Однажды под гул поездов ей позвонил Никита с неизвестного номера. Вдрызг пьяный, каким она никогда его не слышала, он едва ворочал распухшим от алкоголя языком и потому изъяснялся косно, хоть и звучал честно.
– Выслушай меня и не бросай трубку! Прошу, – едва складывая слова в предложения, начал он.
– Я на работе. У меня минута, – она обдала его арктическим холодом.
– Олень, я правда сожалею, что ты узнала. То, что я сделал, никак не меняет того, что я тебя любил. Правда любил.
– Зачем тогда все эти бабы, схемы, мутки? Так не любят, – пыталась держать себя в узде Яна.
– Берег тебя от самого себя. – Никита то ли икнул, то ли рыгнул.
– Слишком патетично.
– Как мог, так и берег, – сквозь икоту выпалил он и после шумного вдоха задержал дыхание.
– Хреново вышло.
– Олень… – просопел он на медленном выдохе.
– Не смей меня так называть. Для тебя я Яна. А лучше вообще никто.
– Ян! Как будто ты не знаешь, как мы устроены. Совершенно неважно, кого мы отодрали на поводу у инстинктов. Главное – с кем мы хотим семью. Это приоритет. Я не хотел тебя ранить.
– А деньги в банке? Это тоже форма оберега?
– Ян, если бы ты не притащилась с полканом этим, поняла бы, что ничего криминального не планировалось, – снова одержимый икотой, объяснялся Никита.
– Ну конечно, нет. Просто ты хотел засадить собственную жену.
– Я же не просто так просил тебя уехать. Может, человек я так себе. Даже можно сказать, говно человек, но не дурак же?
– Не дурак, Никит. Только и не человек. Мне пора идти. Пока.
– Ян, не ложись только под ментов, – пытался он напоследок то ли выдать, что знает про ее фривольное поведение с Колей, то ли просто испугался появления полкана в отставке у нотариуса.
Она повесила трубку и пополнила список заблокированных контактов еще одним номером. Свист электрички рассек пространство и выдернул Яну в рабочие будни. И снова зашуршали платья, и на губах застывал вкус металла от иголок и булавок. Так длилось ровно до выходных.
Яна забыла выключить будильник и проснулась, когда за окном показалось прошитое нитями дождя утро.
Пытаясь избавиться от похабной трели, она одним открытым глазом заметила много значков на экране телефона. Спасибо ночному режиму, который уберег ее недолгий сон хотя бы до восьми утра.
Четырнадцать пропущенных звонков. И сообщение в телеграм: «Срочно перезвоните». В информации о контакте значилось лишь имя, Кирилл, написанное на латинице с одной буквой l в окончании. Яна спросонья долго копалась в памяти, пока не вспомнила это имя. Оно было среди секретных чатов у Никиты, как раз про вывод «лимонов». Яна села на новой накрахмаленной постели, казавшейся наждачной бумагой, и окончательно проснулась. Очевидно, нужно перезвонить, хоть и не было желания возвращать в свою жизнь мусор из прошлой жизни.
– Алло. Вы звонили. – Не пытаясь разыгрывать из себя вежливого собеседника, она запустила кофемашину. Та грозно зашипела и забурлила.
– Здравствуйте! Яна, это Кирилл. Прошу прощения за беспокойство. Просто хотел прояснить. Мы уладили с вами все вопросы? На этом шантаж закончился? Вы просто через Никиту меня шантажир… – Его голос был встревоженным и сипловатым. Он говорил медленно, растягивая гласные: видимо, не спал ночь.
– Что, блин? – перебила Яна незнакомца. – Я шантажировала вас? Вы, простите, вообще кто? – Внутри клокотал вулкан негодования.
– Так, давай без этого. Ты знаешь, что я его партнер, – собеседник понизил тональность и начал «тыкать». – Он же оставил тебе и квартиру, и пятнадцать миллионов сверху. Этого достаточно?
– Какая, на хер, квартира? Какие пятнадцать миллионов? Я и тебя не знаю, чувак! Откуда такая инфа? – Яна разлила молоко, пытаясь остудить кофе, похоже, и себя заодно.
– Хорош сиськи мять. Я тебе в телеге звоню, даю слово – никто разговор не пишет. Так что можно уже белое пальто снять. Тем более что ты знаешь только половину seed-фразы, а вторые двенадцать слов у меня.
– Я даже не знаю, что такое seed-фраза. – Яна вдруг вспомнила, как в школе не могла понять значение слова «фантасмагория», сколько ни вчитывалась в интерпретации словаря. И вот сейчас узрела этимологию, ощутила кожей.
– Мнемоническая фраза, если так будет понятнее. – Голос Кирилла зазвучал чуть растеряннее, это слышалось, потому что слово «мнемоническая» он произносил по слогам.
– Так! Давай сейчас разберемся! – Яна, заглотив кофе залпом, наматывала круги по комнате. – Первое – я в душе не… – чуть не скатилась она на нецензурную лексику, но собралась, – что такое мнемоническая фраза. Во-вторых, я никого не шантажировала и получила только те деньги, которые Никита должен был моему отцу! Заем по договору, договор имеется. И ни копейки сверху. Ну а про квартиру вообще смешно, он прописан у моих родителей.
– Доказать сможешь?
– Сейчас скину договор займа, свидетельство о собственности на маму. По поводу того, сколько я получила, можешь посмотреть видео с камер у нотариуса и из банка. Адреса и время скину. Заодно увидишь, с каким озорством мне твой партнер подложил семь с половиной лямов и усадил у выхода оперов, чтобы меня за вымогательство приняли.
