В землянку, пригнув голову, шагнул адъютант комдива, капитан Стрекулов. Гермошлем он держал под мышкой, а вокруг башмаков еще клубилась ядовитая атмосфера. Молодцевато щелкнув пятками, капитан отдал честь и гаркнул:
– Разрешите доложить, товарищ полковник!
– Закрой люк, – поморщился Рогозин. – Всю землянку выстудишь. И вообще, что за привычка – ворваться, наследить. Ну, чего хотел?
– Прибыл транспорт с Земли! – Довольное лицо капитана расплылось в широкой улыбке. – Все уже собрались, только вас ждут.
Рогозин бросил карандаш на стол.
– Наконец-то, – проворчал он.
Пылин уже протягивал ему гермошлем, приплясывал от нетерпения на месте. Они вышли гуськом в шлюз, выровняли давление и поднялись под желто-оранжевое полуденное небо.
Увидев прибывший с Земли транспорт, Рогозин разочарованно присвистнул. Это был легковой «виллис», полученный у американцев по ленд-лизу, игрушечка полезной грузоподъемностью не больше тонны. А это значило, никаких тебе запасных фильтров, тяжелого оружия и прочих радостей военной жизни.
Вокруг вновь прибывших сгрудились младшие офицеры. Слышались шуточки, смех. Все были возбуждены, что, в общем, понятно, если учесть, сколько времени здесь не видели землян.
При появлении начальства смех и разговоры смолкли, офицеры расступились.
Навстречу Рогозину смешной прыгающей походкой человека, не привыкшего к малой силе тяжести, шагнул незнакомый майор в новеньком, с иголочки скафандре. На рукаве четыре золотые нашивки батальонного комиссара, или, как их сейчас называли, замполита. Подошел, вскинул руку к гермошлему:
– Майор Громов. – Голос звонкий, молодой. – С кем имею…
– Командир дивизии, полковник Рогозин. Вольно, майор. Вы бы еще на велосипеде прикатили.
– Не понял, товарищ полковник.
– Я говорю, на Земле транспорта больше не нашлось? Вы привезли мне фильтры для марсоходов? Нет, вы не привезли мне фильтры. А что вы привезли? Тонну пропагандистской литературы? Или, может быть, тампоны для санинструкторш? Так их у меня нет. На Марсе раненых не бывает, слыхали об этом? На Марсе, уж если получил пулю, то считай, ты покой… – Он оборвал себя на полуслове, махнул рукой.
Рогозин и сам не знал, что на него вдруг нашло. Он не хотел быть резким с этими людьми, всё же они проделали неблизкий путь, и не их вина, что командование не удосужилось послать ему запасные фильтры. Он уже жалел, что не сдержал раздражение, да еще при подчиненных, чертовы нервы!
– Простите, майор, – сказал он. – Прошу за мной. Стрекулов, распорядись там насчет обеда. И проверь посты, второй Фобос скоро.
Они спустились в землянку, сняли гермошлемы. Пока Пылин суетливо сворачивал карту, освобождая стол, Рогозин исподволь разглядывал гостя. Какой кудряш… щеки розовые, гладко выбритые, лет двадцать пять, не больше, и уже майор. И где только таких подбирают. В отличие от гостя все они: и Рогозин, и Пылин, и молодой Стрекулов – щеголяют лысинами. Радиация, будь она неладна.
Стянув перчатку, Рогозин протянул руку:
– Ну что, с прибытием.
Они обнялись.
– Ты меня извини, замполит, – Рогозин, которому было уже за сорок, незаметно для себя перешел на «ты», – не сдержался, наговорил глупостей. Мне действительно нужны фильтры.
– Понимаю, товарищ полковник. Если б я знал… Но я обязательно…
– Ладно, расслабься, майор. Что нового на Земле?
– Воюем.
– Это понятно. Давно замполитом?
Майор зарумянился, как девушка.
– Второй день. Я ведь только из Терби. А вообще-то меня к майору Власику направили. Говорят, там туго, вот я и решил…
– Помочь? – усмехнулся Рогозин, помрачнел. – Ему сейчас только господь бог поможет. – Заметил растерянный взгляд замполита. – Не волнуйся, майор, религия – опиум для народа, слыхали, знаем. Хотя нюхнешь с мое, богам Марса молиться начнешь. А насчет Власика – забудь, нет больше Власика, и батальона его нет.
Пылин шумно вздохнул. Всё это время он тактично молчал, суетился по хозяйству: плеснул в буржуйку метанчику, сгоношил что-то на стол.
Майор хлопнул себя ладонью по лбу.
– Совсем забыл! Я ж вам вот… привез… с Земли.
Он полез за пазуху, со стуком водрузил на стол бутылку коньяка.
– Ого, трехзвездный, – с уважением сказал Рогозин.
– Живем, товарищи! – потер ладони Пылин.
Шлюзовой люк распахнулся, в землянку, весь в курящихся миазмах, ввалился Стрекулов. В руках завернутые в ватник судки. В одном оказался быстрорастворимый борщ, в другом – синтетическая пшенная каша с сублимированной тушенкой.
Плеснули по титановым стаканчикам.
– Предлагаю тост! – Звонкий голосок майора сорвался от волнения. – За товарища… за товарища Сталина!
Гостю выделили отгороженный плащ-палаткой угол в землянке командира дивизии. Когда они остались одни, Рогозин подсел к замполиту.
– Послушай, майор, тут всякие слухи ходят… Вот ты давеча поднял тост за товарища Сталина. А у нас поговаривают, товарищ Сталин умер давно.
