«Я не хочу снова видеть, как ты умираешь, по моей вине. Лучше злись, возненавидь меня, но держись подальше! Ты и так дорого заплатила за свою помощь. Надеюсь, твоя магия скоро восстановится… За мной кто-то охотится, и достаточно, что Эмма рискует жизнью… Я больше не могу вмешивать в это остальных!»
…Морис чувствовала себя раздавленной и опустошенной. Забавно, она даже не успела признаться в любви, а её уже отвергли. Что она хотела рассказать Симону? Что Конни — или тот, кто захватил ее тело, — хочет его смерти? Но сейчас это потеряло всякое значение. Морис словно вернулась в прошлое, испытывая ту же боль и отчаяние, когда Эмма отказала ей в день общего бала.
«Зачем тогда все это, Симон? Зачем я все это делала? Я сотворила для тебя в разы больше, чем для любого другого вампира или человека в мире, включая Конни и собственную мать. Но ты предпочел мне фальшивку, мираж, девушку, которая никогда не существовала! Ту, кто ненавидит, кто желает тебя убить, по одной ей известной причине. Ты…так сильно любишь её? Её, не меня. А меня никогда не полюбишь?»
Симон растер ладонями ноющие виски. Время неумолимо утекало. Его давно ждала Эмма. Совершенно не хотелось, чтобы она опять все неправильно поняла.
В сложившихся обстоятельствах он ничем не мог утешить Морис, да и те слова, что приходили на ум, казались донельзя банальными и пустыми. Он интуитивно чувствовал, что честным признанием, причинил вампирке боль не слабее, чем от заклятия. Но это следовало сказать, и чем быстрее, тем лучше.
Спенсер решительно шагнул к двери, когда Морис вдруг с силой сжала его запястье:
— Нет, не позволю, ты к ней не пойдешь! Она — не пара тебе, если останешься с ней, тебя ждет только смерть!
Симон осторожно высвободил свою руку: «Как же я не замечал до сих пор, как ты пристрастна…»
— Мы с Эммой — партнеры. Вместе мы справимся с любой бедой. Наше будущее — в наших руках.
Морис отрешенно наблюдала, как за Симоном медленно закрывается дверь.
«Когда закрывается одна дверь, открывается другая. Но порой, мы слишком долго с сожалением глядим на закрывшуюся дверь, совсем не замечая той, которая открылась», — вспомнились ей слова матери.
Морис подумала, что для неё судьба больше никогда не откроет дверей. В этот день захлопнулась последняя. Какая-то часть её души умоляла бежать за Симоном, остановить его, и рассказать все, что она знает. Но этот слабый свет быстро поглотился охватившей её злобой и ревностью.
«Ты — единственный человек, Симон, ради которого я еще хочу дышать! Но и ты предал меня, отбросил, как ненужную тряпку. Тебя интересует только она! Что ж, у меня нет магии, я все равно ничем не смогу помочь. Я пыталась тебя предупредить, но ты сам виноват, что слышишь только себя… Ничто не дается даром, Симон, и даже моя любовь к тебе имеет особую цену. Герой, отныне ты один на тропе войны. Докажи, что тебя не зря считают надеждой людей и вампиров. Выживи, далекий Туманный. А потом… Я покажу, что значит — отвергнуть меня. Я разрушу твою жизнь!»
Симон бежал вверх по ступеням башни, оставляя за собой тоску, боль, разочарование. Он чувствовал себя предателем, и все же, гнал прочь мысли о Морис. После блужданий во тьме подсознания, его душа наполнилась лишь одним чувством — любовью к Эмме. Даже таинственный убийца не занимал сейчас Симона.
…Золотые лучи осеннего солнца падали на открытую площадку башни. Симон замер на пороге, прикрывая рукой глаза. Он не заметил ни безоблачно-голубого неба, ни темневшего вдали озера и почти лишенного листвы леса. Его внимание было приковано к невероятному, почти сказочному видению…
В воздухе кружились перья, чуть переливающиеся в свете солнечных лучей. За спиной хрупкой светловолосой девушки развернулись белые крылья, делая её похожей на ангела. Повернувшись на звук шагов, она улыбнулась и протянула Симону руку.
Юноша не сдержал восхищенного вздоха. Его любимая наконец-то обрела крылья! Это лучший подарок от проснувшегося существа!
Глава 16. Прощай!
Тем утром Эмма Конни проснулась, испытывая волнение. Она подняла ладонь, чтобы поправить упавшие на лицо пряди волос, и этот простой жест всколыхнул в воздухе целый ворох перьев. Сев на кровати, девушка ахнула, глядя на постель, усыпанную белыми перьями. Спина чесалась, и, повернувшись к зеркалу, Эмма поняла, почему. Два чуть заметных рубца пересекали спину.
«Неужели ночью магическое существо создало настоящие крылья!? Это новая возможность пары Симона? Возможно, так случилось, потому что я решила больше никогда не ссориться с Симоном».
Едва эти мысли промелькнули в её голове, как вампирке почудилось сияние за спиной. И новый взгляд в зеркало доказал — крылья появлялись по её желанию, когда она думала о любимой паре.
— Симон, то, что происходит… Все это очень странно, — чуть слышно шептала Эмма, перебирая темные волосы парня длинными пальцами. — Нас хотят разлучить, прошу, не допусти этого!