На том конце линии послышался тяжелый вздох, после которого повисло колючее молчание. Воздух наэлектризовался по обе стороны связи, и Яна уже была готова бродить шаолиньским монахом по стенам, вместо мантры произнося «фан-тас-ма-го-ри-я».
– Кидай сканы, я перезвоню.
Яну засосало в кротовую нору – она снова дрейфовала по глухонемому простору Северного Ледовитого океана. Тревога, оцепенение, холод, пронзающий хрящи и суставы. Какие пятнадцать миллионов? Какая, к черту, фраза? Она швыряла файлы Кириллу в сообщениях, приговаривая «подавись, сука».
Прошло несколько часов. Время тянулось как гудрон, прилипший к рельефной подошве. Яне казалось, что кто-то привязал грузы к стрелкам настенных часов, и те с натугой двигались в рапиде. Яна пересматривала все сообщения Никиты, тщетно выискивала то, где будет двенадцать слов. Гуглила, что такое seed-фраза. И наконец входящий.
– Хороший у тебя муж. Просто топчик, – посмеивался Кирилл, но как-то по-доброму, будто встал на сторону Яны. – Ты в курсе, что убить человека ну от силы семь лямов стоит по Москве? А если в регионах поискать, но можно и за единицу частями по лесам раскинуть. А я не пожадничал, пятнадцать тебе отстегнул. Ну, точнее, как я сейчас понимаю, не совсем тебе, но отстегнул.
– Зачем такое расточительство? – закинувшись седативным, Яна умело изображала спокойствие молчаливой статуи.
– Ты была гарантией, что если что-то пойдет не так и Никита насрет на голову, то будет вариант, где раздобыть двенадцать слов.
– Кирилл, я тебе клянусь, что я не знаю никаких двенадцати слов. Я до прошлой недели даже не знала, чем мой муж на самом деле занимается.
– Он сказал, что ты знаешь. Более того, они у тебя хранятся на случай обыска.
– Это какой-то файл? Сообщение? Как это вообще выглядит? Для чего они нужны? – никак не могла допетрить Яна, властелином чего является.
– Так, понятно. Чем отличается кастодиальный кошелек от бумажного, ты не знаешь.
– Твою мать, можно как-то на пальцах объяснить? – Яна нашарила в ящике комода запрятанную на экстренный случай пачку сигарет. Как знала.
– Грубо говоря, у нас есть общак, только в криптовалюте, и, чтобы вывести оттуда деньги, нужны двадцать четыре слова. Для гарантии и чтобы сократить риски, этот код разделен на две части. Никита не может попасть в кошелек без меня, я – без него. Там застряло почти пол-ярда рублей. Не моих и не Никитиных. Теперь понимаешь серьезность вопроса?
– Так спроси у Никиты. Я тебе зачем?
– Да он тут, как и мой помощник Артем, пропал с радаров, вот я и решил с тобой напрямую прояснить ситуацию. А то один вопрос подвис, и люди беспокоятся, – вновь зазвучал он встревоженно и напряженно.
– А чем я угрожала якобы, что Никита не зассал у тебя столько денег взять? – Яна впервые выпустила дым ноздрями, и у нее даже не засаднило в носоглотке.
– Чтобы ты ментам seed-фразу не сообщила, чтобы не отдала ноутбук в органы, а вернула Никите. Ну и за брачный контракт, для сохранения активов, которые сейчас зависли на его счетах. Ну, и я подумал, что если вы договорились, то, может, ты знаешь, где он.
– Я ни копейки не получила, продала машину, чтобы заплатить адвокатам, у меня больше ни хрена нет. А насчет того, где Никита, ничем не могу помочь, сорри.
– Фантастика. Сука, Жюль Верн! – Собеседник истерически гоготал в голос, пересматривая видео из банка (у него, видимо, все было крепко схвачено), где полковник за шкирку затаскивает в кабинку Никиту. – Теперь вопросов еще больше стало. Сегодня Артем резко уехал, сказал, что домой надо, к семье. Никита улетел в Архангельск, тоже внезапно, и не отвечает никому из наших. А у меня из апартаментов тем временем пропали монеты общей стоимостью семнадцать миллионов. И камеры отключены.
– Сочувствую. А ты не в курсе, что у него такого криминального на ноуте? – пыталась все же понять содержимое ящика Пандоры Яна.
– Какой-то компромат по всем нашим операциям, еще какие-то документы по его старым делам, когда он работал в микрокредитовании и чуть не загремел за отмыв. Но вообще тебе лучше знать, это ты там рыскала.
– Да, блин, я посмотрела исключительно переписки с бабами, так и не открывала больше. – Яне хотелось завыть в голос, какого черта она по уши в дерьме, хотя ничего не знает: ни кода, ни фамилий, ни имен. Отскочив от реальности на волны праведного гнева, она вдруг застыла, вспомнив фразу Кирилла про отмыв. – Никита чуть не загремел? В тюрьму?
– Было дело.
– Бред, у него денег-то особо не было. Ну, по крайней мере, каких-то крупных. – Яна оглядела пространство, в котором они жили, и ужаснулась. Могла бы хоть внедорожник, оказывается, не продавать.
– Он залег года на три на дно, потом я на него вышел, начали потихоньку разруливать старые проблемы. Я вот тогда не понимаю, чего ты вцепилась в ноутбук, если знала только про измены?