[89]. Правители молодого болгарского государства питали серьезные опасения насчет намерений латинских завоевателей на Балканах. Еще до захвата ими Константинополя болгарский царь Калоян (1197—1207) предлагал главарям крестоносцев союз против Византии, однако надменные латиняне, опьяненные победами, отвергали самую мысль о такого рода союзе. Они ответили заносчивым отказом и на вторичное предложение Калояна о союзе, сделанное уже после захвата Константинополя. Мало того: болгарским послам было заявлено, что они вообще не вправе разговаривать с латинянами как равные с равными, а должны держать себя с ними, как слуги с господами. Раздавались прямые угрозы — опустошить и обратить в развалины всю Мизию (Болгарию). Латинские сеньоры стремились подчинить своей власти все территории, когда-либо принадлежавшие Византии, включая и Болгарию. В их глазах болгарский царь являлся всего лишь одним из «мятежных» местных магнатов уничтоженной теперь Византии[90], и если византийские императоры не сумели с ним справиться, то теперь эту задачу надлежит выполнить им, воспреемникам Византии.
При таких обстоятельствах болгарское правительство стало охотно предоставлять убежище знатным беглецам из Византии, принимало их к себе на службу, а, когда во фракийских областях весной 1205 г. разразилось всеобщее восстание против латинского гнета, войска болгарского царя вторглись во Фракию. Крестоносцам пришлось срочно вернуться из Малой Азии, где они безуспешно старались овладеть назначенными им провинциями, и поспешить в свои балканские владения, уплывавшие из рук. 15 апреля 1205 г. болгары и крестоносцы скрестили оружие в сражении под Адрианополем: в этой битве закованные в броню крестоносцы потерпели жесточайшее поражение от легкой болгарской конницы, потеряв лучшие силы своего войска: пало несколько сот одних только рыцарей, и сам латинский император Балдуин попал в плен. Крестоносцы были ослаблены и совершенно деморализованы этим неожиданным для них разгромом.
Болгария не сумела полностью воспользоваться плодами победы: этому помешали междоусобицы среди правящей верхушки Второго Болгарского царства и последовавший вскоре распад союза с греками. Но Латинской империи был нанесен чувствительный удар: в 1205 г. восставшие греки в союзе с болгарским царем едва не положили конец латинскому владычеству на севере Балканского полуострова[91].
Провал планов унии. Иннокентий III и Русь. Греческое население так решительно отвергало унию с Римом потому, что новая, католическая церковь в глазах греков была церковью ненавистных поработителей. В лице католических прелатов греки возненавидели не столько притеснителей православной церкви, сколько помощников латинских господ; католицизм и уния были отвергнуты в конце концов как орудие латинских насильников. Много времени спустя, уже после восстановления Византийской империи, когда вновь возник вопрос об унии, греческий посланник, явившийся ко двору авиньонского папы Бенедикта XII, в следующих словах описал ему причины издавна враждебного отношения подданных константинопольского императора к унии: «Не столько различия в догматах отделяют от вас сердца греков, сколько ненависть к латинянам, вошедшая в их души из-за многих больших бедствий, которым греки в различные времена подвергались от латинян». Несомненно, византийский посол прежде всего имел в виду времена латинского владычества в Византии, недобрая память о которых сохранялась у греков в течение многих десятилетий.
Таким образом, теократические планы Иннокентия III в Византии потерпели крах: этот ловкий дипломат и хитроумный политик не принял во внимание главного — воли народных масс Латинской империи.
Однако первые успехи крестоносцев разожгли аппетиты Иннокентия III. Он попытался использовать обстановку, которая сложилась в результате захвата Константинополя для того, чтобы утвердить владычество католической церкви в странах, соседних с уничтоженной Византией или исторически связанных с ней. Некоторые результаты были достигнуты лишь в Болгарии. В ноябре 1204 г. Иннокентий III через своего легата пожаловал Калояну королевский титул, а болгарского архиепископа Василия Тырновского посвятил в примасы Болгарии. Папа рассчитывал превратить Болгарию в своего вассала, оторвав болгарскую церковь от греческой, но болгарское правительство, согласившись на унию, преследовало свои цели, и заключались они как раз в том, чтобы упрочить самостоятельность Болгарии (ведь Византия в свое время отказывалась признать Калояна царем). Эти цели и были достигнуты болгарским правительством, а уния с Римом продержалась всего около тридцати лет (до 1235 г.)[92].
