— Эээ, — неопределенно протянул в ответ Симон, и тут же отвесил себе мысленную затрещину, — лучше бы молчал.
— О, Симон хочет быть первым, кто испытает это заклинание вызова! Я права, Симон?
Парень окинул тоскливым взглядом класс. То, чего он действительно хотел сейчас, так это не отрабатывать заклинания против призраков. Ни одного, более или менее сильного вампира таким заклинанием не проймешь, так зачем этот бесполезный урок?! Впрочем, Тамара выжидательно смотрела на него, и Симону не оставалось ничего другого, как встать из-за стола, и повернуться лицом в свободный угол класса:
— Vocatus!
Секундой позже Симон почувствовал нежное, почти невесомое прикосновение чужой холодной ладони, и незнакомый голос произнес:
— Accendere!
Его протянутую вперед ладонь окружило сразу две вспышки — синяя и красная. Камерон, стоявшая в нескольких шагах от Симона, вдруг побледнела и что-то крикнула, но вихрь, пронесшийся по классу, выбил часть стекол, заглушив её слова. Помещение затянул едкий дым, от которого Симон на секунду зажмурился, а когда открыл глаза, то обнаружил себя, стоящим в коридоре, за пределами класса.
Напротив него мерцал призрак в белом изорванном платье. Лицо серого цвета и пустые глазницы застыли совсем близко.
— Vindicta! — одними губами прошептал Симон, и с огромным трудом взмахнул рукой. Ничего не произошло. Призванное им создание лишь тихонько засмеялось.
— Слишком слабо. На меня такое не подействует, раз уж ты сама призвала меня.
И, прежде чем Симон успел удивиться, почему призрак обращается к нему в женском роде, на его горле сжались чужие пальцы.
— Убийца! Наконец, пришло время моей мести! — призрак снова неестественно рассмеялся.
Симон сделал попытку высвободиться, прошептав:
— Ты лжешь! Я не имею отношения к твоей смерти! Темная кровь побери, Камерон, обещала, что не практикует теперь опасные заклинания!
Призрак затих, но руки не убрал:
— Утверждаешь, что не убивал меня? Но я же чувствую, что это — Ты. Та, что лишила меня жизни ради собственных амбиций.
— Нет! — яростно выкрикнул Симон, понимая, что если согласится, то подпишет себе смертный приговор.
— Значит, я — всего лишь обманщица? — засмеялся призрак. — О, давай я попробую показать тебе свои воспоминания, и, если мне это удастся, значит, я права. И ты — убийца, которого я приговорила к казни много лет назад.
…Мир вокруг померк. Неясные видения мелькнули в голове Симона, одно из них стало вдруг особенно ярким — девушка в чепце, в платье из грубой ткани, с упоением расчесывала длинные иссиня-черные волосы богатой дамы, приговаривая:
— Восемьсот пятьдесят пять, восемьсот пятьдесят шесть, восемьсот пятьдесят семь…
— Мирабель, на сегодня достаточно, сколько можно? Мне надоело неподвижно сидеть. Меня ждет брат.
— О, госпожа… Но ваши волосы нужно расчесать магическим гребнем не менее трех тысяч раз, чтобы завораживать их красотой.
— Мирабель, ты слишком ревностно относишься к работе.
— Потому, что госпожа для меня — все. Мои родители погибли во время осады замка Грейц. Но благодаря вам я выжила. Вы не побоялись пожертвовать жизнью и душой, защищая эту землю и простых людей…
— Ты очень добра, Мирабель.
Симон не видел лица «госпожи», но ее голос, лишенный эмоций, его насторожил. Казалось, в молодой и красивой женщине, не осталось, ни грамма теплоты. Картинка снова изменилась. Симона обступила тьма. Но сейчас он не просто наблюдал со стороны, нет, он был участником событий. Спенсер шел по узкому каменному коридору, пока тот не сменился освещенным множеством факелов подземельем. В его центре оказалась нарисована пентаграмма, на которой лежала связанная юная девушка. Симон узнал ее — та самая служанка. Рядом с ней, образовав треугольник, замерли фигуры в черных одеждах, лица их скрывались за резными масками.
— Все готово для ритуала, миледи, — поклонился один из них и протянул Симону кинжал.
Симон чувствовал, что спина стала липкой от холодного пота. Ему захотелось, как можно быстрее, убежать отсюда. Но, вместо этого, одна из его рук, ставшая изящной женской ладонью, твердо сжала кинжал. Затем «Симон» вдруг опустился на колени перед дрожащей жертвой и сбросил с головы капюшон.
— Вы, вы… Неправда, не верю! — заплакала девушка, пытаясь разорвать веревки. — Почему, госпожа? Разве я плохо вам служила?
— Нет, наоборот. Ты — из тех редких людей, кто умеет верить и любить. Так послужи мне в последний раз, и отдай свое любящее сердце! Чтобы приворожить его, мне нужно сердце невинной девушки. Человека, который превозносит и обожает меня.
— Нет, госпожа, пожалуйста… Я хочу жить!
— Все ради него и нашего будущего. Я пойду на любые жертвы, — сказала та, в чьем теле сейчас находился Симон, а потом занесла кинжал, забрызгав свое лицо чужой кровью.
