В самом этом поиске нет ничего страшного или неправильного, как и в предпочтении мужчин постарше. Все мы так или иначе хотели бы найти себе заботливого и любящего партнера или друга, а это как раз родительские критерии. Периодически мы хотим, чтобы с нами говорили ласково, гладили по голове или однажды сказали: «Не парься, я все решу так, как тебе хочется, а ты ложись спать, почитай книжку или займись тем, что тебе нравится».
Причем это желание присуще как девочкам, так и мальчикам.
Как сказала мне одна подписчица: «Мужчина, выбравший себе девушку, росшую без отца, должен быть готов любить ее и заботиться о ней, как о маленькой девочке».
Выражаться эта потребность может в чем угодно, начиная с перекладывания на партнера ответственности за все вокруг и заканчивая сексуальным предпочтениями девушки.
Мужчина постарше реализует для девочки фантазию об идеальном отце, и соответствовать он должен этой фантазии внешне и внутренне.
Он не просто «постарше», он еще и реализован. Он должен хорошо выглядеть и хорошо зарабатывать. Причем «хорошо» зависит от представления девушки об этом понятии. Для кого-то «хорошо» – не меньше миллиона в месяц, для кого-то порог допустимого – пятьдесят тысяч.
У него должны быть возможности и желание использовать их в отношении девушки. Он должен хотеть о ней заботиться, любить ее и оберегать.
Часто мужчина постарше не хочет детей, потому что они у него уже есть. На первый взгляд, это кажется проблемой, потому что среднестатистическая молодая девушка детей хочет. На деле же это – идеальный «самосаботаж», когда хотеть (а на деле делать вид, что хочешь) безопасно, потому что не получишь якобы желаемого. У девушки есть возможность желать, но нет возможности заполучить ребенка и создать себе соперника.
Мужчина постарше, как правило, проще женится. У него это уже второй или третий брак, он легко относится к тому, чтобы взять на себя обязанности мужа, и девушка видит в этом больше подтверждения серьезности его намерений.
В этих предпочтениях, по сути, нет ничего плохого, если обоих участников все устраивает. Другое дело, когда требования девочки, выросшей без отца, приобретают патологический характер. Они проявляются в виде бесконечной тревожности вплоть до паники («вдруг он меня бросит», «вдруг я ему надоем», «вдруг он найдет кого-то лучше») и истеричности вплоть до истерики (сцены ревности, реки слез, мольбы).
Тут мы, конечно, говорим о созависимости, о том, что потребность в отце гипертрофирована и девушка ощущает страх отвержения. Ей страшно расставаться с мужчиной даже на день, уезжать в другой город, она требует постоянных звонков и переписок, подтверждений любви и желания.
Одним из способов такого подтверждения выступают деньги. Если мужчина достаточно обеспечен, девушка может на постоянной основе просить у него деньги (или брать самостоятельно) то на одно, то на другое, часто балансируя на грани его финансовых возможностей. Этим она как бы проверяет, настолько ли он ее любит, чтобы удовлетворить ее каприз взамен собственного комфорта.
Закономерное возмущение мужчины вызывает обиду и мысли, что этот человек – не то, что надо. То есть не идеальный отцовский образ.
Порой поиск этого образа становится основной романтической линией в жизни девушки. Она раз за разом наступает на одни и те же грабли: влюбляется, считает, что нашла подходящего человека, а затем, стоит ему сделать что-то не так или просто сблизиться с ней, резко разочаровывается.
Знакомо это тебе? Или, быть может, ты наблюдала это у своих подруг?
Подобного рода схема представляет собой попытку исправить момент разочарования в отце. Снова и снова девушка пытается переписать старую историю за счет новых отношений и нового человека.
Что это за история? Каким был момент разочарования? Когда это произошло? Как ты это пережила?
Способом решения подобной зависимости или хотя бы снижения ее гипертрофированности выступает все то же разделение фигуры реального отца и связанных с ним переживаний и фигуры мужчины, выбранного для романтических отношений.
Созависимость. Треугольник Карпмана. Как не повторять родительский сценарий?
Как мы с тобой выяснили, отцовский алкоголизм и материнское принятие этого – одна из основных причин будущей созависимости дочери. Впрочем, на месте алкоголизма могут быть и другие вещи вроде постоянных отцовских измен и бесконечного прощения со стороны матери, принятие физического насилия и т. д.
Короче говоря, мать, подчиняясь созависимости, критерии которой я тебе уже описывала, терпит в свой адрес и адрес своих детей действия, вредящие их физическому и психическому здоровью. Зависимый отец поддерживает ее отношение к происходящему, презентуя свое поведение как заботу и настоящее строгое воспитание.
У ребенка происходит подмена понятий, и созависимость начинает восприниматься как любовь.
Спрашивается, что с этой радостью теперь делать?