Властолюбивый Иннокентий III возымел также намерение обратить в католицизм далекую Русь. В октябре 1207 г. Иннокентий III составил послание «ко всем духовным и мирянам русским», в котором выдвигалась требование подчинения русской церкви Риму. Папа ссылался на то, что греческая церковь якобы уже подчинилась апостольскому престолу: «Не бессмысленным ли кажется, чтобы часть не совпадала с целым и отдельно противостояла целому?» В письме Иннокентия III содержались и угрозы: папа напоминал об участи греков, которой Русь может своевременно избежать, перейдя в католицизм. Конечно, притязания папства были беспочвенны. Они не имели, да и не могли иметь сколько-нибудь серьезных последствий: практически папство не располагало реальными силами для осуществления своих столь далеко зашедших намерений. Да и само послание папы на Русь, скорее всего, не было отправлено: оно осталось лишь архивным документом[93].
Конец Латинской империи. Латинская империя, созданная в результате завоевания, была таким же хилым государством, как и Иерусалимское королевство. Во владениях латинян все время кипела острая борьба угнетенного местного населения против западных господ. Им пришлось возвести большое число крепостей, которые должны были служить франкским сеньорам надежным оплотом против греков. Одни из этих крепостей были воздвигнуты на месте старых греческих укреплений (Акрокоринф, Аргос, Каламата, Навплия, Петра), другие — построены самими завоевателями наново (в Мистре, Хлемуци, Каритайне и других местах)[94].
Крестоносцы беспрестанно воевали с соседями — Болгарией, Никейской и Трапезунтской империями, Эпирским деспотатом. Императорская казна поэтому постоянно опустошалась. Балдуин II, к примеру, почти все время пребывал в Европе, выклянчивая субсидии то у королей, то у папы. Этот император в погоне за средствами не брезговал ничем: он ободрал все металлические предметы и украшения со стен константинопольских храмов, дворцов, тюрем и пустился в торговлю реликвиями: французскому королю Людовику IX, падкому до всяких мощей, Балдуин II продал терновый венец Иисуса Христа из императорской часовни; затем он спустил по сходной цене пеленки сына божьего, копье, губку и цепь страстей господних, моисееву свирель и обломок черепа Иоанна Крестителя.
Но все эти ухищрения не помогали — денег не хватало.
Еще в 1222 г. князь Эпира овладел Солунским королевством. В дальнейшем среди греческих государств, враждебных Латинской империи, особенно большое значение приобрела Никейская империя. Она стала, по словам Маркса, «центром греческого патриотизма». Правители Никеи умело использовали озлобление своих подданных против латинян, которые, как писал никейский патриарх жителям Кипра в 1235 г., призывая их бежать от латинской тирании, «раздирают когтями, попирают ногами и разрушают все кругом».
В конце концов именно борьба народных масс против захватчиков привела к крушению и гибели Латинской империи. В 1261 г., в момент, когда франкские войска были выведены из Константинополя для оказания помощи Венеции на Черном море, население Константинополя впустило в город Никейского императора Михаила VIII Палеолога. Он еще раньше вступил в союз с Генуей против венецианцев. Генуэзцы поддержали своего союзника деньгами и кораблями: Михаил Палеолог овладел Константинополем. Франкам не удалось пробиться обратно в столицу Латинской империи. Остатки рыцарства были изгнаны из Константинополя, а затем вытеснены из многих византийских областей. Правда, некоторые районы в Центральной и Южной Греции остались за латинянами, но с Латинской империей было покончено. Она продержалась лишь 57 лет. В 1261 г. Византия снова вернулась к жизни как самостоятельное государство. Однако годы хозяйничания латинян не прошли для нее бесследно. Больше всего пострадал от владычества западных рыцарей Константинополь. Еще в 1253 г., когда здесь побывали братья знаменитого путешественника Марко Поло, Никколо и Маффео, они видели повсюду обрушенные стены, развалившиеся церкви, множество зданий, не отстроенных со времен латинского погрома 1204 г. Дома, вспоминали они, из тех, что уцелели, стояли изуродованные: медные крыши — сорваны, бронзовые и свинцовые украшения и изразцы — отбиты; в городе были настоящие пустыри. Эта безрадостная картина сохранялась и в XIV в. Арабский географ Абу-ль-Фида (1273—1331) рассказывал, что и в его время «внутри города были засеянные поля, огороды и множество разрушенных домов».
Византия уже никогда не смогла восстановить свои прежние силы. Удар, нанесенный ей четвертым крестовым походом и полувековым хозяйничанием крестоносных феодалов, превратил Византию лишь в тень некогда могущественного государства.
Глава шестая. Папство и дальнейшие крестовые походы
Крестовые походы детей. Четвертый крестовый поход был последним из предприятий этого рода, принесшим хотя и неожиданные, но для своего времени все же значительные результаты.
Дальнейшие крестовые походы по своим практическим последствиям оказались совершенно бесплодными.