Para bellum — страница 17 из 29

едурно было бы завтра по­вторить обед, но не в ресторанном испол­нении. Заказать продуктов на дом, а слуги пусть приготовят все по-итальянски...

Эта мысль привела проконсула в восторг.

Перед уходом Маргарита любезно со­гласилась исполнить последнее желание проконсула — осмотреть его апартаменты, и это был первый за весь день случай, когда он точно угадал ее собственные желания.

Комната супружеской четы слуг, комна­тенки шофера и охранника, равно как и прилежащие необходимые помещения, ни­какого интереса не представляли. Экскур­сия свелась к подробному осмотру каби­нета и спальни.

В кабинете Маргарита сейфа не увидела и потому подумала, что он, скорее всего, спрятан где-нибудь в стене и замаскиро­ван. Она уже мысленно подбирала подхо­дящие слова, чтобы выудить из сильно не­трезвого проконсула необходимые сведе­ния, но он увлек ее в спальню, где в гла­за ей сразу бросился старинный секретер, выглядевший в окружении новейших и моднейших предметов спального гарниту­ра довольно нелепо. Сразу было ясно, что секретер поставлен сюда не меблировки ради.

Маргарита громко выразила горячее одобрение вкусу Мональди и робко поди­вилась присутствию дисгармонирующего предмета, на что полковник хитро оскла­бился и, подведя ее к секретеру, показал фокус: откинул вертикальную крышку, под которой обнаружилась муарово перели­вающаяся стальная дверца с тремя не­большими, круглыми, как у карманных ча­сов, циферблатами, расположенными один под другим. Маргарита удивилась еще больше, и тогда полковник установил имев­шуюся на каждом из циферблатов стрел­ку на определенную цифру — получилось число 377, затем потянул за ручку, и сейф раскрылся. Он был пуст, если не считать маленького черного портфеля свиной ко­жи, сиротливо лежавшего в стальной пе­щере. Проконсул попросил Маргариту от­вернуться на секунду, что она и исполни­ла, — а когда он разрешил снова взгля­нуть, сейф был уже заперт. Вероятно, будь Мональди трезвым, он сделал бы наобо­рот: повернул бы Маргариту, когда откры­вал сейф, а не когда закрывал. Но, к сча­стью, он все-таки был пьян...

В предвкушении завтрашних приятных хлопот проконсул лег спать, а Маргарита отправилась на свидание с Ганри. Они раз­говаривали долго, и Маргарита уходила с этого свидания очень озабоченная. Засну­ла она поздно и спала неспокойно.

Муж и жена Феррито, слуги Мональди, отлично знали итальянскую кухню. Получив от хозяина задание приготовить обед, они взялись за дело с воодушевлением, и с са­мого раннего утра в особняке началась бурная деятельность. Работы хватило всем— и шоферу, и охраннику, и самому про­консулу.

С зеленщиками и с мясниками договори­лись о доставке на дом, а все остальное — рыбу, специи, сласти, фрукты и прочее — надо было покупать в городе. Общее руко­водство осуществляла Маргарита, кото­рой проконсул и отдал полторы тысячи франков, занятые им у Иоганна.

Гаэтано Мональди рассматривал пред­стоящий обед как помолвку. Юная красота Маргариты обострила его мужское тще­славие, он жаждал гласности и потому хо­тел бы созвать побольше гостей, но тут мешало одно обстоятельство: у него не было в Базеле знакомств. Он мог пригла­сить только Иоганна и директора неболь­шого банка, в котором Мональди уже взял, опять-таки под поручительство Иоганна, солидную ссуду на выгодных условиях — из четырех процентов годовых — на ре­монт особняка и собирался взять еще больше. Кстати, по его расчетам, присут­ствие директора на обеде должно было повысить его кредитоспособность. Со сто­роны Маргариты ожидалось участие Густавссонов. А пригласить их должен был лично проконсул Мональди. Охранник был послан на такси в оранжерею за цветами.

Маргарита, отправляя проконсула к Густавссонам, поручила заодно проверить на почтамте, нет ли ей писем до востребова­ния, а также купить в музыкальном мага­зине граммофонную пластинку с записью нового блюза в исполнении Армстронга: хозяин магазина просил ев наведаться — в конце недели он ждал получения но­винок.

Маргарита выпроводила проконсула без десяти минут десять, а ровно в десять к служебному входу особняка, выходившему в переулок, подъехал бело-розовый авто­фургон. Заглушив мотор, веселый, с чер­ной сумкой через плечо, разносчик мяса выпрыгнул из кабины, раскрыл дверцы ку­зова, взял большой клеенчатый мешок, из которого торчала культя бараньей ноги, и, насвистывая, вошел в особняк.

Супруги Феррито хлопотали на кухне у разделочного оцинкованного стола. Огромная плита, облицованная белым ка­фелем, вся в никеле и бронзе, издавала напряженное гудение, как чрево океан­ского лайнера, — в топке бушевал огонь. Кастрюли, как трубы, изрыгали курчавый пар. Казалось, сейчас прозвучат отвальные гудки, и плита снимется со швартовых, чтобы уйти в далекий рейс.

Разносчик приветствовал заказчиков поитальянски и громким голосом, иначе бы они не услышали. Мясо — и говядина, и баранина — им понравилось. Феррито-муж восхищенно закатил глаза, нервически бро­сил в воздух двумя руками какую-то за­мысловатую фигуру и тут же забыл о су­ществовании разносчика, которому ничего более не оставалось, как исчезнуть.