К сожалению, просто взять и выйти из созависимости силой воли не получится. Из отношений – можно, однако потом вляпываешься в точно такие же. Слабость и бесхребетность партнеров – совершенно не те критерии, на которых держатся такие отношения.
Работа с созависимостью – это работа с представлением человека о любви, и строится она через взращивание в человеке собственной базы, на которой он будет чувствовать себя устойчиво. Девочка, привыкшая опираться на другого человека, причем человека, не отличающегося постоянством, учится опираться на себя.
Себя должно стать достаточно для базового спокойствия. Новый человек приходит в жизнь, чтобы ее дополнить, а не восполнить недостающее.
Перекос в отношении к родителям устраняется посредством того, что девочка видит не только ошибки отца и бессилие матери, но и отцовские плюсы и материнскую ответственность в происходящем.
Жалость и спасательство перестают ассоциироваться с любовью и жертвенностью, приносящей удовольствие.
Если девочка выходит из родительской семьи как агрессор, а не спасатель, предлагая партнеру тиранию, свойственную ее родителю, то работа строится вокруг этого представления о любви и вокруг снижения чувства озлобленности на мужчин.
Созависимость – это глубинная тема, работа с которой может длиться долго. Однако она необходима, чтобы перестать искать родителя в другом человеке и не опираться на того, кто в любой момент может исчезнуть.
Мне не нужен отец. Непонимание роли мужчины в жизни
Фраза «Мне не нужен отец» могла бы быть слоганом к рекламе клуба «Мужчины – это фу», где каждая обозленная на отца девочка – королева. Такие женщины не ценят мужчин, сращивая их в своей фантазии в единое целое. Каждый мужчина представляется отцовской фигурой, с которой у девочки связано стойкое разочарование, и увидеть за этой фигурой реального человека она не способна.
Здесь речь идет об очень жестком отрицании значимости отца для самой девочки и значимости всех мужчин в ее жизни и жизни ее детей.
Роль мужчины сводится к функции, которую женщина готова от него принять:
• Человек, который приносит деньги? – Хорошо, должен же ты платить за то, что я живу с тобой.
• Донор спермы? – Что ж, без тебя не обойтись.
• Муж, чтобы не цеплялись родственники? – Ладно, будешь живой ширмой, но равноправным партнером – никогда.
Отрицание – это один из самых сильных и примитивных защитных механизмов нашей психики. Услышав резкое и категоричное «Нет!» на какой-то свой вопрос, ты можешь сразу предположить, что у человека сработала защита. Лучше всего будет не пытаться его сейчас продавливать или уговаривать, потому что отрицание, которое пытаются проломить, очень быстро сменяется яростью.
Ты можешь нарваться на откровенный скандал просто потому, что задела что-то очень болезненное, перекрытое примитивным «Нет!». Лучшей стратегией будет дать человеку время и попробовать вывести на разговор в спокойной обстановке, когда человек будет готов к обсуждению.
Если ты видишь, что «Нет!» остается непробиваемым, а ты считаешь, что для ваших взаимоотношений это важно, есть смысл обратиться – по обоюдному согласию – к семейному психологу.
Отрицание значимости мужчины (читай: отца) в жизни девочки связано в первую очередь с переживанием предательства. Таким предательством девочка может посчитать как уход отца из семьи, так и его смерть, в которой отец, в общем-то, не виноват.
Однако боль от его потери была настолько сильна, что девочка не смогла с ней справиться. Единственным вариантом осталось обесценить отцовскую фигуру, а вместе с ней и всех мужчин в мире.
Корень проблемы – в глубокой обиде на отца, и именно с проработки этой травмы стоит начать работу с психологом, если женщина хочет научиться видеть в мужчинах людей, а не образ отца.
Депрессия, фобии, сны как способы самотерапии. История А
В психоанализе депрессия рассматривается как состояние, при котором человек лишается желания и ощущает себя так, будто он уже мертв. Это страшное переживание, попав в которое можно столкнуться с идеей, что смысла в дальнейшем существовании просто нет. Однако мне очень нравится фраза, произнесенная Карлом Юнгом о депрессии и заставляющая взглянуть на нее иначе.
«Депрессия, – говорил он, – подобна даме в черном. Если она пришла, не гони ее прочь, а пригласи к столу, как гостью, и послушай то, о чем она намерена сказать».
Поэтому первое, что я предлагаю клиенткам в депрессии, – это попробовать взглянуть на их состояние не как на болезнь, а как на корявый способ затормозить, который отыскала их психика. Депрессия, лишающая человека желания, прячет его в кокон от окружающего мира, блокирует эмоции, контакты с людьми, силы на то, чтобы действовать. Я предлагаю взглянуть на депрессию с интересом и спросить ее: «Что такого страшного я игнорирую и как долго, раз ты здесь?»
С тем же самым сообщением приходят к человеку фобии и сны. Все это – способы проработки травмирующих переживаний.