…Симон очнулся от собственного крика. Он вернулся в коридор школы, и пустые глазницы призрака впились в него насмешливо и обвиняюще:
— Ты видел. Ты смог это увидеть, значит, я права. Ты виновен! Ты — это она. А она — это ты. Пришло время заплатить цену за то, что в прошлом продала душу черной магии, моя ненавистная госпожа!
Симон внезапно понял, что сейчас умрет. Умрет, не успев извиниться перед Эммой. Не успеет сказать ей, что…
— Я тоже, как и ты когда-то не хочу умирать! Кто угодно, что угодно, спасите меня от этого кошмара!
В то же мгновение коридор заполнил туман, и из него к Симону метнулись мрачные тени. Они, казалось, выступили из жерла черного вулкана. Симон расслышал тихий шепот: «Мы пришли на твой призыв, господин…»
Тени прикрыли Симона от призрака. На разные голоса тени стали уговаривать призрака уйти вместе с ними.
Призрак задрожал, выдавая, что эти голоса ей знакомы.
— Мира, девочка, мама давно ждет тебя. Почему ты до сих пор не приходишь? Ну же, пойдем с нами…
— Мира, возьми меня за руку. Твой брат больше никогда тебя не отпустит…
— Мира. Мира… Мирабель!
Симон по-иному представлял себе тех, кто возвращает душу к Свету. Скорее выглядело так, словно мрак решил поглотить еще одну жертву. Вот призрак протянул ладони к той, кого считал своей матерью, и его тело оплели уже знакомые Симону корни. Что-то подобное появилось, когда Симон первый раз использовал силу пары, сражаясь с зеркалом Рицелли.
«Значит, я могу управлять этим даже без помощи Эммы!»
Едва он успел это подумать, как распахнулась дверь, и в коридоре появилась Тамара. Призрак исчез, увлекаемый под землю тенями. Женщина захлопнула дверь класса прямо перед носом любопытных учеников, затем подошла к Симону, бессильно опустившемуся на каменный пол.
— Симон, прости, что задержалась. У меня не получилось сразу же покинуть класс, наверное, из-за призрака. И, только когда его сила начала таять, я смогла открыть дверь. Ты вызвал слишком мощного, одержимого жаждой убийства, духа. Зачем ты использовал заклинание усиления призыва?
— Это не я, — тихо прошептал в ответ Симон. — Не знаю, как это случилось, но я почувствовал прикосновение чужой руки. А потом голос призрака…
— Похоже, тобой, как марионеткой, кто-то управлял издалека. Но, гораздо важнее, что это — уже второе покушение на твою жизнь. Вам с Эммой нужно…
— Не вмешивайте сюда Эмму! — резко оборвал ее Симон, переходя на «вы». Перед мысленным взором возникла картинка из недавнего прошлого, где Эмма с удивлением смотрела на свою ладонь, покрытую липкой кровью. — Ей и так нелегко приходиться из-за давления существа на ее сознание. Не стоит беспокоить её лишний раз, загружая моими проблемами. Я могу справиться с этим сам!
— Ха! Можешь справиться сам?! Мальчик, я впервые увидела твои способности, и должна предупредить — тебе нельзя часто их использовать! Они — не от светлых сил. Да ты и сам это поймешь, если заглянешь в свою душу.
— Загляну в свою душу? — отстраненно повторил за ней Симон и вздрогнул, вспомнив подземелье и убитую девушку. — Мне страшно, что я могу там увидеть. Камерон, пожалуйста, дайте мне время. Я расскажу Эмме об этом, но позже. У нас сейчас и так не все гладко.
Глава 7. Мальчик-красавчик
Мик Робертс спустился в гостиную «утреннего курса» в три часа дня, в надежде «поймать» там Джейн Берли, и не был разочарован. Девушка действительно сидела в кресле перед небольшим столиком. Взгляд ее темных глаз сверлил человека перед ней, который, казалось, полностью погрузился в чтение свежей прессы.
«Ну, конечно, снова Симон Спенсер! А я-то надеялся, что мы это уже проходили», — тоскливо подумал Мик.
В школе все знали, что Джейн решила отказаться от завоевания Спенсера, и эта новость приравнивалась по популярности среди мужской аудитории, известию о ссоре между Симоном и Эммой. Но на деле все оказалось не так просто. Джейн ворковала, открывая большую коробку, в которой прятался румяный пирог.
— Это банановый манник по специальному маминому рецепту, Симон! Мне пришлось приложить столько усилий, чтобы приготовить его! Меня едва не выгнали с общей кухни, ведь я потратила много продуктов, пока не получилось так же, как у мамы. Я заметила, какой ты подавленный в последнее время, поэтому решила тебя поддержать. Угощайся! — девушка придвинула к нему коробку, в которой лежал пирог, уже разрезанный на семь равных кусков, но Симон не спешил его пробовать.
— Этот пирог… Точно не отравлен? — хмуро спросил он, вызвав волну раздражения у Робертса.
Джейн обиженно заморгала:
— С чего бы это? Если хочешь знать, я приготовила его в знак того, что хочу извиниться за прошлое. Ты должен попробовать хотя бы кусочек! Я так старалась… — Джейн вытащила из коробки кусок пирога и немного откусила. — Ну, видишь теперь? Пирог абсолютно безвреден!
Симон внимательно на нее посмотрел, потом отстраненно кивнул и взял другой кусок, снова переводя внимание на газету. Пока он медленно жевал, Джейн не сводила с него напряженных глаз, и, наконец, не выдержала: