В этот раз всё сразу пошло наперекосяк. На полпути к кабинету меня дёрнул Мерсьен, потребовавший, чтобы я немедленно разыскала мажордома и передала тому распоряжения касательно званого обеда на двадцать персон. Распоряжений было много, а секретарь сегодня был не в духе и оттого аномально многословен. Вот же зараза! Он тут из пустого в порожнее льёт, а у меня мыши в кармане штанов шебуршатся! А прогрызут ткань, что будет? Явно ничего хорошего, в какую бы сторону ни прогрызли.
— Ты чего мнёшься? — перебил сам себя Мерсьен.
— Так это, того… — заскребла я носком ботинка паркет, надеясь, что догадливый — поймёт.
— Потерпишь! Повтори, что я говорил!
Что, всё? Тогда мы тут до ночи застрянем. Попробую конспективно.
— Обед на двадцать персон, фарфор ирнесский, скатерти и салфетки верланские, серебро как всегда. Цветы — туберозы и орхидеи из оранжереи. Музыка — струнный квартет, который на той неделе выступал у губернатора. В меню обязательно включить копчёную осетрину и икру, которые любит лорд Лорис… — затараторила я как сорока.
— Ладно, раз запомнил — свободен! Но если что-то забудешь передать, голову сниму!
Добрый какой.
Но придётся сбегать по поручению до того, как идти к кабинету, а то и впрямь забуду. Только начну речь с того, что мне немедленно велено явиться обратно, а то пожилой кислый лимон, именуемый мажордомом, озадачит ещё каким-нибудь поручением, его таланты в этом плане я уже оценила, а мыши, мыши — ой!
Перепаковав в тёмном углу коридора грызунов в другой, пока негрызенный карман, рванула к мажордому. Естественно, тут повезло снова — пришлось повторять всё дважды и ещё давать уточняющие пояснения. И я еле успела закашляться, когда одна из мышей пискнула.
Ну, теперь к кабинету! По устоявшемуся распорядку дня герцог сейчас должен быть в малой гостиной, вкушать у камина рюмку вирланского сотэра.
Не успела приоткрыть дверь в кабинет и потянуть за торчащий из кармана угол платка, как в коридоре послышались шаги. Девы-Заступницы, кого ещё там несёт? А, рискну, а то придётся мышей прямо в коридоре выпускать, а потом ловить по новой. Потянув на себя створку; юркнула в щель и притворила дверь. Не мешкая, вытряхнула грызунов из платка на пол и прижалась спиной к стене. Мыши с писком дунули прятаться. Я затаила дыхание. Сейчас, как пройдут мимо, выскользну назад в коридор. А пока жду, хоть немного осмотрюсь. Свечи не зажжены, но ещё не темно, предметы видны чётко.
Гм, стеллажи, стеллажи, огромный шкаф, массивный стол, рядом какая-то тумба. И где тут искать документы? Может, в столе? Или в одном из нижних закрытых отделений стеллажей?
Шаги в коридоре внезапно смолкли. Я настороженно уставилась на дверь — и увидела, как ручка медленно начинает поворачиваться. Кто это? Пискнув как мышь, метнулась было к шёлковым занавескам, обрамлявшим окна, но по пути передумала и рванула к шкафу. Шёлк лёгкий, потянет сквозняком — и меня сразу обнаружат, а шкаф массивный, прочный. Дверца на моё счастье оказалась хорошо смазана, даже не скрипнула. А почему внутри какие-то тряпки? Хотя какая разница? Чем бесполезнее содержимое этого гроба, тем меньше вероятность, что меня найдут.
Затворившись изнутри, замерла в неловкой позе… и услышала, как прямо над ухом кто-то дышит.
У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло! Кто здесь? Откуда он взялся? И что мне делать? Завопить: «Воооор!!!» — и выпрыгнуть из шкафа, покуда меня тут не придушили? Сунула в рот кулак, чтобы не завизжать от испуга, пока думаю.
И хорошо, что сунула. Потому что вопрос Кабана раздался совсем рядом:
— Говоришь, тело не найдут?
— Не найдут. Мы его в Меру бросили, вашсветлость! — с подобострастными интонациями произнёс незнакомый мужской голос.
Желание выпрыгнуть из шкафа резко сменилось другим, противоположным — закопаться в тряпки поглубже. Потому что, если попадусь, то точно, следующим кандидатом на купание в Мере стану я, безголовая девица с мышами в карманах. А тот, кто рядом, кем бы он ни был, похоже, не так опасен. Ведь мог бы сунуть нож мне в бок или свернуть шею, пока я забиралась внутрь или устраивалась поудобнее, не подозревая о его присутствии. Но не сделал ничего. Выходит, он тоже не хочет быть обнаруженным и заинтересован в сохранении тишины.
— Ладно, свободен! Будешь нужен, тебя вызовут.
— Премного благодарен, вашсветлость!
Послышались удаляющиеся шаги, потом хлопнула дверь, но тишина не наступила. Похоже, герцог решил задержаться в кабинете и сейчас расхаживал туда-сюда.
Нет, я точно окочурюсь от испуга. Жуть. Вот так, наверное, и заводятся скелеты в шкафах…
Зазвонил колокольчик. Стало тихо, а потом снова хлопнула дверь.
— Что изволите, ваша светлость? — Ага, одна из горничных, Линесс.
— Принеси бокал сотэра.
Дробь торопливых лёгких шагов, потом несколько тяжёлых и скрип кресла. Уселся? Интересно, надолго? Если велел принести спиртное, наверное, да. Это нехорошо… потому что нога уже затекла так, что ступня совсем онемела, а икру покалывает. Могу ли я пошевелиться, не устроив шума? Вроде, когда лезла сюда, ничего не скрипело.
Осторожно, медленно, максимально плавно перенесла вес на другую ногу. А теперь попробую ту, затёкшую, разогнуть… Ой, зря я это затеяла — с ужасом почувствовала, что заваливаюсь набок. Выбросила руку, попытавшись найти хоть какую-нибудь опору, чтобы удержать равновесие. Ладонь упёрлась во что-то мягкое — и тёплое. Сбоку раздалось еле слышное шипение, похоже, попала я куда-то не туда. Зато падение остановилось. И как сказать «Извините!» — если говорить нельзя? На секунду задумалась — и погладила. Как-то же передать эмоции надо? Сосед дёрнулся, но промолчал. Я торопливо убрала руку.
Теперь меня начало грызть любопытство. В кабинете ничего интересного не происходило, герцог то ли читал, то ли размышлял, то ли просто ждал свой сотэр. Но есть ли способ узнать, с кем я сижу рядом? И знает ли этот кто, с кем сидит он? Успели ли меня разглядеть, когда я забиралась в шкаф? И, если начну искать истину на ощупь, получу я за такое по рукам или нет? М-да, в правилах этикета о знакомствах методом тыка не было сказано ни слова. Буду первопроходицей.
Осторожно, по чуть-чуть начала смещать руку с растопыренными пальцами в сторону соседа, пока не коснулась ткани. Гладкая, шелковистая. Не сукно и не дерюга. Или это я трогаю что-то из содержимого гроба, в котором мы коротаем вечер? Начала щупать смелее — и тут же по руке что-то стукнуло, а потом меня схватили за запястье. И крепко стиснули. Я дёрнулась. Руку выпустили, но послание было ясным: не лезь!
Жаль, а то бы в ладушки поиграли… Но всё же, с кем я сижу-то? Как бы выяснить? Может, это просто вор? Нет, вряд ли. Особняк охраняется сабельниками, а задняя часть, где расположена конюшня и остальные службы, — собаками. Это раз. А два — то, что по дому, куда пальцем ни ткни, расставлена дорогостоящая мелочь — всякие статуэтки, вазы, серебряные и даже золотые подсвечники. Сунь пару таких в мешок и будешь год жить без забот. Зачем лезть в кабинет? Разве что тут есть что-то необыкновенно ценное или нужное. Но в таком случае получается, это не просто грабитель, а кто-то, нацелившийся на что-то конкретное.
Должна ли я ему мешать? Полагаю, что нет. Любая кабанья неприятность — удача для меня. Да и остановить происходящее, не засветившись самой, я способа не видела. Не сообщить же Кабану: «Когда вы говорили о трупе, сброшенном в реку, в вашем шкафу кто-то сидел». Надо быть умалишённой, чтобы учудить такое.
Дверь снова хлопнула. Раздался голосок:
— Ваш сотэр, ваша светлость!
И сухое в ответ:
— Зайди ко мне вечером.
М-да, отблагодарил. Ну, было подозрение, что шесть хорошеньких горничных в одном доме собраны не просто ради того, чтобы мух гонять и взор хозяина услаждать, но как-то уж слишком всё приземлённо, без сантиментов. Передёрнула плечами — а что было бы, если я попала б в эту обитель сомнительной добродетели целиком зависящей от воли и прихоти опекуна воспитанницей? Или, если он собирался выдать меня выгодно замуж трогать бы не стал? Бррр! Противно думать!
И тут плеча коснулась рука.
Щёлкнула зубами до того, как сообразила, что делаю, и вцепилась ногтями в запястье. Ногти короткие — переживёт. А убивать сейчас не станет — абсолютно бесшумного способа смертоубийства до сих пор не изобретено.
Длань рванулась и исчезла.
Может, зря я так? Думала о Кабане, а попало неведомо кому?
Протянула руку в сторону товарища по пряткам и погладила. Извини, я не нарочно.
Кто-то прикоснулся к моей кисти, легко провёл по тыльной стороне прохладными пальцами. Ладно, понимаю это как «мир».
Сидим дальше.
Снаружи Кабан шуршал бумагами и прихлёбывал алкоголь из хрустального бокала, а внутри я клевала носом и размышляла о таинственном соседе. Посмотреть нельзя, ощупать не дают, обнюхать не могу — пару дней назад вымыла холодной водой голову и заработала лёгкий насморк. Хорошо, хоть не кашляю, а то бы беда была.
Интересно, а о чём сейчас думает мой собрат по посиделкам в гардеробных недрах? Или лучше мне о том не знать? Девы-Заступницы, опять я ноги отсидела, причём обе! Долго мой несостоявшийся опекун будет там пьянствовать? Шёл бы уже куда подальше!
Кажется, я задремала. И проснулась от стука двери. Это кто-то зашёл или вышел? Может, пока я спала, все уже разбрелись восвояси? Кабан — на лежбище, мой загадочный сосед — по своим делам, и осталась я брошенная одна-одинёшенька, и, если не поспешу выбраться отсюда, окажусь запертой в кабинете до утра. Оно б и неплохо — за ночь я бы тут всё осмотрела и обыскала, обшарила и ощупала, но только на рассвете, в пять часов, мне надлежит самой кормить и чистить меровенцев. Не явлюсь к уборке, как называют на конюшнях раздачу корма коням, будут неприятности. Так что оставаться тут нельзя! Но как понять, тут мой сошкафник или уже нет? А, сейчас проверю! Спросонья неловко махнула рукой, стукнула по чему-то и услышала сдавленное: «Гррр!!!»