– Веник бы ему, – невозмутимо сказал Раков, пока Лепихин дрожащими руками тащил из нагрудного кармана пузырек с лекарствами. – А то чего он там как дух в учебке руками возится? Развели дедовщину, плюнуть некуда.
– Презервативы использованные, – оторвать моментально крошащуюся в руках массу от решетки фильтра не получалось, но потом Витька догадался взять из кучи под люком осколок бутылки, и дело пошло куда легче. – Около трети упаковки.
– Что-нибудь еще? – вкрадчивым тоном поинтересовался Раков.
Думал Витька недолго. Мороз в полтораста градусов к долгим размышлениям и лишней субординации не располагал.
– Кроме того, – мстительно закончил он, – при визуальном осмотре внутренней поверхности бака найдена сделанная красным аэрозольным баллончиком загадочная надпись, похожая на римскую цифру XVII.
– А они что у вас, – Раков с любопытством посмотрел на Лепихина, – русский язык совсем забыли?
– Моральный облик советского инженера, – в полном обалдении выдавил тот, – полностью исключает низкую культуру работы и быта.
– Знаю я, какая у вас культура, – усмехнулся Раков. – Скажи что поперек, мигом к Марсу пошлет! Это ж надо было додуматься, мат на рабочей площадке запретить. Удивляются еще, почему это вся работа через одно место пошла!
Лепихин хватал ртом воздух, не в силах что-то сказать. От полного морального уничтожения его спасла короткая трель планшета Ракова. Кто-то вызывал полковника.
– Раков! – Голограмма полковника вставила гарнитуру в ухо. – Что? Когда? Хорошо, сейчас буду.
Над площадкой воцарилось настороженное молчание.
– Ну вот, – почти весело пояснил Раков перед тем, как растаять бесследно. – Теперь еще и корейцы.
– Наташа, рапорт, – приказал он, едва покинув систему телеприсутствия.
– Группировка Давыдова на данный момент сохранила десять процентов боеспособности, – штабной искин подсветила остатки советского флота на карте. – Еще двадцать процентов частично поврежденных кораблей-носителей и автономных модулей лежат на орбитах временного невозвращения. Возможные отказы систем затрудняют корректный прогноз сроков прибытия.
– Как? – не выдержал Раков. – Как можно просрать сорок носителей за одно боевое столкновение?
– Главными факторами успеха противника стали преимущества ракетных и противоракетных систем, – невозмутимо пояснила Наташа, – и недостаточная эффективность охлаждения мобильных лазерных платформ в условиях избытка целей.
– А хорошие новости есть? – поинтересовался Раков.
– Ударная группировка противника в районе Мимаса перешла на орбиты возвращения, – сказала Наташа. – Основная часть группировки получила значительные повреждения. В данный момент флотское соединение в целом небоеспособно.
– Хоть что-то, – вздохнул Раков. – Тарас, корейцы уже говорили чего-нибудь? Или, может, дармоеды твои хоть кому-то мину в дюзы подложить сумели?
– Мину в дюзы – это слегка не мой профиль, – майор Тарасов поморщился. – Но сообщение по дипломатическим каналам действительно получено.
– И? – спросил Раков. – Только быстро и понятным языком.
– У нас есть атомная бомба, и мы ее жахнем, – без тени улыбки сказал Тарасов.
– Они там совсем охренели? – не выдержал Раков. – Их же с дерьмом смешают!
– Победителей не судят, – ответил Тарасов. – А гамма-лазер с ядерной накачкой позволит им вывести нас из строя на безопасной дистанции, после чего без помех разбомбить позиции на Титане и высадить свой десант.
– Какого черта они так просто легли под глобалистов? – спросил Раков.
– Они ждали, – пояснил Тарасов. – Для них полет «Черпака» значил чуть ли не больше, чем для нас. Аналитики дают их экономике год, самое большее – два. Потом глобалисты загонят их в долги, посадят своих марионеток и начнут крутить страной как сочтут нужным.
– Отмечаю аномалии в действиях ударной группировки противника, – прервала их разговор Наташа.
– Что за ерунда? – Полковник уставился на флот глобалистов. – Что они делают?
– Разгоняются, – зачем-то пояснил очевидное Тарасов.
– Сам вижу, что разгоняются! – взорвался Раков. – Я хочу знать, зачем они это делают!
– Согласно анализу данных о массе кораблей вторая ударная волна загружена преимущественно десантными капсулами, – объяснила Наташа.
На экранах одна за другой вспыхивали отметки сброшенных с носителей автономных десантных модулей. Каждый из них тут же врубал маршевый двигатель на полную мощность.
– Да сколько их там? – не поверил своим глазам Раков.
– Предварительный анализ дает четырехкратное превышение в сравнении с прошлой волной десанта, – спокойный голос Наташи казался Ракову просто издевательством. – Три тысячи двести капсул.
– Если не случится чуда, – негромко сказал Раков, – нам остается лишь продать свои жизни подороже.
К счастью для полковника, его слова штабные офицеры не услышали. Они были слишком заняты планированием заведомо безуспешного перехвата.
– Витька, что у вас там с запуском?
