– Мамаша! Идите и покажите, как готовить этот клятый салат. А я вообще больше борщи уважаю! И не смейте будить меня! У меня сегодня ответственный день!
Разгневанная Клавдия еле успокоила нервы и уже собралась отбыть в царство Морфея, как над ухом раздался уже совсем робкий шепот:
– Клавдия Сидрна… а как борщ варить? Там только одни овощи? Или…
В общем, Клавдию трясли время от времени на протяжении трех часов. В девять, измученная и дерганая, она выползла к столу. Стол радовал. Три тарелки борща дымились свекольным ароматом, в центре красовалась салатница с накромсанными крабами и бутерброды с толстым слоем масла и горчицы.
– Добро пожаловать к столу! – лучился Жора. – Я тут сообразил скромный завтрак, чтобы вы не с пустым желудком, так сказать… Я ведь понимаю, когда вы так молчите, серьезное дело на себя взваливаете!
– Это что, завтрак? – изумилась Клавдия. – Да тут нам с Акакием на весь день пропитания хватит!
– Ничего, Клавочка, я управлюсь, – уже вовсю работал ложкой Акакий Игоревич, поглощая один бутерброд за другим и захлебывая масленое великолепие борщом.
Не успела Клавдия пододвинуть к себе тарелку, как в дверях показалась свеженькая чета старичков.
– А вот и мы-ы! Решили пораньше встать, чайку, так сказать, попить, – блеял Петр Антонович.
Сзади его толкала к столу Катерина Михайловна, которая нервно шипела:
– Ну чего ты топчешься-то? Сейчас они весь салат умнут…
После того как с тучным завтраком было покончено, все дружно потянулись к дивану, и только Клавдия нехотя потопала в прихожую.
Мысль ее была простая и правильная. Она добралась до дома Лизочки, дождалась первую попавшуюся женщину и скромно обратилась:
– Вы не знаете, где здесь женская консультация?
– А вон туда пройдите, а потом поверните направо, – охотно замахала руками та. – Там такое серое здание будет, это она и есть.
До серого здания пришлось топать минут десять. А когда Клавдия вошла, на нее сразу же накинулась бабушка с ведром и тряпкой.
– Ну и куды тебя ташшит? Куды пресси?
– Туды! – не выдержала Клавдия Сидоровна. – Сейчас вот как обращусь в газету! Мигом рублем накажут!
– Ей, милая, – заиграла морщинками старушка. – Точно обратисся, а? А то ить скоко лет работаю, а никто ишо ни разу в газете не прописал! Ты напиши, что Кулькова Вера Иванна, я то ись, оченно даже хороший человек. Напишешь?
– Напишу, бабуля, напишу. Только пройти дайте, – отмахнулась Клавдия.
Бабуся быстренько расстелила тряпку перед «пациенткой» и резво отскочила в сторону.
Клавдия направилась по длинным коридорам. Сначала ей предстояло выяснить, к какому участку относится дом Лизы Кошкиной. Затем, если удастся договориться с врачом, можно будет узнать, когда назначен следующий прием этой пациентки. А там уже можно за ней и проследить. Неизвестно, сколько бы Клавдия Сидоровна моталась между белыми дверями, но тут позади нее послышался неуверенный шепот:
– Да ну, и не похожа вовсе…
– А я тебе говорю – она…
– Не-а, спутали, наверное…
– Да ну тебя! Говорю же – теперь специально таких подсылают, чтобы невозможно было догадаться. Они все вынюхивают, а потом в желтую газету…
Клавдия резко обернулась. Перед ней стояли две молоденькие девушки в белых халатиках и пихали друг друга локтями.
– Девушки, я напоминаю вам Софи Лорен? Что вы на меня так уставились? – напрямую спросила Клавдия.
– А… а вы из газеты? – отважилась одна из медсестер.
– Зачем вам знать?
– Ну… интересно… Может, мы вам помочь сможем… Так вы сразу спросите, чего по углам высматривать, мы к людям с открытым сердцем, – высказалась и вторая.
– Прямо уж и с открытым? – прищурилась Клавдия. – А вот у меня другая информация…
– Ну! Я же тебе говорила – она из средств массовой информации. У моей тетки тоже одна так вот ходила, а потом к ним налоговая налетела! – не смущаясь Клавдии, зашептала первая.
Вторая девушка в это время старательно кривила губы, изображая радостную улыбку. Клавдия решила ковать железо, пока оно еще теплое.
– Поступила информация, что у вас некоторым пациенткам, я имею в виду беременных женщин, не говорят точной даты приема. Не знают они, когда им приходить! А ведь тут такое дело…
– А кто это не знает? – вытянулись лица у девчат. – Нет, ну если они в первый раз, тогда приходят сами, когда захотят, а если на учете, то им строго время назначают!
– Ну уж и строго… А вот Кошкиной Елизавете когда сказали прийти?
– А она что, сама не знает?
– Так ведь говорю же – поступил сигнал, что не знает!
– А какой у нее адрес? Вы постойте, мы уточним.
– Только осторожненько. Не надо врача раньше времени травмировать. Вдруг это оплошность самой беременной, вы же понимаете, нам надо все проверить. Непроверенные данные для газеты…
– Мы поняли! Вы не даете в публикацию непроверенных данных, да?
Девчонки схватили написанный на листке адрес Кошкиной и унеслись, шумно восхищаясь, как они лихо облапошили старую журналюгу.
