнул, чтобы никто не слышал. — Не раскисай, иначе мне придется носить тебя везде на руках. Я-то справлюсь, но что люди подумают…
— Нет уж! — щеки тут же полыхнули огнем, а Саша резко села, едва не впечатавшись лбом в мужское плечо.
Еще чего не хватало, раскисла как кисейная барышня, папа бы не одобрил. Мысль об отце резанула по грудине, но Саша лишь вдохнула глубже и загнала боль в дальний уголок души. Вечером в своей комнате достанет, погладит по головке, нарыдается в подушку до опухших глаз.
— Другое дело, узнаю Александру Зимину, — улыбнулся Захар и протянул руку, помогая ей подняться. Холл хосписа на мгновение качнулся перед глазами, но, опираясь на мужчину, Саша устояла и приветственно кивнула незнакомому старику. — Вы поверенный моего отца?
— Да, поверенный, друг и, так вышло, душеприказчик. Мне очень жаль, что вы не успели.
— Мне тоже, — силы были только шепнуть и ничего более.
А дальше все закрутилось само собой. Отец и Василий Тимофеевич, так представился незнакомец, все спланировали и организовали заранее. Сотрудники ритуальной службы были уже в пути, чтобы помочь им оформить все необходимые документы.
— Саша, у меня есть право подписи. Вы поезжайте домой, отдохните. Его увезли в морг, так что попрощаться вы сможете только завтра. Я все здесь улажу и напишу вам, когда все подготовят.
— Нет. Я останусь.
— Это неразумно. В твоем положении… — начал было Захар.
— Я сама решу, что и как делать в моем положении, — отрезала она. — Он умер один, я должна хотя бы что-то сделать.
Ну как он не понимает, ей просто нужно быть, хоть как-то быть здесь. Хоть как-то заглушить эту боль от мысли, что близкий человек умер в одиночестве. От мысли, что она не успела сказать ему последние слова и услышать его. Всё это огромным комом собиралось в груди, давило, разрывало, норовя выбить ребра.
— Хорошо. Василий Тимофеевич, мы остаемся с вами.
Мы? Саша поймала спокойный взгляд Захара и не нашла в себе сил его прогнать. В такой момент глупо изображать сильную женщину. Сейчас она слаба как никогда, ей нужен кто-то рядом и какое счастье, что это Захар. Спокойный. Сильный. Уверенный. Надежный как скала, а временами устрашающий как штормовое море.
— Кстати, Александра, отец оставил для вас письмо. Я нашел на тумбочке.
Дрожащей рукой она сжала простой белый конверт и, не в силах читать сейчас, сунула его в карман джинсов.
Вскрыла конверт его намного позже, когда тихо вошла в полутемную прихожую и, потеряв остаток сил, опустилась прямо на стоящий в углу пуфик. Муза, которую она попросила присмотреть за дочерью, и сама Катюша уже давно спали, ей никто не помешает.
Усталость была такой сильной, что мысли путались, как сонные овечки прыгали с одного на другое. Сил не осталось даже для слез. Она достала конверт, аккуратно надорвала и вытащила просто листок в клетку.
Знакомый крупный почерк, буквы чуть гуляли, а линии местами были неровными.
Он умирал. Умирал один в палате хосписа. Саша представила, как дрожащей рукой папа держал ручку и с трудом выводил короткое послание.
“Я должен был быть рядом с тобой каждый день.
Прости меня за всё, доченька…”
— И ты меня прости. Я должна была приехать раньше, — прошептала она, прижимая к губам листок бумаги, словно надеялась, что отец услышит. — Я должна была быть рядом с тобой…
Слезы застилали глаза. Она не сразу смогла прочитать дальше.
Сделай отцу прощальный подарок, когда придет время,
просто скажи счастью: “Да”
Папа
P.S. Дом теперь твой. Будь счастлива в нем со своей семьей так же, как я был счастлив с твоей мамой”
Грусть сменилась растерянностью. Что он имел в виду? Какое счастье? Какая семья? Саша вытерла слезы и отчего-то нахмурилась. Неужели, отец до последнего оставался самим собой и приготовил ей напоследок какую-то злую шутку?
В любом случае она подумает об этом завтра или даже послезавтра.
***
Траурные выходные прошли как в тумане. Саша куда-то шла, с кем-то говорила, кому-то даже кивала и постоянно чувствовала одно — горячую руку, аккуратно сжимающую её ладонь. Захар как-то само собой все это время был рядом, а у неё снова не нашлось сил его прогнать.