– Да. И я бы очень хотела это увидеть своими глазами. – Внутри Яны тек густой яд вместо крови, когда речь заходила о Никите.
– Ян, не хотел при Коле. – Он взял у Яны из рук банку с газировкой и сделал глоток. – Но мне все покоя не дает та история у банка. Помнишь, я его за шкирку тащил? Он вообще не ожидал полкана застать у нотариуса.
– Да как такое забудешь.
– По дороге он мне путано пытался сказать, что те оперы в машине были не для того, чтобы закрыть тебя, а вынудить уехать из страны. Что он тебя этим спасти пытался.
– А что он должен был делать? Распечатку чистосердечного подписать и дату поставить? Естественно, он как мог отпирался.
– Ну, пробил я потом по номерам машину, кто выезжал. – Макс все же решил очистить совесть. – Ребята из Центрального округа, все выходные. Везли колымагу на сервис. Никого при исполнении там не было. Если бы хотели нарисовать тебе арест за шантаж, поумнее бы раскинули карты. Не знаю, ну или совсем дурак твой Никита, – пожал плечами Макс. – Сказал, что по-хорошему ты не захотела, и у него нет выбора.
– Выбор всегда есть, – резко осадила полковника Яна.
– Ян, ты взрослая девочка, должна понимать, что выбор – это не когда черное или белое. А и так плохо, и так. И выбираешь из двух зол для своих близких меньшее. – Он отвлекся от железных гусениц, мигрирующих между странами. – О, наша очередь подошла! По коням! – крикнул он в окно Крис, флиртующей с широкоплечим пограничником.
Тбилиси – город с добродушным лицом. В нем есть причудливая простота и открытость, что фактурными балконами, пестрыми коврами и улыбчивыми лицами сплетается в единый орнамент. Тут даже дворовые коты не царапаются.
Плутая в локонах крохотных улочек, они наконец нашли заветную улицу Вахтанга Беридзе. Там с полуночи их ждал администратор небольшого отеля на двенадцать номеров – Георгий, который предпочитал, чтобы его называли Гио. Он выдал ключи от свободного номера, чтобы усталые путники могли принять душ после дороги. Ночная смена заканчивалась в восемь утра, и дальше он должен был сопроводить странную компанию в дом своего дяди, за которым он присматривал, пока тот разбирался с делами в Киеве. Выгрузившись в закрытой для туристов Грузии, обозревая просторы небольшого виноградника, дивясь аутентичному убранству дома, Крис с Лесей упали на диван и блаженно улыбнулись. Макс уснул, сидя на банкетке и вопреки протестам Гио порываясь разуться. Убедившись, что холодильник заполнен, Гио решил оставить всех отдохнуть, но на прощание гостеприимно поинтересовался, что он может сделать для дорогих гостей некогда дружественной республики.
– Отвези меня в церковь, как будет время. Хочу исповедаться, – попросила Яна.
Коля шел через проходную, возвращался на работу разгребать Эверест накопившихся дел. Яну проводил, она теперь в надежных руках. Уже наверняка в аэропорту. Пройдя через турникет, он резко остановился, глядя в телефон, а потом, спустя минуту созерцания дисплея мобильного, вылетел обратно, за территорию управления.
Яна нашла фразу. Сперва он подумал, что она просто шлет ему милые фотографии с кофейком в аэропорту, а-ля «мир должен знать, что я ем». Но, присмотревшись, прочитал текст на салфетке.
Закурив и перечитав фразу раз двадцать, упорно пересчитывая слова вновь и вновь, он решил, что надо давать делу ход. Сегодня же, незамедлительно.
– Доброго дня, дядь Жень!
– Алло, Коль, привет. Я еще не успел…
– Да погодите. Давайте я сегодня приеду, еще потолкуем. Есть новые вводные.
– Ну давай, жду. Что-то хорошее или плохое?
– С точки зрения субъективного идеализма, реально существует только сознание субъекта… – Как-то на автомате Коля вспомнил, что в юности заговаривал зубы, когда не знал, как корректно ответить на вопрос. «Хорошее», «плохое» – сейчас эти слова давно не отражают сути происходящего.
– Ясно, – вспомнил Колино ребячество Евгений Петрович, знавший его с пеленок. – Опять какая-то непонятная херня. Ну приезжай, расскажешь.
Вырваться из отделения пораньше не вышло. Он примчался к дому из бруса за трехметровым забором, когда генерал уже собирался почивать в своем ареале посконности и домотканости.
– Дядь Жень, извиняйте! Совсем никак не мог раньше, – извинялся он.
– Да не вопрос. Только если меня вырубит, жди до утра, пока глаза продеру.
– Я быстро. Мы нашли seed-код от кошелька. – Глаза Коли горели каким-то нездоровым огнем. – Я хочу сам отдать его Марченко. Мне нужна встреча с ним, у себя в управлении я никак не нарисую посещение. Без вас тут никак.
– Так, стоп. Может, не будешь светиться так уж явно? Можно же через нужных людей все сообщить, так, чтобы все гладенько. – Генерал забыл, что минуту назад его клонило в сон. Его глаза загорелись теми же искрами, что танцевали в зрачках Коли. – Заиграл тестостерон. Затанцевали гормоны макабр. Лично хочешь дело прихлопнуть?
– Хочу. Все конторские интересы озвучу, от себя один только добавлю. Даже проверенного человека им дам, чтобы четко с Никитосом все порешали.
– Ладно, озвучивай мне свою схему, раз у нас теперь истосковавшееся либидо правит бал.
– План такой: я двигаю к Марченко, сдаю Никиту, показываю ему справки о переквалификации, кратко рассказываю про Яну, про Кирилла, который на нее вышел. Никиту тем временем отдаем разрабатывать в УБЭП и БСТМ. Пусть сами разбираются, кому что интересно по нему. И те и другие налетят на дело как коршуны. После доступа к кошельку Марченко и Захаров пойдут на сделку с ментами, чтобы повесить все на Никитоса. Поэтому я сообщу, что отдам seed-фразу, только если они сдают нам ментов, а там прямо жирное дело будет – по всем федеральным каналам пройдет. А кто из них решит прибить змееныша – уже и неважно будет, может, коршуны из ЦАО, может, захаровские. Только мне нужны гарантии, что Яну никто не тронет.
– Можешь сказать, что она наша. Сделаем левые справки, что она информатор. После этого вряд ли втянут. Я наберу по ее душу с утра, – ехидно улыбался Евгений Петрович. – Наконец в ком-то проснулся охотник. Все менты в душе хищники, как бы праведно свое дело ни рисовали в глазах общества.
– Вы правда думаете, что я это из-за Яны решил выйти из серых кардиналов?
– Все в конечном счете из-за баб. Вспомни Троянскую войну, как Парис украл у спартанского царя Менелая жену. А Елена потаскуха еще та была, ей мойры пять мужей наплели. Вот и вы с Никитой из-за Яны друг другу в глотки вцепились. Все беды в истории от похотливых куртизанок.
– Яна реально хорошая. Я таких давно не встречал. Дурная, конечно, но хорошая.
– Главное – чтобы она не принесла тебе в дом Троянского коня потом. – Евгений Петрович взял у Коли зажигалку и подпалил прокрадывающуюся змеей из шерстяного носка нитку.
– Больше не буду привозить вам Гомера и прочий эпос.
– Ладно, устрою тебе встречу с Марченко, только ты все четко проговори с конторскими, чтобы без мракобесия и вольнодумства. – Ребяческую улыбку смыло со старчески усталого лица.
– Будет сделано, товарищ генерал! Тогда я вызываю своего человека из Грузии, чтобы решить вопрос с Никитой.
– Если ты ему веришь – вперед. С меня-то взятки гладки, я не при делах. Это ты парой звезд на погонах разжиться хочешь, а я уже так – внукам на радость все это проворачиваю, – покосился он на фото двух веснушчатых пацанов на фоне Ниагарского водопада. – Слушай, может, пустим все-таки Никиту по этапу? Не будем играть в 90-е, ей-богу дурной сериал. Девочку ты хорошо спрятал?
– Захотят – не найдут.
– Ну хорошо. Обложился подушками безопасности со всех сторон. Ментовской мести не боишься? – Евгений Петрович вспомнил, как они с Колиным отцом месили грязь сапогами, выбиваясь в капитаны.
– Ментов на зоне не любят, редко выходят. Да и потом, они вконец уже охренели – берега путают. Особенно Соловьев этот.
– Ладно, дело шумное будет. Ковра, под которым грызться, мы им не оставим. А сейчас поезжай спать. Тебе еще свой план завтра большим чинам презентовать. Но ты переспи все-таки со своим решением, стоит ли тебе ехать к Марченко самому. Я перед твоим покойным отцом за тебя отвечаю. Если не уберегу, то что я за человек?
– Менты – не люди. А мы с вами до волос с мудей менты. Целиковые. Абсолютные.
– Ладно, я понял твою просьбу. – Евгений Петрович не в силах был усидеть на стуле и пошел по комнате, поправляя картины на стенах и двигая позолоченную солонку по столу с места на место.
– Дайте знать. Мне нужно поручение следователя на этой неделе – в Кировскую область готов мчаться хоть завтра. Нельзя тянуть, это все и так небыстро будет делаться.
– Так, пошел, давай. Ты сначала завтра договорись о деталях, это тебе не гиббоны толстопузые, они театральных выходок не любят.
– Понял. Спасибо, дядь Жень. До завтра.
– И помни, Троя пала. А Менелай в итоге вернул жену. Так что бойся данайцев, дары приносящих, – не смог он не приправить книжным пафосом разговор.
На следующий день Коля терпеливо ждал звонка от генерала. Понятно, что такие вопросы с кондачка не решаются. Но ведь причин тянуть кота за яйца просто нет.
Оставшись снова наедине с собой в опустевшей квартире, опер-одиночка поймал приступ сильной хандры поздней ночью, даже ближе к утру. Оказалось, что к хорошему привыкают быстро, и к Яне он привык так, словно они прожили вместе несколько лет. Сейчас у него началась какая-то одержимость, он не мог спать, не мог думать ни о чем, кроме как о реализации своего плана. Если все выгорит, может, со временем он соорудит навесной мост над пропастью между ними? Главное – чтобы не отражались друг в друге убийцами.
Кое-что из вещей Яны все же осталось в его доме. Икона. Николая Чудотворца. Значит, вот кого она выбрала посредником в переговорах с Богом. «Надеюсь, он ее услышал», – проговорил Коля сам себе, убирая лик святого в ящик комода, где прежде толпились ее футболки.
На следующий день Коле позвонили. Но это был не Евгений Петрович. Звонок поступил на рабочий телефон уже ближе к концу последнего рабочего часа.