— Рада за вас. В любом случае, Наместник Чу, призванный присматривать за порядком в городе, оказался в сложной ситуации. Он не желал бросать в бой своих некромантов — они, что бы там ни было, не воины по природе своей, да и оставила бы такая война город беззащитным. Но даже на это можно было бы закрыть глаза. Однако, боевых магов прислали в Чу из центральных городов. Наместник не имел права напасть на них без одобрения совета Властелинов и Наместников...
— А получить такое одобрение он мог только с доказательствами на руках.
— Да. Потому управы на боевиков всё не было, а наши попытки защитить людей ни к чему не вели. И вот тогда Верховная созвала нас и сообщила, что она расписывается в своей некомпетентности. Потому она решила умереть. Принести себя в жертву, дабы Предвечная, увидев нашу решимость, обратила на нас свой взор и прислала решение. Несколько Жриц из старших поддержали её в этом начинании, и в очередное празднование Дня Предвечной они сделали это. И тогда Тёмная Мать действительно обратила на нас свой взор. Силы, которые высвободила жертва, Она направила на призыв. Так у нас появился новый Верховный Жрец.
— И что мог изменить новый Жрец? — насмешливо приподнял брови Ижэ, но было видно, что он заинтригован. — Или он был настолько могуществен?
— Сначала мы тоже так посчитали, — сдержанно отозвалась Лимори. — Наш Верховный — не обычное существо, но в нём нет боевой мощи. Мы не понимали, как он может помочь. Нам оставалось только верить. И мы верили. Как вскоре выяснилось, не зря: в таких войнах магическая и физическая сила безусловно важны, но планирование и то, что Жрец называет политтехнологиями — важнее. Он начал координировать движение сопротивления, привлекать купеческие деньги, собирать компромат и доказательства, вербовать шпионов и подсадных особ, которые провоцировали бы разговоры в стане боевых магов, вести диалог с некромантами. Также Верховный наказал принимать в Храм не только женщин-Жриц, но и мужчин. Братьев. Все дети Жриц мужского пола, которые ранее уходили из Храма по достижении совершеннолетия, с той поры тоже становились Братьями. Они, разумеется, не выполняют ритуальных действий, однако должны помогать нам, защищать нас и Храм.
— Умно, — оценил Ижэ.
— Да, Верховный — одно из умнейших существ, мне известных... Но вы должны понимать, что это всё не было делом одного дня. Я рассказываю об этом быстро, но длилось сие несколько лет. Это было подлинное противостояние умов, и пришёл момент, когда боевики осознали степень нависшей над ними угрозы. Именно тогда случилась провокация: якобы Храм укрывал за своими стенами преступников. "Преступниками", как вы понимаете, были спешно объявлены свидетели, могущие уличить боевых магов. Храм отказался выдать их; и вот тогда посреди ночи боевики двинулись на штурм — именуя это, разумеется, крайними мерами и арестом преступников.
Лимори помедлила, прикрыв глаза — воспоминания были ещё слишком свежи.
— Мы понимали, что не можем их впустить, — сказала она тихо. — Храм к тому моменту был окружён тремя линиями обороны; я была фокусом щита на последней, третьей. Нападение было стремительным и жестоким, шпионы не успели нас предупредить — внешние ворота и вовсе были распахнуты, как того требует Ночное Гостеприимство, а вторые пали за каких-то десять минут, потому что щит там держало только трое послушниц. Когда нападающие пробились к нашим воротам, мы с девочками знали, что дальше укреплений нет. Нас было двенадцать, и мы понимали, что нам некуда отступать: Братья на тот момент были силой скорее физической, магов среди них было не так уж много. Они бы справились, атакуя неприятеля с защищённых от магии стен, но, окажись они в замкнутом пространстве один на один, их перебили бы на раз. И тогда мы решили брать откат на себя. Так, в сознании мы или нет, враг не войдёт, пока хоть одна из нас жива. Это дало бы шанс продержаться, пока другие Жрицы создадут ещё один щит.
— И многие выжили? Из двенадцати?
— Я одна, — сказала Лимори сухо. — Сказалась смешанная кровь.
— Вон оно что, — протянул Ижэ задумчиво. — Имеет смысл. Значит, эта дрянь на твоей ауре...
— Сплавленный откат от множества заклятий и проклятий. Да, всё так.
Дракон в тот день долго рассматривал Лимори, точно силился разгадать сложную заморскую головоломку.
— Возможно, однажды я это пойму, — сказал он задумчиво. — Возможно...
И тогда она поняла, что нечто между ними навсегда изменилось — и, пожалуй, скорее в лучшую сторону.
- 5 -
Снова потекли дни, свинцовые, как тучи над Гахааном, тяжёлые, как ночи без сна. Здесь, в закрытой комнате посреди мёртвого мира, Лимори особенно ясно ощущала бег времени, которое уходит. Она отчаянно ждала следующего прихода дракона — и вот, спустя семь бесконечно долгих дней, он появился.
Ижэ выглядел измождённым. Лимори не знала, что могло бы так измотать дракона — и, наверное, где-то в глубине души даже не хотела знать.
— Может быть, всё же массаж? — уточнила она осторожно.
— Давай — только и хмыкнул он.
Такая немногословность заставила её нахмуриться ещё больше: если уж у этого дракона не хватает сил даже на язвительный комментарий, значит, дело и впрямь плохо.
Лимори была ни разу не лекарем, видит Предвечная. В теории у неё и вовсе не должно быть таких познаний — Жрецы Тьмы и Смерти, прямо скажем, предназначены для других вещей. *
*Теоретически их предназначение — избавлять прихожан от последствий вредоносной магии, а также проводить обряды инициации разного типа, включающие в себя ритуальную атрибутику смерти и воскрешения; сюда могут быть отнесены как погребение, так и, например, свадьбы или разного рода посвящения. Также долгом Жриц были беседы с гостями Храма и помощь им советом, а порой и делом — зависимо от обстоятельств. Именно к Жрецам Тьмы и Смерти приходили существа, пытающиеся справиться с потерей и отпустить прошлое; таким образом, Храм Тьмы делил с менталистами обязанности по врачеванию хворей разума. Также Жрицы были хранителями знаний и учителями. В условиях Вольных Городов, где практически не было учебных заведений, школы при Храмах были крайне востребованы и играли важную социальную роль.
Однако жизнь в тяжёлые времена, дефицит лекарей в Вольных Городах, гражданская война, обязанности преподавателя и сложившаяся в последние годы среди простого люда привычка доверять Жрицам больше, чем магам, сыграла свою роль: Лимори в некоторых вещах могла бы дать фору лекарям. Ей по жизни много раз приходилось принимать роды, вскрывать нарывы, извлекать из мягких тканей колюще-режущие предметы, а также в принципе доставать из разных отверстий на теле разное нечто, для этих самых отверстий явно не предназначенное (в этой сфере чаще всего отличались дети, тянущие в рот, нос и уши всякую ерунду; но отроки и взрослые, пытающиеся уестествить себя или ближнего максимально оригинальным способом, тоже частенько блистали на этом поприще).
Отсюда, собственно, взялись и навыки массажа: воздействуя определённым образом, она могла влиять одновременно на тело, разум и энергетику существа. Конечно, с драконами она такого не проворачивала, потому сначала надо просветить энергетические точки. Но в остальном...
— Это потрясающе, — промурлыкал, словно кот, Ижэ, когда она прошлась ногами по правильным точкам на его спине. — На кой тебе карьера Жрицы? Подалась бы в элитные шлюхи — цены бы тебе не было!
— Тогда цена бы как раз была, — возразила Лимори тихо.
— Тебе бы только придраться к словам!
К дракону возвращалось былое ехидство. Неудивительно: Лимори вытягивала из него усталость, боль, страх и не хотела даже знать, каким будет откат. Однако, она в любом случае гниёт здесь, наблюдая за движением туч. Возможность помочь хоть кому-то, быть полезной — это было ценно для неё.
И интригующе, что уж таить нечисть в подвале. Возможность изучить энергетику дракона дорогого стоит. Тем более... А это ещё что?
— Ты благословлён Предвечной? Или... проклят? — вопрос вырвался раньше, чем она сумела себя сдержать.
И, разумеется, Ижэ тут же сбросил её с себя — хотя, надо отдать ему должное, не на пол, а на кровать.
— Хватит копаться в моих секретах, — сказал он. — Иначе живой я тебя не отпущу.
Лимори, кажется, всё же не смогла подавить горькой улыбки. Она в любом случае не уйдёт отсюда живой, верно?..
Дракон явно понял, о чём она подумала, но комментировать не стал.
— Эта война затянется, — сказал он вместо того. — Она переросла в позиционное противостояние и продлится долго. Тебе ещё немало времени придётся просидеть здесь, Жрица.
В сердце заворочалась глухая тоска.
— Что же, пусть так, — сказала она твёрдо. — Это не пугает.
Они лежали рядом на кровати. Лимори смотрела в потолок, а дракон подпёр кулаком голову и задумчиво рассматривал её.
— Скажи мне, Жрица, — начал он задумчиво. — Если бы у тебя на руках было оружие, способное преломить ход войны — что бы ты делала?
По спине Лимори пробежал холодок. "Это оно", — она не услышала шёпота, но ей показалось, что внутреннее чутьё, и окружающий Мир, и сама Предвечная сказали ей об этом. — "За этим ты здесь."
Но во что вляпался этот мужчина, если сама Предвечная, обычно редко проявляющая Волю без просьб служителей, направила Лимори сюда? Жрица покосилась на Ижэ. Что в тебе настолько особенного, дракон? Что ты такого совершил? Тут Лимори могла лишь теряться в догадках.
Казался ли он чудовищем? Определённо, нет. Он много чего говорил, и она не сомневалась, что совершал ошибое не меньше. Однако, в нём не ощущалось той гнили, пересечённой черты, которая была спутником истинного, подлинного распада личности.
С другой стороны, тех, кого с самого начала пути можно назвать чудовищами, исчезающе мало — и зачастую это узкомыслящие существа, жестокие в своей примитивности. Остальные же этими самыми чудовищами становятся не сразу, а почти незаметно, исподволь, шаг за шагом. И в этом смысле несчастный ребёнок, выросший во взрослого, запутавшегося в своих масках — идеальный базис. Из таких выходят самые отборные монстры.