Симон с трудом различал отдельные слова. Сейчас весь его мир сосредоточился в хрупкой фигурке, замершей на краю смотровой площадки. Он гладил чужие тонкие плечи, острый подбородок, маленькие изящные ушки и задыхался от счастья из-за того, что Эмма позволяет ему касаться себя.
Вампирка щурилась, точно довольная ласковая кошечка, и, отвечала неторопливыми, нежными ласками. Симону подумалось, что она всегда была такой, — гораздо холоднее и сдержаннее, чем он сам. А что, если она действительно раньше ни с кем не встречалась? Если у неё мало опыта, то эти робкие прикосновения объяснимы. У самого Симона остался неприятный осадок в душе после отношений с Мелиндой, подругой детства, но все же, те отношения и то, первое, чувство имели место быть.
А если… Эмма Конни и, правда, — невинна? При этой мысли к щекам подступила краска.
Эмма удивленно моргнула, замечая смену настроения партнера, который вдруг слишком крепко прижал её к себе.
— Симон, ты чуть не умер, только сегодня пришел в себя, мы наконец-то помирились, а все, что тебя интересует — мое тело?
— Я люблю тебя, — просто ответил Симон, у которого от близости вампирки кровь стучала в висках. То, что он сейчас чувствовал, нельзя сравнить с недавним инцидентом в коридоре школы. Симону казалось, что эту новую страсть не утолить никогда, даже если Конни подарит ему себя. Новое чувство, точно солнечный свет, сияло в груди, разгоняя вместе с кровью по телу ощущение счастья.
Эмма пару секунд, молча, смотрела на него. Спенсер решил, что слишком поторопился с подобными признаниями, и вампирка обязательно начнет ломаться или юлить.
— Хорошо. Но чуть позже. А пока — вот мое желание. Я смогла взлететь с первой попытки и к тому моменту, как ты поднялся сюда, сделала десять кругов над школой. Моя сила позволяет мне парить в небесах. Не хочешь тоже полетать, Симон?
— Да, — Симон все еще переваривал услышанное. Эмма действительно хочет заняться с ним любовью? Просто так, безо всяких там условий и ограничений?
— Погоди! Ты хочешь, эээ… Летать, держа меня на руках?
— Придерживая за руки. Ты же не — невеста, чтобы я носила тебя на руках, — усмехнулась Эмма. — Хотя, если ты не готов… то, в общем, и я могу стать твоим принцем, глупый Симон!
— Ты и так «принцесса» вампиров, пусть даже без официального титула, — съехидничал Симон.
— Хорошо, пусть так. — Эмма загадочно улыбнулась. — Давай во время полета просто насладимся присутствием друг друга. За время нашей ссоры существо истосковалось по тебе. Да и я соскучилась по тебе, Симон!
Симон пожал плечами. Все что он испытал до этой минуты, сейчас казалось ночным кошмаром. Даже невидимый убийца не мог испортить этот счастливый момент воссоединения. Эмма вдруг легко обняла его за талию, точно он — пушинка (силы магического существа?), и, перешагнув через каменную кладку, огораживающую смотровую площадку башни, оттолкнулась от пола и взмахнула крыльями.
Холодный ветер ударил в лицо Симону. Но, когда они начали подниматься ввысь, парень вдруг подумал, что немного поторопился принять предложение Эммы. Все-таки, даже если девушка научилась летать, это еще не значит, что она может находиться в воздухе с тяжелым грузом в руках. Ему некстати вспомнился сон, где качели, раскачиваемые Эммой, вдруг оборвались.
— Ты только не урони меня, вольная птица, хорошо? — неуверенно пробормотал Симон, прикрыв один глаз, и опасливо косясь вниз вторым.
— Боишься? — засмеялась над его ухом Эмма, — А ведь только благодаря тебе и нашей встрече, я теперь могу летать. Сегодня впервые я оценила по достоинству свое наследие. Это, воистину, чудо. Да, я могу вызывать из под-пространства эти прекрасные ангельские крылья по первому желанию. И, Симон… Я хочу, чтобы ты знал: наше партнерство — не ошибка. И я не считаю себя привязанной с помощью магии. Сначала мне хотелось так думать, но на самом деле ты всегда жил в моем сердце. И злость, гнев — всего лишь обратная сторона любви. Злиться можно только на близких людей. Я никогда не чувствовала к тебе равнодушия…
— Да, верно, когда мы впервые встретились, ты была еще той занозой в заднице, — с готовностью признал Симон.
— Спенсер, я ведь могу тебя и уронить.
— И убить себя. Ты не сможешь жить, лишившись партнера.
Эмма в ответ промолчала, разглядывая сверкающую внизу серебристую гладь Вишневого пруда, пожелтевшие поля, и облетевшие деревья. Ей не хотелось ни о чем задумываться, или вспоминать. А Симон… Симон просто впитывал каждой клеточкой тела её тепло, и думал о том, как счастлив, что в его жизни однажды появилась эта высокомерная, хитрая и все же, невероятно прекрасная вампирка.
Взаимная любовь может спасти от мрака любое сердце. А Симон слишком долго находился в темноте. Даже друзья не смогли помочь ему, поддержать, обогреть…
А вот у Эммы, кажется, получилось.
Когда Симон бесцеремонно втолкнул вампирку в её комнату, Эмма вдруг надулась: