А кому вообще придет в голову волноваться из-за смерти Морис? Директор и профессора, потому что им придется объясняться с Попечительским советом и королем. Больше никто. Изабелла, возможно, даже не найдет минутки, чтобы прийти на похороны.
Морис замерла, балансируя на одной ноге, точно цапля. Неправда, есть один тип, который точно расстроится из-за её смерти. Полукровка, который с Рождества не может оставить её в покое. Кажется, парень оказался слишком впечатлительным любовником…
Морис вдруг захотелось, чтобы на свете существовал хотя бы один человек или вампир, которому по-настоящему не все равно. И не из-за любовной страсти… Как вышло, что, кроме Эммы, у нее нет друзей?
А родственники? Если бы её отец, Доминик, был жив, сейчас Морис не раскачивалась бы, как пушинка на ветру, глядя на чернеющий вдали пруд. Если бы он был жив, если б Изабелла не оказалась такой ведьмой…
Родани сжала медальон, висевший на груди, с которым не расставалась с момента смерти отца. Этот медальон и фамильная серьга в ухе — все, что осталось у нее от Доминика Родани. Конечно, у Морис нет доказательств, что мать причастна к его смерти, но, сколько мужчин ушло в могилу после связи с Изабеллой? Их не счесть…
Ах, если б увидеть его хоть на минуту, перемолвиться хотя бы словом!
Ей отчаянно хотелось достучаться до иного мира. Морис подумала, что, если судьба не подаст знак, что жить все-таки стоит, то она непременно прыгнет вниз, в манящую бездну, к отцу.
…С лестницы послышался звук торопливых шагов. Перед глазами Морис поплыли круги. Еще бы чуть-чуть, и она непременно свалилась в пустоту, но чьи-то крепкие руки схватили её за талию и втащили обратно на площадку башни. Чья-то фигура склонилась над ней, и Морис почувствовала, как сердце бешено колотится. Кто-то ласково, точно ребенка, гладил вампирку по волосам: так всегда делал отец, если девочка вдруг начинала плакать.
— Папа? — чужим голосом прошептала Морис. Незнакомец испуганно замер, затем попятился назад, в узкую полосу света, льющегося с лестницы. Родани разглядела взлохмаченные волосы и форму утреннего курса. Кажется, её, чистокровную вампирку, спас человек. Да, кому расскажи — не поверят!
— Я — не твой отец, — тихо отозвался парень, и Морис тут же узнала его по голосу. — Я решил прогуляться по школе, и вдруг увидел тебя, балансирующую на ограждении, словно цапля. Зачем ты туда забралась — жить надоело!?
— Какое тебе дело до того, чем заняты другие? — огрызнулась Морис. Она все еще представляла свое разбитое тело на камнях перед замком. Зрелище даже в мыслях казалось не из приятных. — Не можешь обойтись без геройства? Иди своей дорогой, Спенсер. Оставь меня в покое!
Человек только головой покачал:
— Знаешь, я раньше часто думал о смерти. Кажется, так просто сделать всего один шаг, и больше ничего не чувствовать. Но это обманчивое впечатление. Не знаю, что с тобой случилось, но, пока ты жива, остается шанс все изменить. Глупо сдаваться, даже не попытавшись. Поэтому я ненавижу таких слабаков, как ты… Хоть и имени твоего не знаю. А, может, мне испытать на тебе пару заклятий, чтобы у тебя хоть какая-то цель в жизни появилась? — Симон сделал шаг в сторону вампирки, но та была совершенно не заинтересована, чтобы её личность раскрыли, и тут же отступила в тень:
— Хм, под «целью» ты понимаешь, ответить тебе тем же. Но мне мое лицо слишком дорого, Спенсер, то есть, Симон… Не волнуйся, я все поняла и подумаю о твоих словах.
— Есть вещи хуже смерти, — Симон неожиданно отступил назад, в полоску света. Его лицо вдруг резко побледнело. — Однако смерть может стать концом всего. Живи, и радуйся жизни, пока можешь. На тот свет ты всегда успеешь. — Спенсер резко повернулся и исчез. До Морис донеслись его удаляющиеся шаги.
— Кажется, я испортила кому-то вечер, — вампирка нервно поправила серьгу в ухе, а затем провела рукой по груди. И облегченно выдохнула: слава хранителям, цепочка не оборвалась. Не придется искать медальон у подножия башни.
Морис выпрямилась, отряхнула с одежды пыль и решила вернуться в свою комнату. Пожалуй, на сегодня экстремальных приключений хватит. И, хотя мысли о Конни по-прежнему причиняли боль, теперь с этим чувством оказалось легче смириться.
Проходя под очередным факелом, Морис щелкнула замком медальона. Молодой Доминик Родани улыбался, глядя на дочь с миниатюрной фотографии. Вдруг Морис остановилась, как вкопанная. Улыбающийся отец с зачесанными назад волосами кого-то ужасно напоминал. Эти зеленые глаза, правильно очерченные брови…
Вампирке вдруг пришло в голову, что её отец в юности был удивительно похож на Симона Спенсера. На Симона без очков…
Глава 10. Любовь и флирт
После напряженного дня, проведенного в библиотеке, Симон, не спеша, прогуливался по пустынным коридорам школы. Большинство сокурсников ушли гулять или отправились в ближайший поселок, чтобы сделать покупки.
Впрочем, Симон не нуждался в компании. Ему хотелось побыть одному и хорошенько обо всем подумать. После разговора с Родани в душе остался неприятный осадок. Даже новость о том, что на следующий день Эмму выпишут из больничной палаты, не радовала. Как сложатся их отношения дальше? И неужели Конни нуждается в Симоне только из-за магической связи партнеров?
Симон невесело улыбнулся, подумав, что всегда боялся того, что люди будут любить его внешность или магические способности. Но ему и в голову не приходило, что его партнерша останется с ним по, куда более тривиальной причине, — полному отсутствию выбора: либо Спенсер, либо смерть.
И все же, несмотря ни на что, он пытался сблизиться с Эммой. Симон верил, что безвыходных ситуаций не бывает. Все в жизни можно изменить, было бы желание. Но слова Морис о непостоянстве и высокомерии «принцессы» вампиров, все же больно ранили Симона, как бы он не старался это скрыть. Как и у многих людей, с детства познавших горечь потерь, у Спенсера давно закрался в душу страх оказаться никому не нужным.
Сама мысль о том, что он, доверившись кому-то, снова окажется в одиночестве, была невыносимой. Если Эмма погибнет в грядущей войне между вампирами и людьми, или, избавившись от побочных эффектов наследия, предпочтет кого-то другого, Симон этого не переживет. Даже самый сильный человек не всегда выдержит удары судьбы…
Такие мрачные мысли одолевали Спенсера, когда он остановился рядом с комнатой преподавателей. Дверь в нее оставалась распахнутой, несмотря на выходной день. Симон с интересом шагнул и увидел у стола Дороти Пейн с тряпкой в руках. Та, заметив его, раздраженно фыркнула. Девушке не хотелось, чтобы кто-либо наблюдал, как наследница знатного рода елозит тряпкой по поверхности, словно служанка.
— Не могу поверить, что вижу вампирку, которая занимается общественными работами в выходной день, — попробовал вяло пошутить Симон. Форма девушки напомнила ему о Конни. Кажется, Дороти — её ближайшая подруга. Кому же, как не ей, знать все об Эмме?
Отбросив упавшую на лицо темную прядь, Пейн недобро стрельнула взглядом в его сторону:
— За эти общественные работы я могу сказать «спасибо» Локсли. Она взяла на себя смелость распоряжаться мной, пока наш декан не вернется. Как это называется — использование служебного положения? А еще Грейса обвиняла, что он предвзято относится к людям! Видишь ли, у них сегодня было собрание, директор прислал письмо, что задержится.… А ведь с ним должен приехать новый преподаватель вместо Грейса! Но, к чему это я… В общем, выходит, что терпеть нам вашу Локсли еще долго. И, когда их собрание закончилось, представь себе, она вызвала меня, прибираться в классе! Да виданное ли это дело?! Я похожа на гнома или служанку? К тому же, замдиректора запретила использовать магию. Мол, нечего тратить чары на простые действия.
— Ты нисколько не похожа на служанку, — поспешно заметил Симон, стараясь увести разговор от скользкой темы соперничества курсов. Если Дороти начнет «поливать грязью» утренний курс, начиная с преподавателей, то все закончится очередной ссорой. И хорошо еще, если без использования магии. — Хочешь, я помогу с уборкой? Могу расставить стулья…
В глазах Дороти промелькнул легкий интерес:
— Пожалуй, я не откажусь ни от какой помощи, — чуть мягче сказала она, затем отвернулась и продолжила вытирать стол.
Симон принялся за работу. Передвинуть тяжелые столы и стулья без использования магии оказалось не таким уж простым делом. Но через четверть часа они закончили уборку.
Симон присел на краешек парты, провел рукой по лбу, когда Дороти вдруг подошла к нему вплотную, и, прежде чем человек успел опомниться, принялась поправлять съехавший на бок галстук на его груди. Симон не решился ее остановить. Ободренная вампирка низко наклонилась к его уху и слегка дунула:
— А Конни уже так делала?
Спенсер отшатнулся от нее, точно ужаленный:
— Небо, неужели на вашем курсе все настолько озабоченные?
Девушка только пожала плечами:
— Должна же я хоть попытаться использовать на тебе свои женские чары! Ты — такой милый, Симон, такой добрый, внимательный, хозяйственный. Из тебя получится идеальный муж.
— Я думал, ты дружишь с Конни. Я тебе что, нравлюсь? Никогда бы не подумал.
— Спенсер, ты вообще знаешь, что такое — флирт? Я начинаю понимать, почему Тиара тебя бросила, и отчего Эмма рядом с тобой не выглядит особо счастливой. Быть твоей девушкой, похоже, ужасно скучно.
— Что значит, Тиара меня бросила? Мы просто решили расстаться. Откуда эти сплетни? — буркнул, задетый за живое, Симон. Его первая девушка, помешанная только на себе и своей красоте, с которой у них и был то всего один-единственный поцелуй, но вот уже и ее приплели! — Впрочем, у меня еще есть дела, а здесь мы все закончили. Так что, я, пожалуй, пойду.
Он решительно поднялся. Идея разговора «по душам» с вампиркой себя не оправдала. А если, не приведи Небо, их вдвоем увидят, потом проблем с Конни не оберешься. Она и без того ревнует по пустякам.