санку. Я столько работала над тем, чтобы та стала неправильной!
Но, видно, моя прапрапра рассудила, что негоже леди с чёрным флагом скакать ночью по крыше… Привести замысел в исполнение я не успела. Только стемнело, как показалось, что женский голос произнёс: «Присядь на кровать, не то упадёшь». Фейли? Это она?
Послушно села — и обмякла.
Очнулась оттого, что меня трясли за плечо. А что у моей кровати делает мажордом? И почему я сплю одетой? Ах, ну да, Фейли…
— Лорд Филикс, что случилось? Я задремал…
— Их светлость велели проверить каждого в поместье, все ли на своих местах. Леди Эл’Облван кто-то напугал. Герцог подозревает злой умысел.
— Да что вы?! — натурально округлила я глаза.
— Ну ладно, раз ты в комнате, тут и оставайся!
— А помочь я могу?
— Сказал, сиди тут, не путайся под ногами!
Ну ладно, так и эдак завтра всё узнаю от горничных. Но, выходит, Фейли меня снова спасла! Если б я полезла через чердачное окно на крышу и устроила представление для четы Болван с восторженным визгом зрителей в финале, то меня бы наверняка поймали. И рыбочереп, даже если б я зашвырнула свой стяг в кусты, нашли. На том бы моя служба и кончилась… и хорошо, если без тридцати палок или чего похуже напоследок.
Но что привиделось леди?
Хочу знать!
Оказалось, достопочтенной леди явился глаз. Летающий. Точнее, висящий в воздухе прямо в углу её покоев. И, лишь раз взглянув на моргающее диво, маркиза однозначно поняла, что Девы-Заступницы к данному феномену никакого отношения не имеют. Традиционно синюшное и светящееся око было жутким, опутанным сосудами, и, мало того, зрачок вперился прямо в неё, Эфроизу Эл’Облван.
Дальше шло всё как обычно — визг до небес, суета и беготня прислуги и проспавшего всё интересное супруга. Новинкой был лишь обыск особняка и прилегающей территории сабельниками. Естественно, ничего не нашли.
Но, кажется, моими молитвами в этом доме появилась ещё одна оригинальная традиция, кроме регулярного явления светящихся синих призраков: гости так спешат унести ноги, что уезжают, не позавтракав.
Кстати, повар, два дня готовивший ингредиенты для какого-то особенного паштета, жутко оскорбился.
Зря он, паштет всё равно съедят. А на конюшне теперь станет заметно спокойнее.
Только герцог Абелер Эл’Дрэго, Плечо Правосудия Владыки всея Сорренты призраков не убоялся и решил задержаться в особняке.
Если честно, меня это совсем не обрадовало. А потом и откровенно напугало. Потому что вдруг ни с того ни с сего Коршун вызвал меня, чтобы надиктовать письмо. Почему меня, а не своего доверенного секретаря, я сначала не поняла.
Войдя, чуть неуклюже поклонилась — уж какое изящество, когда руки заняты бумагой и чернильницей с пером? — и уставилась на Коршуна в ожидании распоряжений. Сейчас, при дневном свете, на близком расстоянии, можно было отлично разглядеть и волевое лицо с орлиным носом, и то, что в чёрные пряди над висками уже вплелось серебро. Коршун не усмехнулся, а так, дёрнул углом узкогубого рта и повёл пальцем в сторону стоящего у стены секретера с откинутой доской. Наверное, я должна сесть и приготовиться писать под диктовку?
Уселась. Коршун встал сзади так, чтобы смотреть через моё плечо, и начал:
«Милостивая леди! Я прибыл в Кентар и по просьбе нашего общего знакомого занялся расследованием дела об опекунстве сироты…»
Хорошо, что писала я медленнее, чем он говорил. И настолько сосредоточилась, пытаясь сделать почерк твёрже, более мужским, что содержание послания дошло до меня не сразу. Иначе б или дёрнулась, или вовсе опрокинула чернильницу. Потому что имя «Эльма Эл’Сиран» герцог Абелер Эл’Дрэго произнёс именно тогда, когда я сунула перо в чернила. Чудом обошлось без чернильной лужи и клякс, но на пару секунд я замерла, как испуганный заяц. И — спорить могу! — он это заметил.
— Да, я забыл, ты же сам из Меровена? — неожиданно обратился ко мне Коршун.
И что делать? Кивнуть? Вот так, сидя к нему затылком? А вывернуть шею, чтобы видеть лицо их светлости, не получится — я ж не сова с круговым обзором. Отложив перо, вскочила, развернулась и поклонилась. А потом отрапортовала:
— Так точно, ваша светлость!
— Знаешь Эльму Эл’Сиран?
— Как не знать, ваша светлость! Я с детства на конезаводе семьи Эл’Сиран с меровенцами! И здесь с ними работаю!
— Тише, тише, — поморщился Коршун в ответ на мой энтузиазм.
А что делать? Только и остаётся улыбаться и глазами хлопать, стараясь не показать, как коленки трясутся. Но знала я, нутром чуяла, что не к добру этот хищник тут появился!
— Ладно, садись, пиши дальше.
Пришлось стиснуть зубы. И следить, следить, следить за почерком. За каждой буквой!
В коридор я выкалилась с колотящимся сердцем. В висках стучало. В голове билась единственная мысль — немедленно вылететь из особняка и больше сюда не возвращаться. Потом всё же появилась вторая, более разумная: обсудить происходящее с тётей.
Но как это сделать? Если Коршун действительно что-то подозревает, за мной запросто могут следить. И слишком частые визиты в модный и дорогой магазин мужского платья слуги с жалованьем в несколько серебряных эйлеров в неделю не пройдут незамеченными. То есть надо быть предельно осторожной…
Ещё вопрос: может ли быть совпадением то, что прежде не прибегавший к моим услугам Коршун вдруг вызвал меня, чтобы написать именно это письмо? Угу, случайность… а ещё свиньи по небу летают.
И наконец. К чему одному герцогу соваться в дела другого? Ведь опекунство принадлежит Кабану. Зачем вообще Коршун в это полез? Для того чтобы помочь найти пропавшую сиротку? Как-то не вяжется. А тогда зачем? Но — вот! — думаю, я обязана, как верный слуга, предупредить Кабана о том, что его вельможный гость, Плечо Правосудия, интересуется Эльмой Эл’Сиран. Если Коршун догадался, кто я такая, хуже не будет. А если не знает или не уверен, отведу от себя подозрения.
Значит, иду к Кабану.
— Говоришь, Эльма Эл’Сиран?
— Да, ваша светлость!
— А кому адресовано?
— Не знаю, ваша светлость, имени герцог не называл.
Говорить, что письмо обращено к какой-то леди, я не стала. А то вдруг Кабан решит, что к этому имеет отношение моя тётушка Анель? А она у меня одна-единственная, причём любимая. Так что врагу не выдам! Ответила правдиво на вопрос — и не более того.
— Ясно. Свободен. Да, если будет что-то ещё, немедленно доложи!
— Всенепременно доложу, ваша светлость!
— Ну-ну, хватит кланяться. Иди, Тьери. И передай Мерсьену, что он мне нужен.
Ух ты, по имени назвал! Благодетель!
Но мало мне того, что из-за обещавшего отомстить выгнанного Руппера на улицах оглядываюсь, теперь ещё в особняке от каждой тени шарахаться… За что на мою голову такое?
И Сейсиля давно не видать. Интересно, почему? Жаль, я соскучилась. С ним поболтаешь, поглядишь, как веером вензеля выписывает, — и на душе легче. Наверное, люди так устроены, что даже на виселицу топать вдвоём веселей.
Но всё же — почему Коршун позвал меня писать это письмо?
Ни до чего разумного али логически обоснованного я не додумалась, зато исхитрилась подслушать через приоткрытую дверь разговор в гостиной между двумя герцогами.
— Слышал, лорд Абелер, вы интересуетесь моей воспитанницей Эльмой Эл’Сиран?
Ну, Кабан! Убила бы — первой же фразой сдал меня с потрохами.
— Ваш Тьери доложил? Прилежный мальчик, ничего не скажешь.
Гм. Ответный укол… и никакой информации по сути дела. Хотя нужна ли она? Факт-то установлен.
— Да бросьте. Тривиальный случай. Провинциальная дурно воспитанная девица, которая чуть не организовала мне несчастный случай при въезде в город. За что и должна была поплатиться… но сбежала. Найти пока не удалось. Опекунство оформлено законно. Как выйдет срок, пущу обычным ходом через поверенных дело об изъятии имущества, хотя изымать там особо нечего, всё ценное заложено.
Вот сволочь! Описал всё так, словно я и впрямь покушение готовила! Услышь кто-нибудь эту историю впервые, сам бы захотел придушить малолетнюю преступницу и маргиналку Эльму.
— Кстати, новая упряжка у вас чудесная, — послышался баритон Коршуна. — Сколько один такой золотой красавец стоит?
Кабан закашлялся. Ну да, он-то не заплатил ни Эйлера, просто украл коней. Как ловко Коршун ткнул в болевую точку! Угадал… или знал?
Но пора ретироваться, пока меня не поймали на некрасивом деле подслушивания. Хотя назовём это собиранием информации. Но теперь, в свете маячащего в перспективе судебного иска по обиранию пропавшей сиротки, встреча с тётей превратилась из желанной в жизненно необходимую.
Значит, нужно постараться это организовать. Пять корзин писем мы разобрали, но новые приглашения на званые обеды приходят каждый день, так что выбраться на законных основаниях из особняка — не проблема.
Глава 21
Случается, что наказание влечет за собой преступление.
Последнее время, после того как выгнали Руппера, я стала ходить по улице с оглядкой. Как-то не показалось, что чернявый живодёр шутил, угрожая меня пришибить. А после увольнения и палок отрицательных эмоций и стимулов расквитаться с наглым мальцом, то есть со мной, должно было добавиться. При этом иллюзий я не строила: я — девица, а не дюжий удалой сабельник. То есть драться не умею, а бегаю по определению хуже любого парня. Конечно, если простимулировать, то есть напугать как следует, скорость будет приличной… но лучше до таких крайностей не доводить.
Плюсом было то, что после ежедневных мотаний по десяткам адресов Кентар я уже знала неплохо — и где срезать путь можно, и у каких особняков охрана стоит. Но всё же теперь я сторонилась узких пустынных переулков и ежедневно меняла маршрут, например переходила Меру по разным мостам. А ещё регулярно оглядывалась.
И до какого-то момента мне везло — Руппера я не видела.