– Да вы что… вы! Что вы такое говорите! Да как вы?.. – Мальчишка задохнулся от возмущения.
Вскочил, зашарил ручонками в поисках кобуры с пистолетом. Гляди-ка, второй день замполитом, а замашки типично комиссарские.
– Успокойся, майор, что ты раскипятился? Ну, чего молчишь?
– Товарищ Сталин жив! – свистящим шепотом возвестил майор. – Товарищ Сталин жил, жив и будет жить!
– Да знаю я, знаю, – досадливо отмахнулся Рогозин. – Ты мне вот что объясни. Иосиф Виссарионович когда родился? Вот то-то и оно. У меня даже памятный знак имеется, в честь его двухсотпятидесятилетия. Где ты видел, чтоб люди так долго жили?
– Но это же Сталин! Сталин!! Вы что тут, на Марсе, совсем одичали? Да каждый школьник на Земле знает, что товарищ Сталин бессмертен. Стальная воля, ленинский дух! А успехи советской геронтологии? стволовые клетки!.. клонирование! Это как? Я вам удивляюсь, товарищ полковник, таких элементарных вещей не знать.
– Ну, вот вы нам и объясните, товарищ замполит, – примирительно сказал Рогозин. – Вечером на плацу. Для поднятия, так сказать, боевого духа и повышения сознательности бойцов.
Смотр проходил у восточного вала кратера Дю Мартере, перед выгрызенными в вечной мерзлоте траншеями. С тяжелым сердцем Рогозин в сопровождении полковых командиров, адъютанта Стрекулова, начальника штаба Пылина и вновь прибывшего замполита Громова шагал вдоль выстроенных рядов. Из двенадцати тысяч личного состава дивизии осталось от силы четыре, да и те производили впечатление скорей партизан, чем бойцов регулярной армии. Потрепанные скафандры, обшарпанные гермошлемы, разномастное оружие. Закатное солнце отражалось в зеркальных светофильтрах. Ветераны. Некоторые из них помнили еще битву за Великую северную равнину.
На пригорке остановились. Рогозин покосился на майора. Что мог сказать им этот мальчишка с Земли, который и пороха толком не нюхал?
– Товарищи! – срывающимся голосом начал майор. – Товарищи бойцы! Я только что с Земли… Земля с вами, товарищи! Земля надеется на вас. Земле нужен Марс. Земле нужны вольфрам, рений, уран. Враг, товарищи, не сдается. Враг силен как никогда. Тем крепче должен быть советский кулак. Как сказал товарищ Сталин…
Рогозин не слушал его. Он смотрел вниз на равнину Элизий, такую спокойную в закатных сиреневых сумерках, и думал, что завтра здесь всё изменится. Он вспоминал, как сорок лет назад ребенком бегал по марсианским лугам. Мама была еще жива и даже молода, гораздо моложе его нынешнего. Она брала его на руки, терлась шлемом о его шлем, ласково улыбалась ему. Как счастливы они были тогда!..
Когда майор закончил, Рогозин приказал полковым командирам разойтись по позициям, велел свите переключиться на отдельный канал.
– Вот что, замполит, поскольку ваше прибытие в батальон Власика не представляется возможным, советую вам вернуться на базу. Скоро здесь будет жарко.
– Но я хотел… я желал бы участвовать… Я офицер Ракетно-Космической Красной Армии, и я… В общем, разрешите присоединиться.
– Как хотите, – не стал возражать Рогозин. – Я вас предупредил. Что касается вашего транспорта и пилота, у меня есть несколько облученных. Я распоряжусь, чтобы их погрузили на «виллис». Надеюсь, вы не станете возражать?
– Нет, но…
– Вот и прекрасно, – перебил его Рогозин. – У вас есть близкие?
– Да, мама, сестра.
– Советую написать им. Другого случая может не представиться.
– Вы думаете…
– Я ничего не думаю, майор. Всё, свободны. Остальных прошу со мной в штаб.
По данным аэрокосмической разведки, немцы готовили массированное наступление сразу по двум направлениям: со стороны равнины Утопия и со стороны равнины Элизий. Линия фронта протянулась вдоль гор Ливия, отделявших равнину Исиды от плато Большой сирт и Тирренской земли, с лангами под столовыми горами Нилосирт на северо-западе и столовыми горами Непентес на юго-востоке. Дивизия Рогозина держала оборону кратера Дю Мартере, дальше отступать было некуда, разве что в горы.
К середине двадцать второго столетия противостояние двух общественно-экономических формаций достигло своего предела. Союзники не спешили открывать второй фронт, и советским войскам приходилось в одиночку сдерживать напор немецко-фашистского агрессора, неся значительные потери в технике и живой силе. Двухсотлетняя война, то затухая, то вспыхивая с новой силой, захватывала всё новые и новые плацдармы. Сначала Земля, потом Луна, теперь вот – Марс.
Еще с вечера Рогозин передал распоряжение командиру танкового полка, подполковнику Сванидзе, заправлять марсоходы горючим и загружаться боеприпасами под завязку.
– Вы хотите бросить их в лобовую атаку? – сипло спросил по отдельному каналу Сванидзе. – У меня осталось семь машин. Противник превосходит нас в десять раз, по самым скромным подсчетам. Это самоубийство.
– Без паники, подполковник. Оставишь неисправные машины на виду, а сам под покровом ночи отойдешь за вал, закопаешься в грунт. Перед наступлением немцы обязательно проведут метеоритную подготовку. Пусть думают, что выбили у нас всю бронетехнику. А когда они двинут танки, приблизятся на расстояние выстрела – в этот момент, но не раньше! – ударишь по ним с правого фланга. Понял, подполковник?