— Командир, — ворвался в общий шум голос Дорина. — Здесь какое-то завиралово! Часть трупов, которые падают на землю, исчезают! Они не настоящие! Временно осязаемые призраки вроде тех, что умеете создавать вы!
А вот и ответ, чтоб его.
— Пусть техногенники прекратят огонь! Срочно передислоцировать орудия, где это возможно! Гадство...
"Поздно", — шепнуло чутьё насмешливо, и Жакрам по сути был согласен с этим тезисом. Очевидно, по ту сторону стоял некто, весьма неплохо разбирающийся в военном деле. И этот некто всё это время просто изучал линии обороны, запоминал позиции, оценивал слабые места и анализировал.
Будто в ответ на его мысли, со стороны противника в воздух взвились два клина. На острие первого полыхал мёртвым пламенем Призрачный дракон, на острие второго — его старый и огромный сородич, чья шкура отсвечивала стальными отблесками. По земле также двинулись войска, сияя разномастной магией.
"Кажется, здесь нам придётся умереть", — подумал Жакрам. — "Обидно. Мы были в шаге от того, чтобы заполучить Тень Предвечной".
Впрочем, чего он точно не планировал, так это умирать просто так.
— Открывайте огонь из заигрывающих орудий! Уплотняйте щиты над позициями! Дорин, позвольте тем, что идут понизу, дойти до первой линии; используйте рвы и подземные ходы, ждите их там — и режьте, как свиней. Кабо, просигналь нашим Зелёным друзьям, что у нас тут двое Старейшин в гостях — может, их старпёр тоже захочет подтянуться и поучаствовать в вечеринке. Быстро!
Жакрам скорее не слышал, но ощущал, как по его укреплениям волной понеслось эхо команд. Врёте, ребята.
Вы не возьмёте нас просто так.
* * *
У Иды никогда не дрожали руки — лекарская выучка.
Внутри себя она могла пребывать в истерике, страдать от недосыпа, рыдать, как маленькая девочка, но руки никогда её не подводили.
И это было кстати, потому что на фронте нежданно-негаданно разверзлась Бездна.
— Несите всё, до чего дотягиваются руки — ковры, матрасы, одежду — и бросайте на пол! Нам не на что класть раненых!..
— Этот приоритет!
— И этот!
— Мне нужна ещё энергия!
— Ещё энергия тут нужна всем, веришь?!
— Драконы двинули вперёд наземные войска!
Последнее высказывание заставило Иду, которая как раз поддерживала жизнь в оперируемом человеке-техногеннике, вскинуть голову. Лекарь-техногенница, Льена, сдавленно ругнулась сквозь зубы на своём странном, непривычном языке. Артефакт-переводчик не то не смог, не то всё же постеснялся переводить сию конструкцию.
— Коллега, я почти закончила, — добавила она. — Стимулируйте жизненную деятельность ещё минуту, потом снимайте воздействие.
— Принято, — отозвалась Ида лаконично.
Льена ей нравилась. Во-первых, та очень быстро привыкла к местным реалиям, отлично знала анатомию людей и на лету схватывала принципы воздействия магии на организм. Во-вторых, с уважением и без страха относилась к нагам в принципе и к Иде в частности. Она утверждала, что любит посещать серпентарии... что бы это в итоге ни значило. Для сравнения другие лекари, Съерхей и Ангела, бледнели (или скорее даже зеленели), когда смотрели на её хвост. Это мешало рабочему процессу, да к тому же ещё было обидно. Какой женщине понравится, что на неё смотрят, как на монстра? Иде, разумеется, нет.
— Принимайте новых! — крикнули от дверей двое молодых нагов, служивших помощниками лекаря. — Приоритеты!
Ида поморщилась. Она была сильным лекарем, спору нет, но энергетическое истощение давало о себе знать. А ведь вскоре придётся лечить нагов, и тут человеческие специалисты практически бессильны...
— Коллега, я на подхвате, — Льена быстро коснулась плеча Иды. — Пока проветритесь минуту. На вас лица нет.
Иде хотелось спросить, что конкретно значит это выражение и является ли оно синонимом энергетического истощения, но она была слишком для этого слаба. Видимо, ей действительно не повредило бы несколько минут в одиночестве.
Или почти в одиночестве.
Дракончик — Ида назвала малышку Чаку — бросилась к ней сразу же, тихонько фыркая, и попыталась свернуться трогательным клубочком вокруг Идиного хвоста. Магическая энергия потекла по жилам нагини вперемешку с тёплым эмоциональным откликом.
Чаку щедро делилась с ней энергией. И совершенно искренне считала своей мамой — на том уровне, который был доступен этому новорожденному, едва стоящему на лапах существу.
По логике Иде стоило доложить об этом, безжалостно выкачивать из глупой дракоши магию — но она не могла бы себя заставить это сделать. И даже придумала для этого логическое обоснование на случай, если история всплывёт. Но по правде Чаку с её куцыми крылышками, огромными лучистыми жёлтыми глазками и неуверенной поступью твёрдо и прочно заняла место в её мире. И, что хуже всего, Ида не хотела и не могла с этим бороться.
