ала сбегаю по поручению, а на обратном пути заскочу за новым шейным платком в «Лучшую моду». Надо условиться о встрече с тётей на завтра. Чтобы всё получилось, только-то и нужно перенести часть дел с торговцем свечами на следующий день. Например, попросить того подготовить выписки обо всех герцогских закупках с начала года. Прошлого.
Что касается дальнейших планов… Думать об этом сейчас — крыша уедет… А зачем нам кривая крыша?
Но Фейли молодец — так напугала эту Линесс, что та не только сбежала из особняка сама, но и уговорила уволиться ещё одну горничную — Анис. А следом засобиралась суеверная кухарка. Причём все трое решили уйти поскорее. Чтобы унести ноги подальше, пока хозяин не вернулся.
Вот прибудет Кабан с похорон — и встретят его поредевшие ряды горничных… какое расстройство, однако! И на кухне непорядок. Но, между прочим, что он станет делать в такой ситуации? Затянет пояс потуже? Да как же! Скорее всего, сразу же, немедленно, наймёт новую прислугу. И это само по себе прекрасно, потому что после появления в особняке трёх новичков я на их фоне таковым быть перестану — фокус внимания сместится на вновь прибывших — за ними станут следить, их станут, случись что, подозревать. А я, я — уже зарекомендовавший себя честной и беспорочной службой Тьери Сиран! Со мной всё ясно — жаждущий примазаться к дворянскому сословию байстрюк, который ради карьеры готов из штанов выпрыгнуть. А кем легко управлять — тому доверяют.
В некоторых случаях, в моём, например, совершенно напрасно…
— Могу я дотронуться? — сидевшая на рулоне синего атласа тётя осторожно протянула руку и коснулась мешочка с землёй, который я извлекла из-под рубахи.
Ожидаемо, ничего не произошло. Ну, а с чего Фейли протестовать? Тётя Анель больше двадцати лет как часть дома Эл’Сиран, и к нашим меровенцам и оливковым садам привязана не меньше меня.
— Знаешь, одно дело, когда слышишь о такой мистике от посторонних в застольной беседе или за карточным столом — сидишь и посмеиваешься, потому что в обществе принимать такое всерьёз не комильфо, а другое — вот так…
Я кивнула. Вернусь в Меровен — лично вымету всю паутину из склепа моей прапрабабки. Кстати — мелькнула озорная мысль, — а ведь Фейли творит призраки того, что видела за последние века: мышей, пауков, черепов. Кто нам пока не являлся — летучие мыши и бродячие псы? Угу, ждём! И, пожалуйста, поздоровее, пострашнее и позубастее, а ещё чтоб шерсть горела в темноте замогильным синеватым светом! Как встретишь — так заикой станешь! Только хорошо бы прапрапра хоть секунд за пять предупреждала, что собирается действовать…
— Опиши-ка подробно и не торопись — я буду делать заметки, чтобы ничего не упустить, — что вы нашли в кабинете их светлости?
Подробно? Сейчас опишу. Сама попросила.
Но тётю заинтересовали не пикантные гравюры, а долговые расписки. Не запомнила ли я имён должников? Увы… как-то в тот момент это важным не показалось. Хотя теперь знать хотя бы по именам сидящих у Кабана на крючке представлялось существенным. Скажем, обращаешься с жалобой на герцога к чиновнику — а на том висит заём в три тысячи золотых. И как, скорее всего, поступит чиновник? Правильно, сделает всё, чтобы Кабан уменьшил сумму выплат в обмен на услугу.
Хотя о гравюрах и печати тётя тоже записала.
Новостей из столицы по-прежнему не было. Наверное, нам не стоит рассчитывать на помощь оттуда… жаль.
— Знаешь, поглядела я на этого Сейсиля Эл’Суани, — неожиданно сменила тему разговора тётя.
Я напряглась и, выпрямившись, уставилась на тётю Анель. Ну, что молчит-то? Сидит и меня разглядывает. А я в ответ на неё таращусь, жду, что ещё скажет. Понравился ей фей или нет?
— Так я и думала, — вздохнула тётя через минуту.
— Думала что?
— Он тебя в комнату на руках отнёс?
— Да.
— Понятно. И ты за него волнуешься?
— Да. Он же потерял родительский дом и ужасно переживает!
— А ты его жалеешь?
— Конечно. А что?
— Эль, ты у меня девочка умная, понимаешь, к чему я веду?
А она ведёт? Если да, то каким-то удивительно странным путём по очень непростой траектории… Смысла беседы я пока не уловила.
— Ладно, кончай глазами хлопать. Давай прикинем, что делать дальше. А большой огонь себя покажет.
Я заморгала ещё пуще. Это тётя о чём? Внутренний монолог о трансцендентном? Ну, ладно. Если появится что-то важное, она же предупредит?
— Кстати, он по-прежнему считает тебя парнем?
— Угу. А что?
— Так, просто спросила. В общем, если получится, узнай, кто именно и сколько герцогу задолжал.
— Попробую, но не уверена, что выйдет…
— Иди ко мне, дай я тебя обниму. И беги, тебе уже пора!
Ну да, герцогский особняк по мне уже скучает.
По пути подумаю, чем его осчастливить!
Глава 19
Что хромает, то идёт.
По нашим подсчётам, до возвращения Кабана оставалась всего пара дней. Значит, если я хочу раздобыть список должников, следует позаботиться об этом как можно скорее. Желательно — прямо грядущей ночью.
