– Я не наказываю, просто не могу с тобой спать! Ну, считай меня странным, но для меня измена – гарантия антистояка.
– Блин, как я могла тебе изменить, если у нас не было договоренностей?
– Закрыли тему. – Он поднялся и убрал со стола свою тарелку, пока Яна сидела, поджав колени, с опущенной головой.
Она подлетела с места, когда завибрировал телефон, уверенная, что наконец звонок от матери, которая спешит поведать, как прошла операция. Коля первый схватил в руки трубку, заранее не ожидая ничего хорошего от мелодичной трели входящего. На определителе высветился номер Крис.
– Яна, это капец! – Подруга транслировала истерику повышенными децибелами и гнусавила, хлюпая носом. – Леська не вернулась из школы!
– В смысле – не вернулась? – Яна поставила вызов на громкую связь и остановила Колю, который уже собрался в душ. – Телефон ее не отвечает?
– Я вернулась с прогона, ее нет дома. Обед нетронут. Телефон не отвечает. Я бегом в школу.
– И?
– Навела там шухер, наорала на охранника, начали смотреть видео с камер. Вышла сразу после седьмого урока. Девчонки к автобусной остановке побежали, а она – пешком. Не видно, чтобы ее кто-то забирал. Сейчас в полицейском участке сижу. Заявление написала, хоть его и не особо хотели брать, но я тут всех на уши поставила.
– Что говорят?
– Камера на перекрестке не работает. Вот пытаются сейчас посмотреть, не катался ли кто из патруля ЦОДД с видеорегистраторами. Но пока глухо как в танке.
– В айклауд ее заходила? Где последний раз телефон засветился? – Яна положила голову на стол, почувствовав пульсирующую тошноту. Голова кружилась, ноги будто поролоном набиты вместо костей и мяса.
– Да еще в школе.
– Может, пошла на свиданку какую? Или телефон сломала и поехала ремонтировать, чтобы от тебя не схлопотать. – Яна дивилась самой себе, успокаивая подругу немыслимыми предположениями, которые вылетали из нее пулеметной очередью. Лепетать елейным тоном, когда внутри камни с грохотом катятся ошметками величественных скал, – как это возможно?
– Восемь вечера, Ян. Она никогда не загуливает без предупреждения.
– Ты сейчас где? – Яна потрясла головой, собрала волю в кулак и перешла на конструктивный диалог.
– Вышла от следователя. Он там звонит по поводу камер на соседних светофорах. Вдруг где засветится.
– Спроси, какое ОВД, – начеркал на листке бумаги Коля, чтобы не встревать в разговор.
– Крис, а в каком ты отделении? – Яна кивнула и тут же озвучила написанное.
– На Скаковой улице.
Коля показал пальцами время, через которое они домчатся до нее.
– Крис! Я через пятнадцать минут буду.
– Кому могла понадобиться моя дочь? – Крис оглушила вопросом, будто бы Яна – мелководная рыба, а ее слова – динамит в руках рыболовов-браконьеров.
Коля, внимательно слушая, принялся натягивать свитер на домашнюю майку, чтобы скорее выйти из дома. Яна тоже уже вскочила в джинсы, придерживая телефон плечом, и схватила куртку, чтобы пулей вылететь решать вопросы.
– Уже еду, – скомканно попрощалась Яна, прекрасно понимая, что на нее можно надавить в этой жизни только через троих человек: родителей и крестницу. Отец в больнице приходит в себя после трехчасовой операции, мать ночует на кушетке возле реанимации, подложив под голову пакет с полотенцем и тапочками. Туда чужаку не пробраться – из-за бушующего вируса Галина Ивановна брала отделение сосудистой хирургии штурмом. А вот дотянуться до Леськи оказалось проще простого. Тем более что Никита как никто другой знает, насколько Яна с ней душевна близка. Многие на детской площадке часто принимали Лесю за ее дочь, даже если рядом стояла Крис. Имелась у них внешняя схожесть в виде задранных кончиков носа, широких лбов и созвездий родинок на щеках. Не говоря уже о внутренней сцепке, сколько ухмылок Леся срисовала с крестной. А когда малышка сломала ногу на льду, пытаясь вертеть тулупы, Яна хромала вместе с ней – внезапно заболело колено, но МРТ твердила, что все в полном порядке. Может, конечно, психосоматика. А может, тогда в Елоховской церкви, когда она держала смиренно посапывающий сверток с младенцем, покрыв голову шалью, их пуповины тоже соединились между собой. И Крис стала больше чем подругой, переквалифицировалась фактически в родственницу со странным наименованием «кума». Их повязали между собой не только одна на двоих шпаргалка на вступительном экзамене, учеба на историческом, спонтанные подработки в театре киноактера, крестины в морозный январский день – теперь они припаяны друг к другу ящиком Пандоры, принявшим обличье серебристого ноутбука.
В ожидании лифта Яна молниеносно написала два одинаковых сообщения – Кириллу и Никите: «Отпусти ее! Ты в своем уме?!». Первый импульс подсказал, что уже фактически бывший муж хотел вынудить ее таким образом пойти с «повинной», но разум говорил, что и Кирилл таким образом может «стимулировать» память Яны и настойчиво требовать код.