— Леди Ида! — у помощника, буквально ворвавшегося в комнату, было на редкость взбудораженное лицо. — Вы с этим зверёнышем? Там ещё одного принесли, в человеческом обличье, почти дохлого — вам на опыты! Когда наши отобьют нападение, повеселитесь!
Ида мысленно усмехнулась этому "когда". В некоторых случаях слово "если" не принято произносить вслух, не так ли? Прикрыв глаза на пару мгновений, она осторожно погладила Чаку и поползла вперёд — навстречу крови, смерти и новому подопытному.
* * *
Лимори точно знала — снаружи идёт жестокий бой.
До неё не доносилось ни звука — драконья звукоизоляция не оставляла воздушным волнам шансов, — но другие чувства остались при ней. Возможно, при некоторой доле наивности она смогла бы принять дрожь пола и стен за землетрясение... но вот перепутать с чем-то энергию боли, ярости, отчаяния и смерти, витающую вокруг, она не смогла бы. Ни как Жрица Предвечной, ни как существо, само пережившее немало битв.
Глаза в подобных обстоятельствах всё равно были бесполезны, потому она рискнула полностью отрешиться от тела, сунуть нос в мир Духа, на самую глубину, дабы хоть там незамеченной понаблюдать за происходящим. А происходило... прямо скажем, много чего.
Здесь, на самой изнанке того, что принято считать бытием, всё выглядело совсем не так. Не было — и не могло даже в теории быть — тел, чётких границ, очертаний и рамок. Например, человек и дерево могли выглядеть примерно одинаково и сливаться воедино — при условии, разумеется, что человек очень хорош. И достоин того, чтобы привлечь благосклонное внимание дерева. *
*Хотя, не все деревья так уж разборчивы в связях с двуногими. Особенно ясно это прослеживается на примере знаменитых северных лесов. Вот, например, ивы, ели, пихты, сосны и осины, подпитывающиеся холодной энергией Предвечной, щедро делятся с любым существом, отмеченным Ею, но бесполезны и даже опасны для остальных. Дубы же, (равно как и баобабы, щедро разбросанные по пустошам у Вольных Городов), будучи любимчиками Изначального, щедры с Его адептами и просто личностями, приглянувшимися Ему в силу храбрости, воинственности и прочего; однако, они капризны и очень скрупулёзно выбирают, с кем делиться, а кто этого ни разу не достоин. С другой стороны, всегда есть липы, берёзы и клёны, которые по легендам являются любимчиками богов весны. Кто знает, правда это или нет, но они в любом случае раздают свою энергию направо и налево, всем желающим. Лимори встречала мнение о том, что эта щедрость связана с их кратким веком: в отличие от тех же дубов и сосен, клёны, например, не успевают поумнеть и закрыться в себе, стать разборчивыми. Они юны и наивны — насколько юны и наивны могут быть деревья. Сама Лимори, из клёнов видавшая только краснолистный башири, ничего не могла сказать по этому поводу: башири были самыми долгоживущими среди своих сородичей и славились сложным, непредсказуемым нравом.
Это всё сложно для восприятия существа, далёкого от высокой магии, но для Лимори вся эта мешанина эмоций, ощущений, связей, энергий, воль и снов была если не домом, то неким аналогом безопасного чулана, куда она любила сбегать ради отдыха от случая к случаю. Соответственно, она научилась немного разбираться в той дикой мешанине, что тут происходит, и интерпретировать её по отношению к реальному миру.
И сейчас ей казалось, что вокруг схлестнулись два моря, тех самых, никогда в жизни ею не виденных; две приливные волны, опустошающие всё на своём пути, соперничающих — кто же разольётся здесь, кто станет главным морем? Странная аналогия, но другой она не могла придумать.
Битва — природный процесс, если разобраться. Естественный отбор, как его предпочитали называть сторонники техногенной науки; закономерное сражение за выживание, в итоге стимулирующее развитие. Да, тяжело было чувствовать смерть всех существ в безжалостно иссушенных реках, агонию тех самых деревьев, животных, да даже скал, безжалостно порушенных и уничтоженных. Да, не проще ощущать отчаянную решимость, боль, беспомощность и смерть множества разумных — или считающих себя таковыми. Но с глобальной точки зрения война, очерчивающая границы государства, толкающая вперёд науку, помогающая избежать перенаселения, была... некоторым образом полезна.
Увы, оказавшись в самом её средоточии, очень тяжело заставить себя мыслить подобными категориями.
Чужая боль горчила на языке. Лимори не была лекарем с подлинным призванием, но за годы Жреческой работы у неё выработался инстинкт, требующий помогать страждущим. Но это было бы глупо — молотить в дверь и проситься в помощницы, не так ли? Тем более что никто в здравом уме не подумает, что огненная драконица может кого-то там лечить. Огненные маги, какова бы ни была их природа, не бывают лекарями. Вообще никогда. Да и кто станет доверять пленнице?
Потому Лимори постаралась отрешиться от чужих эмоций и задумалась о других возможностях. Не идеальное ли сейчас время, чтобы попытаться сбежать? В такой мешанине энергий и магий никому до неё не будет дела, и едва ли кто-то уловит возмущение поля. А значит... она решительно шагнула к двери, начертала над ней имя Предвечной, готовая к тому, что все охранные чары спадут...