Фей, с которым мы сегодня ездили выбирать бархат для нового берета с актуальной широкой каймой, отнёсся к идее без особого энтузиазма.
— Тьери, да, дубль ключа от кабинета я уже изготовил. Но ты же понимаешь, что снова остаться в особняке на ночь я не могу никак?
Я задумалась. Ну да, если Сейсиль не побоится переночевать в доме с привидениями в отсутствие хозяина, то по прибытии Кабана отбиться от приглашений приехать в гости с ночёвкой, не портя отношений, вряд ли удастся.
А как тогда?
— А если ты придёшь в особняк как парень? В мужской одежде?
— Чего-о? — вытаращился на меня фей. — Я не спрашиваю даже, как ты такое мыслишь, но куда я дену это? — приподнял двумя пальчиками рыжий закрученный локон. — Я ж незаметен вот как он! — ткнул в сторону сияющего крупа Фарша.
— На посыльных никто не смотрит. Спрячешь свои красоты под шапку пострашнее, смоешь губную помаду…
— Тебе нравится издеваться, да?
— Нет, я вполне серьёзно. На конюшне, кроме меня, сейчас никого нет…
Фей хмыкнул, возвёл голубые очи к хмурившимся сегодня небесам, почесал нос и сообщил:
— А знаешь, если к вечеру начнётся дождь, всё может получиться.
Пришлось минуту поломать голову, прежде чем извив феевой мысли до меня дошёл. Дождь означает закрытое ландо. И кто внутри — один ли фей, храмовый ли хор или вовсе никого — снаружи не понять. А сабельники меня не проверяют, я давно «свой». То есть фей, допустим, может остаться на конюшне, а я сделаю вид, что отвожу «леди Сейсиль» домой. Или, наоборот, привожу из дома.
Тьфу, сама запуталась!
На обратном пути мы заехали домой к фею, прихватить для того смену одежды. Там же подняли крышу ландо, превратив открытый экипаж в полноценную карету. Переодеваться Сейсиль решил на конюшне — а то вдруг всё же сабельники на воротах поинтересуются, кто внутри?
Но сабельникам было равнофигственно. С неба начал накрапывать мелкий дождик, начальство кануло за северным горизонтом, и вообще погода и время дня подходили для сидения в сторожке, вина, баек и песен в хорошей компании, а вовсе не для глупого стояния «во фрунт» в совершенно тихом, почти безлюдном месте, где нечего охранять и не от кого обороняться.
Ландо я загнала в каретный сарай и начала выпрягать коней. Кстати, может, фею прямо в экипаже и переодеться? Убережётся от всюду лезущей сенной трухи, будет меньше чесаться. Но ждать на конюшне придётся до темноты, иначе незаметно в дом не пробраться.
Ну вот, из благовоспитанной юной леди я за считаные месяцы — спасибо опекуну-благодетелю! — превратилась в заправского злоумышленника, который аки тать в ночи скользит по коридорам спящего особняка. Следом бесшумно крался фей.
Если честно, меня без конца подмывало обернуться и — ничего, что темнота! — похлопать глазами в его сторону. Потому что когда я увидела фея одетым в мужское платье — стройного, высокого, длинноногого, с чистым лбом и лукавым прищуром, то как-то резко и сразу осознала, что целый эскадрон бравых сабельников по сравнению с этим соколом — ничто, линялая, не заслуживающая внимания тряпка. Почему-то вспомнилось, как он танцевал перед мажордомом… А потом — ещё веселее — как мы две ночи спали в одной кровати в том посёлке в предгорье.
Смущение я сумела скрыть, но некая напряжённость ощущалась до сих пор. Впрочем, о чём я? Леди Сейсиль грациозна и красива, а если вдруг оказалась парнем, то он тоже, само собой, не будет уродом. А думать сейчас следует не о локонах, перстах и ланитах, а о том, как бы не попасться печально трезвому сегодня мажордому. Ой, кстати, я ж фея не предупредила! Ну, ничего, мы уже почти у кабинета, скажу, когда зайдём.
Угу, зайдём… если зайдём. Потому что изготовленный по слепку ключ не желал проворачиваться в замке. Похоже, если девица из фея вышла отменная, то даже на посредственного ученика слесаря он не тянул. Эх, нет в жизни совершенства!
— А ты в ту сторону крутишь?
— Я идиот, что ли?
— А попробуй дверь плечом подпереть или на себя потянуть?
— Может, помолчишь немножко?!
М-да, точно. До совершенства тут пилить и пилить.
Наконец замок смилостивился и щёлкнул. Кстати, помог мой совет чуть приподнять дверь. Я облегчённо выдохнула… уф! Хорошо, что фей согласился пойти. Одна бы я точно с этим замком не справилась.
Теперь быстро затворяемся изнутри. Не обязательно на замок, достаточно подпереть дверь под ручку спинкой вон того тяжеленного резного стула. А сейчас приоткрою заслонку фонаря, поставлю тот на стол и, пока не забыла…
— Сейсиль!
— Что?
— Сказать хочу. Помнишь, я в обморок упал?
— И? Надеюсь, сегодня ты завтракал?
Вот язва!
— Да не в том дело… В смысле, не в завтраке. Говорю об этом сейчас, потому что ситуация может повториться. Это не страшно, но если вдруг потеряю сознание, просто отволоки меня, чтоб никто не видел, в мою комнату. И там брось.