ухающую мужским шампунем. Яна потерлась щекой о его волосатую руку, закрыла глаза и начала снова проваливаться в сон, больше похожий на забытье.
– Ложись уже.
Яна просочилась к нему под плед, и, хоть на диване было тесно, все равно ей показалось счастьем засыпать под аккорды еле слышного похрапывания, глубоко вдыхая в легкие запах мужского тела и пахнущего шалфеем и морской солью дезодоранта. Наконец сон наступал своими тяжелыми лапами на веки обоих сразу.
Коля не знал, что делать с Яной. Мокрые волосы намочили подушку и Колину футболку, но ему было по кайфу.
Яна не имела представления, что делать со своей жизнью в целом. За несколько секунд до того, как вырубиться, она размышляла, что было бы, если бы она тогда встретилась с Колей за чашкой кофе, а не продинамила? И как все повернулось бы, влюбись она в него тогда и уйди от Никиты, не открывая ноутбука. Все жили бы своими жизнями. И не знали бы правды, от которой хочется содрать с себя кожу. Ну почему? Почему она тогда не решилась быть плохой? Так странно осознавать, что твою жизнь могла спасти измена. «Но ты на нее не решилась и теперь расплачиваешься. Плохой быть все же пришлось, но уже по отношению к хорошему человеку», – стало последней ее мыслью долгого отвратительного дня.
Глава 17
Когда Яна разлепила глаза, Коли уже и след простыл. Она была уверена, что он слинял на работу. Бродила по квартире в его футболке с цитатой Джона Леннона, оценив состояние платья как непригодное, стала рассматривать коробки – нашла школьные фотографии из поездок. Он учился в центре Москвы, даже в самой его внутрибульварной сердцевине, совершал школьные паломничества разгоряченным юнцом за бугор: вот он в Crystal Palace Park в Лондоне с однокашниками на весенних каникулах, обнимает каменную ископаемую рептилию, здесь ему лет двенадцать; а вот – на фоне живописного озера и какого-то готического костела, написано, что это национальный парк возле Зальцбурга. Тут он уже юный красавчик, наверное, в канун выпускного шабаша или типа того. Разные жизни? Да Яна и сама не бывала в Лондоне, в Австрии одним днем, из Праги на экскурсионном автобусе, больше разъезжала по морским курортам, пытаясь компенсировать детскую нехватку йода.
Море она увидела, когда в карманном календаре уже обводила фломастером критические дни. До этого – только дача в Татищево, какие-то пансионаты, Псков, Валдай, Питер с мамой, ставший ненавистным Эрмитаж с любимыми Галиной Ивановной прерафаэлитами. Яна все талдычила, что хочет прыгать на волнах, как соседка по парте, выпрашивала, клянчила. Мать подкопила – свозила ее в Египет поздней осенью, когда вода еще не остыла, но, вылезая из нее, нужно сразу кутаться в свитер поверх полотенца и уворачиваться от промозглого ветра. Но даже тот дешевый полупустой отель в Хургаде был квинтэссенцией счастья. Почему Коля счел, что они люди из разных миров?
Яна не знала, что когда-то он закрыл одну жизнь и начал новую, оборвав все нити, связывавшие его с прошлым. Вынул одну кассету из проигрывателя и поставил другую. Да, кадры с той первой кассеты оставили зарубки и метки в его квартире, но не более. На полках скученно толпились книги, явно несвойственные простому менту, коллекция Герберта Уэллса в оригинале, на английском. Конан Дойль, Эдгар По. Это была книжная полка интеллектуала – совсем не похоже на Никиту, который скупал исключительно нон-фикшн про успешный успех. Как прокачать навыки переговоров, как манипулировать людьми, или «Как управлять рабами» Джерри Тонера – его легендарная находка.
Правда, вскипел он как раз из-за художественной книги, Керуака. Странно, что у него вообще оказалась книга битника. Если и были в мире люди абсолютно противоположные, то это Никита и Керуак. Какого черта он вспомнил о книге, которую вряд ли читал (английский у него вэри-вэри бэд)? Но эта мысль быстро ускользнула из похмельного мозга.
Может, она и Коля – одноволновые, может, у них могло бы получиться что-то серьезное? Но нет, не сейчас. Любая шальная мечта, залетевшая ей в голову, вызывала приступ паники. Она на себе узнала, что такое VUCA-мир[1] неопределенности, о котором проповедовали коучи и бизнес-тренеры во времена пандемии. Завтра – слепое пятно. Нет ни курса, ни вектора, ни попутного ветра. Одна большая тягучая неизвестность, от которой саднило в горле и сжимался желудок до размеров грецкого ореха.
В холодильнике у Коли была обнаружена еда, явно приготовленная женщиной. Куриный плов и гороховый суп с копченостями. Яна разогрела плов в микроволновке, он был жирным, много морковки и специй – в самый раз. Так готовят исключительно мамы и загружают потом горячие банки насильно своим сыновьям в багажники.