Сообщение от братьев Савченко Ломакин поймал на выходе из ванной. Он два часа провел в горячей воде, чтобы хоть как-то забыть о безжалостной стуже Титана. Остальная команда всё это время работала как проклятая, но Витькино право на отдых не стал отрицать даже Лепихин.
– Ничего, – честно ответил он. – Заправляемся. Два часа еще на полный цикл. А как там война?
– Как та «Колумбия» перед заходом на посадку, – не стали кривить душой братья Савченко. – Глобалисты флоты разменяли. Стрелять некому и нечем.
– Так это ж хорошо? – удивился Витька.
– Угу, точно, – ответил ему Андрей. – Только вот они разогнали свои десантные модули в один конец, и минут через девяносто вам на головы посыплется три с лишним тысячи десантных капсул. Штаб подтянет на перехват что успеет, но этого мало. У вас точно со взлетом никак?
– Точно, – Витька торопливо прокручивал перед глазами формулы, словно пытался найти в них какой-то новый ответ. – По экономной траектории мы наверняка вляпаемся как минимум в один кордон противника. По боевой, если без полной заправки, дорога в один конец. Судников говорит, что проще сразу подорваться.
– Хоть камнями в них кидайся, – написал Пономаренко.
– У тебя хотя бы оружие при себе, – отписал ему Антон Савченко. – А мы как первый спутник, только пищать и можем.
– Сказал оператор электромагнитной катапульты, – тут же ответил ему Пономаренко.
– А толку нам с той катапульты? – не выдержал Савченко. – Она транспортная! От ее снарядов любой модуль уйдет, ему лишь движками коррекции отработать – и всё.
– Так, – прервал их разговор Ломакин. – Минуточку. Погодите!
– Ну, чего тебе, Витька? – отбил Андрей Савченко. – Бери лучше ведро да бегом к «Черпаку» – ускорять заправку. Глядишь, успеете.
– Точно, ведро! – От волнения у Витьки ушла в эфир волна цифрового мусора, но править ее он уже не стал. – С болтами! И еще заряд в днище с датчиком по удалению, чтобы слегка на конус осколки пошли!
– Витька, – написал ему в ответ Пономаренко. – Ты сейчас описываешь боеголовку от «Л-203». Тут их на складе несколько тысяч штук. А толку?
– Мы запустим их в сторону этого десанта! – объяснил Витька. – Транспортной катапультой, с частичным перекрытием конусов поражения! На двенадцати километрах относительной скорости десантников просто в хлам разнесет!
– А целиться как? – скептически поинтересовался Антон Савченко.
– Как в станцию грузовым контейнером, – закончил Витька. – Сам же сказал, у них топлива больше нет. Очень им поможет уклоняться этот их атмосферный тормоз!
– А может сработать, – после некоторой паузы отписал Андрей Савченко. – Я тут прикинул на коленке, мы вполне можем устроить конус гарантированного поражения с перекрытием в три процента.
– У меня четыре с половиной, – почти тут же ответил Антон.
– Годится, – в разговоре появился новый участник.
Витька почувствовал себя так, будто снова окунулся в холодную атмосферу Титана.
Уже без скафандра.
– Думали, эта дырка в системе боевой связи только для вас и существует? – ехидно поинтересовался майор Тарасов. – Наташа, оштрафуй этих звездонавтов на суточный паек и выпиши представление к награде за изобретательность. Переживем десант, отправишь на Землю в общей трансляции.
– Да, товарищ майор, – сообщение штабного искина появилось без малейшей задержки. – По какому варианту работаем?
– Трехпроцентному, – ответил после некоторой паузы Тарасов. – Плотность огня важнее. Если что-то и уцелеет, на поверхности добьют. Или нет?
– Добьем, тащ майор! – поспешил заверить его Пономаренко.
– Вот и отлично, – закончил особист. – Работайте.
– Вы проиграли, – Роберт Малберри для большей убедительности фоном поместил за собой тактическую карту. – Вам нечем перехватывать наш десант. Ваши наземные войска его не остановят. А затем к вам прибудет флот наших союзников, и вы не сможете ему сопротивляться. Признайте это, пока еще не поздно.
Он вызвал штаб обороны Титана по открытой частоте за несколько минут до прибытия десанта к дырявой сети перехватчиков. Каким бы ни был ответ его противников, Малберри не собирался долго ждать.
– Допустим, я с этим соглашусь, а дальше? – поинтересовался Раков.
– Мы гарантируем гуманное обращение с пленными, беспристрастный суд над военными преступниками, а также максимально быструю отправку пленных на Землю, – сказал Малберри.
– Гуманный суд, говоришь? – Раков усмехнулся. – Наташа, как там с нашим ответом? Всё готово?
– Полностью, – коротко подтвердила штабной искин.
– Запускай, – скомандовал Раков и повернулся обратно к экрану дальней связи. – А ты иди к Марсу, понял? Звездонавт…
Транспортная катапульта выплюнула первый контейнер с боеголовками.
Далеко не все десантные модули получили серьезные повреждения, но атмосферный тормоз от попадания стальных дробин превратился в решето. А больше ничего и не требовалось.
В атмосфере Титана полыхнули сотни ярких огней. Раскаленные трением куски обшивки, фрагменты разбитого атмосферного тормоза и боекомплекты смертоносного груза десантных модулей разлетелись ярким и совершенно безопасным фейерверком.