Плотно прикрыв за собою дверь кухни, Гай в три шага преодолел коридор, открыл дверь, ведущую в буфетную, и увидел Мар­гариту, ожидавшую его на пороге столовой.

— Он уехал десять минут назад и будет примерно через час, — сказала она шепо­том, когда они шли через столовую. Гай кивнул.

Маргарита проводила его в спальню и вернулась в столовую, чтобы следить из окон за дорогой.

Гай снял с плеча черную кожаную сум­ку, достал из нее фотоаппарат и металли­ческий штатив, привинтил аппарат, устано­вил треножник перед столом, затем достал из сумки и надел тонкие резиновые хирур­гические перчатки.

В спальне было полутемно из-за спущен­ных штор. Гай нашел выключатель, зажег люстру.

Освещения должно хватить. Теперь надо проверить сейф.

Он тщательно осмотрел секретер, и не напрасно: одна из инкрустированных пер­ламутром накладных плашек на правой стенке оказалась подвижной. Она повора­чивалась на оси на сто восемьдесят граду­сов, не нарушая орнамента. Повернув ее на девяносто, Гай увидел контакты: метал­лическая кнопка на изнанке плашки и та­кая же в пазу на стенке. Значит, Маргари­та не за всем уследила, когда полковник показывал ей сзой фокус...

Откинув крышку, он перевел стоявшие на ноле стрелки трех циферблатов... 377... Потянул за ручку. Сейф не открывался.

Как всегда в трудные минуты, жилка на правом виске запульсировала.

Проконсул, оказывается, не такой уж рохля. Все-таки сменил шифр. Стало быть, и отвернуться он ей велел не просто так...

Но Маргарита совершенно отчетливо за­фиксировала, что, отвернувшись от сейфа, она стояла не более пяти секунд. За это время изменить весь шифр целиком пьяно­му человеку трудно. Одну цифру — по­жалуй, а три...

Гай начал быстро менять положение стрелки на верхнем циферблате, ставя ее поочередно на единицу, двойку, четверку... Дверца не поддавалась.

Значит, не этот циферблат,

Установив стрелку опять на тройке, он начал пробовать средний. И на восьмерке сейф открылся.

Итак — 387... Жилка на виске утихоми­рилась.

Гай взял портфель.

Снять, не повредив, печати с пакета плотной серой бумаги было делом двух минут — Гай использовал для этого не­хитрые приспособления, лежавшие в чер­ной сумке.

В пакете лежала пачка машинописных страниц обычного формата. Бегло просмот­рев их, он отобрал содержавшие закоди­рованный текст — они были сплошь усеяны цифрами — и сфотографировал в первую очередь. За ними — остальные.

Подумав, сфотографировал и конверт. Затем сделал снимки с лежавших в сейфе паспорта проконсула, его офицерского би­лета и командировочного листа, выданно­го в личной канцелярии Муссолини.

После этого собрал пачку в прежнем по­рядке, аккуратно налепил печати, положил портфель в сейф и запер его, поставив все три стрелки на ноль.

Когда фотоаппарат и штатив были уло­жены в сумку, он погасил люстру, снял перчатки и посмотрел на часы. Они пока­зывали двадцать две минуты одиннадцато­го. Кажется, быстрее работать было не­возможно...

Маргарита, бледнее обычного, с заку­шенной губой, вздрогнула, обернувшись на тихий скрип двери, когда он вошел в столо­вую.

— Уже? — шепотом спросила она.

Он громко засмеялся.

— Да, синьора! Заказывайте у нас по­чаще — не прогадаете. — И добавил впол­голоса: — Проводи меня.

Краски вернулись на лицо Маргариты. Она проводила его до кухонной двери. Но эти предосторожности были излишни: су­пруги Феррито вряд ли могли что-нибудь увидеть и услышать. Из кухни доносился дробный стук ножей и мощное гудение плиты. Тяга в печной системе особняка, несмотря на его ветхость, была велико­лепная.

...Обед удался на славу. Если он мог бы быть немного и повеселее, то кулинарная часть оказалась выше всяких похвал. Мар­гарите особенно понравилось фирменное блюдо супругов Феррито — стуффати ди манцо алля пьемонтезе, в просторечии — баранина с тушеным в вине черносливом и острым сыром, к которой подавалось хо­лодное асти.

Не известно, повысилась ли кредитоспо­собность проконсула Мональди у директо­ра банка, но у Иоганна она явно упала. И сам Мональди узнал об этом очень скоро.

В понедельник он отбыл на Дюссельдорф и дальше на Берлин, заручившись у Марга­риты обещанием не забывать и ждать. А ровно через неделю вернулся, чтобы прогостить в Базеле пять дней, которые собирался употребить для окончатель­ного покорения и завоевания сердца гра­фини и совместной поездки в Рим для зна­комства с его родителями.

Для этого требовались деньги, а коше­лек проконсула был пуст.

Он обратился к Иоганну, и между ними произошел неприятный разговор. Иоганн напомнил, что проконсул уже задолжал ему лично без малого четыре тысячи франков, не считая поручительства перед банком, под которое проконсул получил на ремонт особняка и прогулял пять тысяч. Каким об­разом и из каких доходов он надеется по­гасить задолженность? Вспыливший Мо­нальди в ответ понес какую-то чепуху на­счет того, что солдата обогащает война, что скоро он будет богат, как Ротшильд, и купит отель Иоганна со всеми потрохами, а Ротшильд станет беднее церковной мыши.