Она пнула ногой створки лифта и бросилась по ступенькам вниз, попутно вбивая адрес в телефоне. Коля, даже будучи в прекрасной спортивной форме благодаря регулярным хоккейным тренировкам, догнал ее, лишь когда запиликала дверь подъезда и вечерний сумрак, смешанный с фонарным заревом, ворвался в темный предбанник.
– Ты что делаешь? – заглянул он в телефон Яны, пытаясь отдышаться.
– Такси заказываю.
– На хрена? Мы же на мне едем.
– Ты едешь на Скаковую, а я – в Сити, к Кириллу.
«Водитель найден. Будет через шесть минут», – сообщило приложение.
Яна снова набрала Кириллу – телефон недоступен. Никита на сообщение не ответил. Даже не прочел.
– Да успокойся ты, женщина! – Коля вырвал смартфон из ее дрожащих рук и отменил такси. – Сядь в машину.
– Отвези меня в Сити. Башня «Санкт-Петербург». Там Никита у охранника оставил для меня деньги. Я пойду отдам эти сраные пятнадцать миллионов.
– Ян, ты сядешь. И крестнице не поможешь, только Никите. И еще раз подумай, может, на хер не надо покидать квартиру? Я сам помогу найти девочку.
Яна не реагировала, а только продолжала названивать Кириллу – тщетно. Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
– Ее похитили из-за меня.
– Мы этого не знаем. Она выходила на связь? Тебе звонил Кирилл или Никита насчет нее? – Коля терялся в событиях этого дня. Если до этого враг Яны был осязаем, имел форму конкретного физического тела, то сейчас все размазалось в пространстве и времени.
– Нет. Было несколько звонков, номер не определялся. Но я не брала трубку, как ты и сказал.
– Леся тебе точно не звонила? Уверена? – дожимал ее вопросами Коля.
– Нет, конечно, я бы взяла на ее звонок.
Телефон прогремел «Бухенвальдским набатом» у Коли в руках.
«Кого отпустить? Ян, ты там совсем поехала уже?» Яна силой выдернула телефон и отбежала на безопасное расстояние, чтобы ответить.
«Не юли! Ты знаешь, про кого я. Я поеду к Кириллу и отдам деньги», – быстро набрала она, совершив с десяток опечаток и орфографических ошибок.
«Ян, поздно. Я просил тебя это сделать еще днем, сейчас уже ничего не изменить. Ты не сделала то, что ты не сделала, и этим сделала то, что ты сделала».
Яна закрыла рот рукой, сдерживая вопль ужаса, смешанного с первозданным гневом.
– Я все равно поеду в Сити!
– Ты сейчас успокоишься, и мы отправимся на Скаковую. – Коля жестко взял ее под руку и повел к припаркованному внедорожнику.
– Пусти меня, – жестко отрезала Яна, стараясь не привлекать внимания прохожих.
– Нет.
– Сдурел? А ну убери от меня руки. – Ей удалось вычленить себя из сцепки на несколько секунд, но Коля в буквальном смысле поймал ее за шкирку.
Яна отбрыкивалась, махала руками, плевала ему в лицо, истошно вопила. Коля перехватывал ее запястья, пытался угомонить по-джентльменски – например, крепкими объятиями. Но в ответ ему прилетела острая коленка в пах. Яна, словно фурия, прокусила ему запястье до крови и оставила на шее когтистые следы царапин. Спустя несколько минут шебутной кутерьмы он не сдержался и залепил ей едкую пощечину. Может, хоть так угомонится?
Он поднял руку на женщину.
Майор полиции, сын уважаемого человека, доблестный сотрудник правоохранительных органов ввязался в драку на улице и залепил женщине увесистую оплеуху.
Да, чтобы угомонить.
Да, это подействовало.
Но уважать он себя перестанет.
Яна сидела на бордюре, держась за щеку, и тяжело и часто дышала, стараясь не заплакать. Буквально всасывала глазницами слезы внутрь. Как настоящий боец.
– Ян, прости меня! – Он сел перед ней на корточки и пытался посмотреть, не оставил ли синяк на скуле. Лаптя-то у него тяжелая. – Посмотри на меня, не молчи!
– Уже ничего не изменить? И не исправить? – Яна вдруг обняла Колю, вцепившись в подол кожаной куртки.
– Я не знаю. Но сейчас мы должны поехать к Крис.
– Мы все расскажем ментам? Давай уже все выложим. И гори оно огнем.
– Нет. Ничего рассказывать мы не будем – ни следователю, ни Крис. Да и доказательство исчезло. – Коля повернул телефон экраном к Яне, показывая, что сообщения больше нет.
– Она мне как дочь. Лучше бы меня тогда приняли в банке. Зачем меня этот полковник вытащил? Зачем я тебе тем утром позвонила? Это я во всем виновата. – Яна отпрянула от Коли и начала хлестать сама себя по щекам. – Это все я винова-а-а-та!
Коля сжал ее так сильно, что несколько позвонков в грудном отделе хрустнули, словно на приеме у профессионального остеопата.
– Или ты сейчас собираешь себя в кучу, или я вызываю скорую и кладу тебя в клинику неврозов.
Странно, но эта угроза, как и пощечина, сработала лучше уговоров.
Глава 22
Время загустело и текло сквозь талию песочных часов, как на процедуре физиотерапии в детской поликлинике, когда в нос засовывали прокварцованную конусовидную штуку и прогревали пазухи. Дорога в десять минут, казалось, растянулась на юрский период или целую мезозойскую эру.