– Ой, ну как славно с такими работать, – умилялась им вслед Клавдия Сидоровна. – И сами-то спросят, и сами же ответят. И придумают, если недослышат. Если они мне еще и сроки принесут…
Они принесли. Буквально через семь минут.
– Вот! Она должна прийти двадцать девятого марта…
– К одиннадцати тридцати… – перебивали девчата друг друга.
– Нам так прямо Инна Семеновна и сказала! Мы сказали, что мать Кошкиной звонит и спрашивает.
Клавдия с досады на себя щелкнула пальцами.
Замечательный был ход– позвонить и представиться матерью. Не догадалась. Но… результат уже был, а это главное.
Клавдия достала огромную коробку конфет и с удовольствием вручила девчонкам:
– Это вам. От благодарных читателей!
– А что, вы напечатаете, как мы хорошо работаем?
– А как же! – округлила глаза Клавдия и поспешила ретироваться.
Бабушка возле входа снова развернула тряпку:
– Уже уходишь? Все вызнала?
– Все! А это вам! – протянула Клавдия бабушке бутылку дорогого коньяка.
– Это настойка какая, что ль? От ревматизьму поможет?
– Еще как! Только ей натираться не надо, лучше внутрь принимать. Полбутылочки выньте – и забегаете, как девочка. Во всяком случае, весь вечер про ревматизм не вспомните.
Дома в нос Клавдии шибануло ароматом лекарств.
– Кака! Что-нибудь случилось с мамой? – влетела Клавдия, забыв раздеться.
– А что, по-твоему, с мамой может случиться? – выглянула из комнаты Катерина Михайловна, обряженная, точно терапевт, в белый халат. – Наоборот, я спасаю твоего супруга. Клавдия, скажи мне, откуда вы только берете таких дохлых мужиков? Прямо чуть что, и горячка!
– Так вы ж и поставляете! – обиделась за мужа Клавдия. – Сами понаделают брака, а нам, женам, расхлебывай всю жизнь.
На диване покорно возлежал Акакий Игоревич – с красными, точно у кролика, глазами и с распухшим носом.
– Клавочка… Они меня утопить… хотели… – едва бормотал он. – Там… на столе…
– Клавдия, это когда у него температура еще тридцать семь была, он тебе завещание написал, – объяснила Катерина Михайловна. – Вон, прочитай.
Любимый супруг завещал единственной жене машину «Волгу», свой бритвенный станок и двести тридцать рублей долга соседу Николаю.
– Так, я не поняла, а долг откуда? – уперлась глазами в цифры бездушная супружница. – Вставай, расскажи, когда это ты в долги заскочить успел? Ладно, можешь лежа…
Акакий так протяжно застонал, так бессильно шмякнул руку об пол, что женщины не на шутку встревожились.
– Вы «Скорую» вызвали? – суетилась Клавдия, одновременно стаскивая пальто и роясь в аптечке.
– Так. Петр Антонович на глазок определил – температура большая… – кивнув, испуганно залепетала матушка.
– Я, смею заверить, большой знаток в этом деле. Я ведь раньше каждую неделю болел! – гордо заявил Петр Антонович. – Вот так посмотрюсь в зеркало, и мне ясно: тридцать семь! И точно – тридцать восемь и шесть! Так что вашему Акакию градусник без надобности.
– Нет уж, мы лучше по старинке, – поджала губы Клавдия. – Кака, подними руку, сейчас температуру измерим.
Кака неприлично захихикал и стал отбрыкиваться – он до ужаса боялся щекотки. Однако жена сурово прижала его к подушке, и тот обмяк. Ртуть медленно ползла вверх, а Акакию становилось все хуже. Он то бредил и звал какую-то кошечку, то вскрикивал, то швырялся одеялом, а то, напротив, тянул на себя все, включая подол супруги.
– Что случилось-то? – тихо спросила Клавдия. – Я ж всего на часок выбежала…
– Не на часок, а на три, – поправил Петр Антонович.
Катерина Михайловна обиженно затрясла подбородком и с упреком заговорила:
– Конечно! Вы вот, Клавочка, все время куда-то бегаете, веселитесь, а нам… Нам тоже хочется отдыхать по полной программе. А тут как раз внизу, у бережочка, такое представление… И ехать никуда не надо, и быстро. Всего за часик обернулись! А то мы тут с Петром Антоновичем уже скучать начали.
– С Какой-то что? – прервала жалобы Клавдия.
– Да ничего с ним сначала не было. А потом…
– Катюша решила потребовать, так сказать, развлечений! И вашего Акакия чуть со свету не сжила – «ты должен мамочке поднять жизненный тонус!» – охотно пояснил Петр Антонович.
– Так ты же сам меня всю испилил! – взорвалась старушка. – Сам мне говорил: «Твой сынок нас ни в грош не ставит! А вот был бы у меня сын… А сегодня на берегу…» Ну я и попросила. Акакий и повел нас на бережок. А там…
– А там фестиваль моржей! – радостно перебил ее муж. – Что творили, что творили! Прямо раздетые… в прорубь!
– А потом стали вызывать – кто хочет первый раз окунуться… – покорно продолжала Катерина Михайловна. – Ну Акаша и вызвался…
– Было не совсем так, – снова вклинился Петр Антонович. – Там объявили, что для тех, кто первый раз нырнет, – лотерея, можно чайник выиграть или автомобиль. Вот Катюша Акакия и забросила.
– Как то есть забросила? Прямо в одежде, что ли? – не поняла Клавдия.