Тот снова стоял у забора, привалившись спиной и держась обеими руками за бок. Потерянный ножик — точно, кухонный — валялся на земле. Что с мальчишкой? Неужели ранен? А если смертельно? Я же не врач, даже помочь не сумею…
Кинулся к нему:
— Тьери? Ты ранен?
— Сей-силь? — Тон был робким, неуверенным, голос дрожал. — Это ты? Откуда ты здесь? А где?..
— Я, я, не бойся. Ты — ранен?
— Не знаю. Кажется. — И пожаловался: — Больно.
Девы-Заступницы! Не знаю, чем мальчишка насолил этому чернявому уроду, но случившегося он не заслужил. Пусть всё обойдётся! Пусть он выживет!
— Покажи!
— Не надо!
— Дурак! Если там рана, надо хотя бы остановить кровь! — Огляделся: чёрт, в этом болоте даже присесть негде. — Обопрись на меня и стой! Можешь?
— Кажется…
Взглянул в иссиня-белое лицо с круглыми серо-зелёными глазищами с широченными зрачками. Так испугался или ему настолько плохо? Сейчас узнаю.
Коричневый камзол оказался распорот на уровне талии. Полотняная рубаха тоже. Но под рубахой было намотано что-то ещё, что-то плотное, а местами твёрдое. Нательный пояс! Зачем он таскает такое на себе? Хотя какая разница, зачем? Похоже, сейчас именно он спас Тьери жизнь. Если бы кинжал вонзился в живот, как метил тот урод, то пропорол бы печень. А так острие клинка наткнулось на что-то твёрдое и съехало вбок, распахав пояс и оставив на теле всего лишь царапину. И, пусть та и кровоточила, смертельной рана явно не была. Промыть, забинтовать… если грязь не попадёт, через три дня будет как новенький!
— Всё в порядке, жить будешь!
— А больно почему?
— Думаю, будет синяк хороший от удара, и царапина жечь должна.
— Царапина?
— А ты думал, у тебя кишки сейчас на землю выпадут? — пошутил я.
И, похоже, как-то не так. Потому что белый Тьери позеленел и стал куда-то валиться. Подхватив мальчишку, обернулся к стонущему на земле бандиту:
— Ты! Уезжай из Кентара! Встречу ещё раз — перережу глотку. Понял?
Тот испуганно закивал.
Ладно, раз головой так мотать может, значит, выживет. А нам отсюда пора…
Обратно к цивилизации мы ковыляли долго, хотя уже к перекрёстку Тьери попытался освободиться и начать переставлять ноги самостоятельно.
По пути я вытащил из Тьери историю конфликта с Руппером, как звали чернявого. Надо сказать, что услышанное заметно уменьшило угрызения совести по поводу того, что с хорошей вероятностью живодёр останется хромым на всю жизнь. Наверное, всё же карма есть. Жаль только, что вселенская справедливость чаще добирается до конюхов, чем до герцогов.
Но Тьери еле плетётся. И шатает его… Надобно что-то придумать.
— Знаешь, в квартале от перекрёстка я заметил гостиницу. Давай снимем там комнату, нужно промыть твой порез. И заодно перекусим. А как придёшь в себя — пойдёшь дальше, а я тебя провожу.
Ну да. И поговорим не на улице. А то я так и не спросил о том, что творится сейчас в герцогских пенатах.
Нет! Ну так, вообще, можно?
Мало того, что когда я предложил Тьери помочь обработать рану, тот ощетинился аки призовой гибрид ежа с ершом, так мелкий нахалёныш ещё и выпихнул меня в коридор, заявив, что позовёт, когда закончит переодеваться. У него с головой всё в порядке? Откуда такая аномальная стыдливость на ровном месте?
Ну ладно. Придётся постоять снаружи, подпирая косяк. А то вдруг тот упадёт? И может, оно и к лучшему, что сейчас я не вижу Тьери. Потому что хотелось хоть немного прийти в себя. Ведь испугался не только он. Я тоже перетрусил до смерти, когда показалось, что могу его потерять…
— Сейсиль, я всё! Заходи! — раздалось из-за двери.
Быстро он. Вот и славно. Пока ждём обеда, можно поговорить.
Он стоял у стены, в простенке между креслом и потемневшим от времени низким комодом.
— Сейсиль, прости…
— Простить за что?
— Ты спас мне жизнь, а я даже спасибо не сказал.
Я шагнул к нему. Вообще-то, хотелось просто взять его за плечи, чуть встряхнуть, понять, что он действительно рядом и жив… но получилось иначе.
Когда это лохматое чудо оказалось прямо передо мной, между упёртыми в стену ладонями, сердце заколотилось где-то в горле. Чуть наклонился — и почувствовал, как пульс стучит, ускоряясь, в висках. Выходит, я не ошибся — меня к нему тянет.
Но и тогда ничего бы не случилось, если бы не сам Тьери. Он мог остановить меня одним словом, одним жестом, одним вопросом. Достаточно было бы, если бы он просто продолжал таращиться на меня своими невероятными серо-зелёными глазищами… Но он отчего-то порозовел, потом едва заметно, буквально уголком рта, улыбнулся — и зажмурился. И замер. И только часто-часто, как если бы снова бежал, дышал.
В общем, сам не понял, как такое вышло, но я поцеловал его в губы. Только что смотрел, разглядывал, боялся прикоснуться — и вот уже прижал к стене и целую как девчонку. Жадно, будоражаще, сладко. Правда, долго это не продлилось. Он тихо застонал мне прямо в рот… а потом вдруг стал отпихивать. Да ещё попытался въехать коленом между ног!