Заставив себя поесть, Яна снова принялась рыться в Колиных вещах. Он ничего о себе не рассказывал – поэтому приходилось играть в сыщика, только вместо трубки достопочтенного Шерлока она держала в руках новомодную электронную сигарету. В прикроватной тумбе Яна обнаружила школьные валентинки и выцветшие открытки, которые он хранил в жестяной банке из-под песочного печенья. На одну из них была приклеена фотография с девушкой и написан куплет из саундтрека к культовому блокбастеру. Первая любовь, должно быть. Яна рыскала и шарила по закромам, пока не вытащила из стопки выпускную фотографию с именами однокашников и классной руководительницы. Та девушка с валентинки – Ирина Москвитина.
Яна знала, что за спиной любого мужчины стоит… нет, не великая женщина, а девочка из школы, которая не дала или дала, но потом лягнула острым каблуком по яйцам. Яна молниеносно прогуглила ее – в соцсетях Ирина гордо именовалась фаундером благотворительного фонда, счастливой женой и «яжематерью», одной из однотипных женщин с лицами, смазанными пластическими хирургами до выдуманных канонов. Муж Ирины несколько лет назад был куплен английским спортивным клубом, и жили они преимущественно в Лондоне. Отдыхали в One amp; Only на Мальдивах, где исподтишка Ира отфотографировала чету Бекхэмов, и потом этот кадр разлетелся по желтым изданиям, поскольку выглядела чета достаточно анорексично. Еще Ирина строила из себя благотворителя всея Руси, – в инстаграме значились снимки из Москвы, куда она периодически наведывалась, примерно раз в год, и устраивала, судя по всему, сейлы дорогих сумок со своими подружками, на выручку от которых, уподобляясь Наталье Водяновой, строила детские площадки и проводила праздники в домах престарелых.
Интересно, Коля подглядывает за ее жизнью? Судя по письмам, она его любила в юности. И, судя по количеству совместных фотографий, роман их длился не одну четверть, а почти всю старшую школу.
Вслед за фотографиями Яна нашла целую коллекцию старых телефонов, с самой первой Nokia 3310 и далее до первого толстопузого айфона. При виде такого раритета захотелось поиграть в змейку. Вставила в розетку допотопную громоздкую зарядку и подключила телефон. Сразу всплыло предупреждение, что память СМС заполнена, и требование удалить их. Яна перешла в раздел с сообщениями. Это же эсэмэски от той самой Иры, которая была записана как Иришка. Странно было представить, что такой человек, как Коля, может обозвать кого-то Иришкой. Помимо «сладких снов», «добрых утр» и прочего, она писала длинно, так, что текст разбивался на десятки отдельных сообщений и влетал в копеечку. Например, его мать просила с ним поговорить, чтобы Коля рассмотрел юрфак МГУ, как и она. И что Академия ФСБ или школа милиции – ошибка. И если это из-за нее, то она умоляет этого не делать. Ого, он даже съезжал из дома к деду на время вступительных экзаменов.
Снова удивляясь тому, как мало она знала о Коле, Яна вернулась к своему телефону. Порывшись в сети еще немного, Яна нашла интервью Ирины Москвитиной: в получасовом видео повзрослевшая «Иришка» рассказывала, как пережила физическое насилие в старших классах в ночном клубе в туалете и именно поэтому очередной сейл посвятила помощи жертвам насилия. Тогда преступника не нашли, в полиции сразу сказали, что шансов вычислить насильника мало, и она не стала писать заявление. Добродетельницу до сих пор крыло от произвола и безнаказанности отмороженных на голову упырей в России. Она даже упомянула, что ее парень избил охранника в клубе, выкрал записи, по камерам пытался установить личность того ублюдка: все приходилось делать без помощи тогда еще милиции. От страха и алкоголя Ира мало что помнила. Да и не хотела она суда и следствия, всей этой бесконечной волокиты, и становиться предметом обсуждения параллели – тоже так себе перспектива. «Так я потеряла первую любовь, он решил пойти по стопам отца в органы, чтобы навести порядок в прогнившей системе. Дальше жизнь развела нас, и я не знаю, как сложилась его карьера. Наверное, это цена того, что я не пошла писать заявление», – открывалась Ира с человечной стороны, и пренебрежительное отношение Яны испарилось.
«Гены пальцем не раздавишь», – Яна вспомнила, как мама не хотела, чтобы дочь была хоть как-то связана с театрами. Но ее, как назло, тянуло в творческую стихию.
Интересно, кто перелистнул страницу? Коля или Ира?
«Ты же сам ныл, что все детство ненавидел работу отца и людей в форме. А теперь ты делаешь то же самое?» – писала она ему в эсэмэсках капслоком. Но ответного сообщения Яна не нашла. Наверное, все-таки Коля.
Разогрев еще одну порцию плова, Яна вернулась в кровать, на тумбочке рядом увидела ноутбук с наклеенным стикером – пароль. Она не решилась самовольно лезть в чужое цифровое пространство. Во-первых, это перебор с нарушением личных границ, во-вторых, свежа в памяти предыдущая история с ноутбуком.
Взяв в руки телефон, чтобы позвонить Коле, Яна вздрогнула от внезапного сообщения. «Ты в порядке?» – от Кирилла. «Да, спасибо за беспокойство. А ты?» – ответила Яна, прокручивая в голове варианты едких ответов, как у нее дела на самом деле. «Сойдет», – очень лаконично ответил Никитин бывший партнер. Интересно, он правда беспокоится о ней или просто контролирует ситуацию? Яна набрала номер Коли.