Сейчас, когда брат превратился в груду бесформенных кусков, длинные руки Миши так и не вернулись к норме, бессильно волочась по земле.
— Ты… — Эрика, наконец, обрела дар речи. — Зачем ты…?
Она даже не знала, как сформулировать вопрос. «Зачем ты убил брата?» — ответ очевиден. «Почему ты не сделал этого до сих пор?» — звучит более логично.
— Я понял это на казни, — спокойно признался мальчик. — В глазах моего умного, доброго старшего брата… Я увидел наслаждение. Он не испытывал ни малейшего сочувствия к нашему отцу. Он смотрел на девушек вокруг, как на куриц для убоя…
Миши поднял взгляд на Эрику и в равнодушном холоде призрачных очей она увидела много пережитого горя.
— Потом мама… Она угасла всего за несколько недель. Когда её не стало… Я понял, что брат продолжит. Будет больше жертв и больше убийств. Поэтому… Я убил его.
— Что? — воскликнула Эрика, не веря своим ушам.
— Да, знаешь… Это было несложно. Он ведь не воспринимал меня всерьёз. Ночью, когда брат уснул… Я подкрался к нему спящему и разбил вазу о его голову. Бил, бил, бил… Пока кровь не заляпала… Всё. И меня тоже.
— Миши… — прошептала Рика, закрыв ладонью рот.
Мальчик слабо улыбнулся, отводя водянистые глаза.
— Я потащил его тело к реке. Мы жили близко и… Мне казалось: вода точно всё отмоет. Может, даже, кровавых пятен не останется. Но та река унесла и меня вместе с телом брата. Я утонул, Эрика.
Он был всего лишь ребёнком. Маленьким, загнанным, испуганным. Ребёнком, который лишился всей своей счастливой семьи. Миши действительно был… Бесконечно одинок.
— Ты не виноват, — прошептала Рика, — ты просто хотел его остановить. Этот ублюдок должен гореть заживо в бесконечных муках. Должен понести заслуженное наказание. Но почему же ты остаёшься вместе с ним здесь…?
— Мы ведь братья, — взрослая усмешка исказила губы Миши, — посмертно связаны… И никто из нас не свободен. Его ведут крики жертв, а меня… Не отпускает он.
Мальчик вновь посмотрел на жалкое разорванное тело и сплюнул на землю, яростно сузив блёклые глаза.
— Я всегда побеждаю, потому что именно на моих руках его погибель. Но толку…? Танэ возвращается. По кусочкам сшивает себя заново… Я пытался сбежать от воспоминаний. Пытался забыть дурное. Но каждая новая встреча с ним заставляет переживать случившееся… — губы Миши искривились в жалкой гримасе. — Неужели так и должно быть? Я… Я был плохим. Я совершил много дурного и теперь до конца времён… Останусь здесь.
— Миши… — Рика поднялась с земли, протянув руку к маленькому призраку.
— Мне просто хотелось вернуть семью. Вернуться в те светлые дни, когда мы с папой рыбачили, а мама пела на кухне… Тогда я подумал: может быть, ты согласишься остаться в Аонаке? Тешил себя иллюзиями, что брат не сможет напасть на дитя удачи… Но я ошибался, — прошептал мальчик, — прости меня. Это было слишком эгоистично…
Крохотная слезинка стекла по его щеке, срываясь на серые камни.
— Миши, — Эрика со вздохом опустилась перед ним на колени. — Я бы не смогла заменить твою семью. Понимаешь… Ты должен найти их сам. Мне кажется… Что ты не хочешь покидать Аонаку, потому что боишься буйства старшего брата. Боишься, что он вновь нападёт.
— Призраки не могут надолго уйти с той земли, на которой погибли, — прошептал Миши.
— Но это не касается изнанки, — покачала головой Рика. — Разве я не права? Мне кажется… Что мама и папа где-то ждут тебя. Надо их просто разыскать.
Однажды Масаору сказал ей, что те, кто видят сквозь мир духов — обладают особенными глазами. И наступит миг, когда она сможет различить тайное. Возможно, тот самый день настал.
Миши колебался, испуганно мотая головой.
— Но что будет с ним? — мальчик указал на останки Танэ. — Это ведь ненадолго!
— Нужна помощь?
Эрика и Миши вздрогнули, когда услышали мягкий голос поблизости. Кайто стоял босыми ногами на грязной земле, с искренним весельем разглядывая побоище. Его белая кожа была вымазана в чьей-то загустевшей крови.
— Прошу меня извинить, — Белый Змей облизнулся, — я немного зачистил эту скважину… Но, какая жалость: пропустил десерт.
Кайто поднял кусок руки духа маньяка и, неожиданно, лицо его вытянулось в змеиную пасть, мгновенно поглотив часть тела Танэ.
Эрика почувствовала, что её вот-вот стошнит от отвращения. Зато Миши пришёл в неописуемый восторг…
— Спасибо вам, дяденька ёкай! Если вы его съедите, он же не восстанет?
И, поймав согласный кивок, мальчик радостно рассмеялся, закружившись на месте.
— Дитя, — Кайто вздохнул, переводя на него взгляд, — ты ведь умер в этой реке? Достойная дань, как ни крути… Я бы мог показать тебе верный путь.
— К моим родителям? — глаза Миши заблестели.
Ёкай молча махнул рукой, и река за спиной зашумела сильнее, свиваясь в дикий водоворот.
— Я должен идти… — осознал мальчик.
Он крепко обнял Эрику, оставив холодные слёзы на её толстовке.
— Прощай, сестричка. Уверен, однажды мы точно встретимся! В следующий раз я познакомлю тебя с мамой и папой…
Силуэт Миши таял в водовороте, а Эрика горько улыбалась, едва сдерживая набежавшие слёзы:
— Прощай, маленький призрак. В добрый путь.
Пусть он дойдет до конца этой тяжкой посмертной тропы. Пусть найдет семью, к которой стремился так долго. Пусть Миши… Всё-таки обретёт покой.
Скважина таяла на глазах, растворяясь одновременно с исчезновением тела Танэ. Белёсые пряди Кайто стали почти чёрными от дикой трапезы. Он протянул ладонь, легко сжав пальцы на запястье Эрики и беспечно спросил:
— Пойдём?
И девушка кивнула. Они вместе прошли через разлом в пространстве, стирающий пребывание на «той стороне» Аонаки.
— Ты в порядке? — заботливый голос Масаору прозвучал над ухом, мгновенно успокаивая взвинченные нервы.
Она в мире людей. Она вернулась.
— Да… Наверное, да, — рассмеялась Эрика сквозь слёзы.
Конец.