Хотя я и сам был в растерянности. Что я сделал-то? И, главное, зачем?
— Извини…
— Ты спятил, да?!
В общем, наверное, данная гипотеза весьма близка к истине. Кинул взгляд на взъерошенного нахохлившегося Тьери:
— Сказал уже, прости. Наверное, я просто слишком испугался, когда тебя чуть не убили.
— Ладно.
Казалось, он как-то поник. Потом проскользнул мимо меня и юркнул к двери.
— Сейсиль, может, обойдёмся без обеда? Пойдём отсюда?
— Тьери, тебя ж шатает. Давай перекусим, а пока ждём, расскажи, что сейчас происходит в особняке?
К концу байки о синем глазе, в которую я так и не смог заставить себя поверить, мы с ним снова держались как друзья.
Кажется, о поцелуе мы оба впредь решили молчать, сделав вид, что ничего такого и не было.
Эльма Тьери Эл’Сиран
Нет, ну я читала о поцелуях в романах. Но даже не подозревала, что «колени подгибаются» — отнюдь не метафора.
Сейсиль меня спас. А потом поцеловал.
Как такое понимать?
Основных вопросов было два: знает он, что я девушка, или нет, и нравлюсь я ему или нет?
Если б не нравилась, то зачем бы он меня целовал?
А тогда третий вопрос: насколько я ему нравлюсь?
Есть ли способ это как-то узнать?
А с девушкой что? С одной стороны, с какой бы радости он стал целовать другого парня? Но, если он догадался, что я — не парень, то почему не спросил прямо, даже не намекнул и вообще ничем, кроме поцелуя, этого не показал?
Нет, невозможно это бесконечно в голове крутить! Уже мозги кипят!
Но всё-таки: я ему нравлюсь или нет? И если да, как сильно?
Может ли быть так, что он уже понял, что я — девушка, но, поскольку сама молчу, считает неделикатным говорить об этом, но, так как я ему нравлюсь, намекнул о сделанных выводах при помощи поцелуя? Угу… размечталась! Опять впала в розовую сантиментальную дурь? Где видано, чтобы за юной леди ухаживали без единого слова или комплимента, просто притиснув в углу?
Ладно. Наверное, если я спрошу при случае, чем это было, он как-то объяснится? Тогда и поглядим. А сейчас — кыш из моей головы! Мне надо обдумать ещё раз, о чём говорить с тётей.
Но я ему нравлюсь?
Или нет?
На следующее утро я была злее линяющего скорпиона, ибо события предыдущего дня спокойному ночному отдыху не способствовали. Засыпая, я вертелась ужом с боку на бок, — стоило смежить веки, как перед глазами вставало лицо взволнованного, тянущегося ко мне Сейсиля — с невероятно синим взором, чуть приоткрытыми губами… Нет, ну что за свинство? Озадачил девушку, ничего не объяснив, — а я теперь спать спокойно не могу!
Наверное, надо бы с ним поговорить. Но когда я снова увижу эту заразу с веером?
В общем, я донервничалась до того, что додумалась, разбирая очередную пачку писем с приглашениями на обед, поинтересоваться у Мерзьена, почему пропала леди Сейсиль. Неужели прелестная леди разонравилась их светлости?
— Пока у нас гостит Плечо Владыки, девицам здесь делать нечего. Но ты не волнуйся, леди не скучает, ей оказывают достаточно внимания, герцог позаботился.
И осёкся. Будто сказал что-то лишнее.
— Достаточно внимания? — решилась осторожно переспросить я.
— Не суй нос куда не просят! — отрезал Мерзьен.
Что-то мне это не нравится. Выходит, пока Сейсилю отказано от дома, а иначе ситуацию никак не понять, Кабан то ли приставил за ним «хвост», то ли устроил ещё какую-то проверку. Но вчера слежки точно не было, иначе бы сегодня я не строчила тут витиеватые послания, весь смысл которых можно передать двумя словами «идите нафиг!».
Догадывается ли Сейсиль, что герцог что-то затеял? Может, да, а может, и нет… Но раз я об этом узнала, нужно найти способ фея предупредить.
А как? Вероятно, когда пойду относить письма. Только сегодня у меня уже назначена одна встреча — с тётей. На то, чтобы сделать дополнительный крюк, времени может не хватить.
Кстати… Должна ли я рассказать Мерзьену о столкновении с Руппером? Вот не уверена. Наверное, коли не понимаю, как нападение экс-кучера может сыграть в мою пользу, лучше промолчать. А если история всплывёт, то описать происшествие примерно так: «Да, увидел меня и прямо на улице бросился с ножом, но я увернулся, Руппер только распорол бок камзола. А потом какой-то прохожий его оглушил, а я убежал». Вроде бы и правдоподобно, и вопросов не вызывает.
Ладно. Сегодня поговорю с тётей, а после решу, как и когда предупредить Сейсиля. Дело явно не горит, потому что гости у нас торчат вторую неделю, и уж что случилось, то случилось.
К «Лучшей моде для лордов и леди» я пробиралась кружными путями, лихо прокатившись на запятках двух карет и пробежавшись по пустынному переулку — раз Руппер сейчас на ногах не стоит, то и мне больше бояться нечего.
Тётя, в новом платье муарового серо-голубого шёлка, отделанного серебряным кружевом, что удивительно шло к её светлым волосам и голубым глазам, встретила меня объятьями. Потом чуть отодвинулась, вгляделась в лицо, рассмеялась: